Домашний фронт - Кристин Ханна

Женщины. Вот кого он увидел. Не менее пятидесяти женщин, большинство с кричащими и плачущими детьми. Большой плакат на подставке: «Поддержите своего солдата». Ниже список из выделенных точками пунктов. Программы помощи. Номера телефонов. Одиночество. Секс. Финансовая помощь. Как будто он собирался обсуждать с чужими людьми проблемы, с которыми столкнулся из-за призыва жены в армию.

При его появлении головы всех женщин повернулись к нему. В зале повисла тишина.

— Извините, ошибся дверью, — промямлил он и вышел.

У него не было никакого желания сидеть там и слушать рассуждения о том, как оставаться хорошей женой, пока муж воюет.

Где бы он ни появлялся, новости, похоже, бежали впереди. Его коробили взгляды, которые бросали на него люди, узнавая, что Джолин собирается в Ирак. Твоя жена будет воевать? Он видел, как собеседники хмурятся, видимо, представляя его в фартуке, взбивающим тесто для торта в миске. Его друзья, либералы и интеллектуалы, не знали, как на это реагировать. Они поспешно переводили разговор на Джорджа Буша, на политиков, защищавших войну, и делали вывод, что Джолин зря рискует жизнью. И что, черт возьми, Майкл должен был им ответить?

Он поддерживает солдат, но не войну — вот каких слов от него ждали. И это благородная позиция, но только не в отношении собственной жены. Майкл не мог заставить себя согласиться с ее решением.

Джолин тоже это понимала, видела его злость и осуждение. Они слишком хорошо знали друг друга, и скрыть такие сильные чувства было просто невозможно. Без любви, которая могла их защитить, они были уязвимы, словно обожженные огнем, — каждое прикосновение причиняло боль.

Поэтому Майкл не смотрел на нее, не дотрагивался до нее, полностью погрузившись в работу. Именно так он пережил эти две недели. Отсутствие. Он рано уезжал из дома и задерживался на работе как можно дольше. Ночью они с Джолин лежали по разные стороны кровати, размеренно дышали в темноте, не касаясь друг друга. Оба не спали, только делали вид. Один раз Джолин потянулась к нему, сказала, что уезжает, хотела заняться любовью. Он отвернулся — был слишком зол на нее, чтобы откликнуться на попытку близости. Следующим утром Майкл увидел грусть и обиду в ее глазах, и ему стало стыдно, но справиться со своими чувствами он не мог.

Услышав сигнал интеркома, Майкл нажал кнопку. Секретарь сообщила о том, что пришел прокурор округа Кинг — они договаривались о встрече.

— Пригласите его, — сказал Майкл и выпрямился на стуле.

В кабинет вошел прокурор Брэд Хилдербрандт. Майкл хорошо знал Брэда: под глянцевой внешностью политика билось сердце фанатика. Брэда избрали для бескомпромиссной борьбы с преступлениями и преступниками, и он хорошо делал свою работу, потому что верил в политический курс своей партии.

— Майкл! — Брэд с улыбкой протянул руку.

Они обменялись рукопожатием. По улыбке Брэда Майкл понял, что его ждут неприятности.

— Я хочу, чтобы ты знал: в деле Келлера появился свидетель, — сказал Брэд. — В интересах полного раскрытия информации…

— И возможной сделке о признании вины.

— Мы хотели, чтобы ты ознакомился с информацией как можно быстрее. Келлер признался. Вот почему я сам привез ее.

— Правда?

Брэд бросил на стол папку.

— Вот заявление Терри Винера. Это сокамерник Келлера.

Информатор. Их услугами всегда пользовались прокуроры и полиция.

— Давай начистоту. Ты утверждаешь, что Кит Келлер, который за несколько недель пребывания в тюрьме не говорил ни с отцом, ни с адвокатом, ни с назначенным судом психиатром, вдруг разоткровенничался с сокамерником.

— Он сказал… цитирую: «Эта сука не хотела заткнуться, и я ее пристрелил».

— Кратко, по делу и легко запоминается. Понятно. Хочешь, угадаю: этого так называемого свидетеля отпустили.

— Его арестовали всего лишь за хранение наркотиков.

— Наркоман. Превосходно! — Майкл взял картонную папку, раскрыл и пробежал взглядом текст заявления. — Мне нужна копия записи об аресте этого парня.

— Я тебе вышлю.

— И эта байка — все, что у тебя есть?

— Не так уж мало, Майкл, и мы оба это знаем. — Брэд многозначительно молчал, глядя на него. — Я знаю о твоей жене, Майкл. Собирается воевать, да? Не знал, что у тебя в семье есть военные.

— Военные? Я бы так не сказал.

— Правда? Странно все это. В любом случае, мне кажется, ты будешь очень занят с детьми.

В тоне Брэда сквозила насмешка или ему показалось?

— Не волнуйся за меня, Брэд. Я сумею отвезти детей в школу, приготовить ужин и одновременно надрать тебе задницу в суде.

После ужина Джолин стояла у раковины, погрузив руки в горячую мыльную воду, и смотрела в окно, выходящее на задний двор. Сегодня из него открывался необыкновенно красивый вид: темнеющее небо, набегающие на берег волны, словно светящиеся изнутри планки забора. Джолин знала, что если закроет глаза, то в памяти всплывут сотни картин на фоне этого пейзажа, и она услышит смех дочерей, почувствует маленькую ладошку в своей руке.

До свидания. Сколько раз за последние две недели она мысленно произносила эти слова? Прощалась с воспоминаниями, чувствами, пейзажами, людьми. Потратила не один час, пытаясь лучше запомнить все, чтобы взять с собой, как дневник той жизни, с которой она прощалась… жизни, которая будет ее ждать.

Джолин спустила воду, вытерла руки и медленно вышла из пустой кухни.

Гостиная была ярко освещена — все лампы горят, за решеткой камина пляшут языки пламени, по телевизору идет сериал, который никто не смотрит. Джолин выключила телевизор, но, испугавшись внезапно наступившей тишины, снова включила. Поднимаясь по лестнице, она обратила внимание на то, как скрипят ступени, но не остановилась. Бетси была в своей комнате, делала уроки, а Лулу уже спала. Джолин задержалась у двери Бетси, провела пальцами по дубовой панели. Ей хотелось войти, сесть рядом со старшей дочерью, еще раз поговорить с ней. Но сегодня у нее было еще одно дело — его она оттягивала, насколько могла.

Джолин вошла к себе в спальню, включила свет и закрыла дверь. Она стояла посреди комнаты, которую столько лет делила с мужем и вспоминала. А вот кровать, Майкл. Давай ее купим… Смотри, какая она прочная — на ней мы можем делать детей… Комод с зеркалом они нашли много лет назад на распродаже, а восточный ковер был их первой крупной покупкой.

Вздохнув, она подошла к комоду и достала из нижнего ящика видеокамеру, укрепила ее на штативе, который специально купила для этой цели, направила объектив на широкую кровать и нажала кнопку «запись». Потом сама забралась на кровать, взбила подушки и заставила себя улыбнуться, как улыбалась всегда, читая Лулу сказку на ночь.