Здесь и сейчас - Гийом Мюссо

С моего последнего появления прошел год и месяц. Вот к этому я привыкнуть не мог. Да и как привыкнешь, если один щелчок пальцами, и вылетел год? Каждый раз я был в шоке. Выпадение из времени меня травмировало.

На этот раз первую полосу занимала фотография принцессы Дианы.

ПРИНЦЕССА ДИАНА

ПОГИБЛА В АВАРИИ В ПАРИЖЕ

Я остановил такси и, пока ехал, пробежал начало сообщения.

Диана, принцесса Уэльская, погибла в автокатастрофе этой ночью незадолго до полуночи в туннеле на набережной Сены в Париже (…)

Многие французские радиостанции передали гневную реакцию одного из представителей британского королевского дома, он винил папарацци, которые неустанно преследовали принцессу, куда бы она ни ехала.

Такси остановилось перед домом на Амстердам-авеню, и я был полон решимости снова увидеть Лизу. Но если на этот раз Лиза не захочет меня видеть, я больше никогда ее не потревожу.

Убедившись, что почтовый ящик с ее фамилией по-прежнему на месте, я поднялся по лестнице и уверенно нажал на кнопку звонка. Через несколько секунд я услышал за дверью шаги и догадался, что меня изучают в глазок. Когда дверь скрипнула, я был готов ко всему — к апперкоту от мистера Шоколада, удару скалкой по голове от Лизы, хотя Лиза была не из тех женщин, у которых всегда под рукой скалка…

Дверь открыла Лиза. С секунду она просто смотрела на меня. Я помахал бумажным пакетом.

— Извини, не знал, что ты больше любишь: круассаны или булочки с шоколадом, взял и то и другое.

Еще секунда колебания, и она бросилась мне на шею. Повисла на мне, обхватила ногами. Я бросил пакет, подхватил ее и захлопнул дверь ногой.

Я лежал, положив голову на Лизин живот. Уже добрый час я был дома. Когда мы с ней приходили в себя, она, ласково водя рукой, ерошила мои волосы.

— Помнишь, в последний раз, когда мы с тобой говорили перед твоим исчезновением…

— Помню. Ты хотела мне что-то сказать.

— Артур, я была в соборе Святого Патрика, когда ты появился там после своего первого путешествия.

Я вскочил и сел на кровати.

— Ты серьезно?

Лиза натянула на себя простыню.

— Это ведь было шестнадцатого июля девяносто второго года, так?

Я кивнул.

— Я только что перебралась в Нью-Йорк, в грязную квартирку на Мотт-стрит. И в этот день отправилась побродить по городу. Гуляла по 5-й авеню с соседкой, а она, представь себе, верующая и училась в католическом университете.

Лиза наклонилась и взяла с пола бутылку с минеральной водой.

— Меня в то время церкви не интересовали вовсе, но рядом со Святым Патриком был очень милый магазинчик «Виктория Сикрет». И пока я рассматривала лифчики, подружка отправилась в собор. Ее долго не было, и я пошла за ней. Я сразу заметила бурлящую толпу, а когда пробиралась по главному нефу, ворвались два полицейских и бросились ловить типа в трусах в розовый горошек. Теперь я знаю, что это был ты.

Совпадение меня потрясло, а Лиза была этим очень довольна.

— С ума сойти, правда? — сказала она с улыбкой во весь рот. — Мне прямо-таки не терпелось тебе это рассказать.

— Знаешь, я не вижу случайного совпадения, мне кажется, тут что-то посерьезнее.

— Скажешь тоже, случайное совпадение! Вовсе нет! Я — часть твоей истории. Тебя и меня тоже соединил маяк, как он соединил Сару и Салливана.

Похоже, эта мысль Лизе очень понравилась. А меня она напугала.

— Салливан рассказал тебе трагический эпилог своей истории?

— Рассказал. Но мы с тобой одолеем заклятье маяка! — самоуверенно заявила Лиза.

А вот у меня мгновенно возникли сомнения, и я подумал про себя, что Салливан не просто так постоянно остерегал меня.

Тут Лиза сдернула простыню и показалась мне во всей своей красе. Она протянула ко мне руки, привлекла меня к себе. Ее губы запорхали по моей груди, шее. Ладони заскользили по спине и пониже спины, огладили бедра, приглашая вновь погостить у нее.

Я тут же откликнулся на приглашение, и мне уже было не до предостережений Салливана.

Я понял одно: не сговариваясь, мы с Лизой дали согласие жить сегодняшним днем.

Не захотели отягощать блаженство сиюминутного мига грузом прошлого, неопределенностью будущего.

Нам все казалось потерей времени — а у нас его было так мало! — и поэтому мы хотели заниматься одним — любить.

Приникнув друг к другу, мы не собирались вставать с постели.

9 часов

Я приготовил нам завтрак. Две чашки кофе с молоком. Чудесная венская сдоба. Теплые круассанчики. Крошки на простыне. Солнышко. И два солнышка глазуньи.

10 часов

Лиза вывалила все CD на постель и ставила мне свою любимую музыку на крошечном проигрывателе, стоявшем на ночном столике. В этот день я впервые услышал гитарные риффы Radiohead, их No surprises,[33] хип-хоп The Fugees с Killing Me Softly,[34] настойчивые повторы Bitter Sweet Symphony.[35]

11 часов

С удовольствием окунулся в телесериальчики. Похохотал, глядя «Друзей», а еще больше расхохотался, когда попал на серию «Сайнфилда». Заглянув одним глазком в «Скорую помощь», затосковал по работе.

14 часов

Помогал Лизе репетировать. Она в скором времени должна будет играть в Линкольн-центре. «Что есть любовь? Безумье от угара, /Игра огнем, ведущая к пожару, /Столб пламени над морем наших слез». Шекспир. «Ромео и Джульетта», действие 1, сцена 1.

16 часов

На полке в кухне я нашел свою кулинарную книгу и расстрогался. Моя верная союзница, с ней вместе мы колдовали над утиной грудкой под медовым соусом. Я спросил Лизу, чем ее порадовать на обед, и совершил над собой сверхчеловеческое усилие, чтобы вырваться из нашего кокона и спуститься вниз за покупками, сходив в бакалею на углу. Вернувшись, я засучил рукава и принялся стряпать лазанью с соусом болоньезе. Если честно, она не слишком удалась, но любовь слепа — Лиза уверяла, что это самая вкусная лазанья, какую она ела в своей жизни.

18 часов

Ванна на ножках маловата для двоих. Но, тесно прижавшись друг к другу, мы стали одним человеком. На радио «Техас» — Аланис Морисетт, The Cranberries. Погрузившись в душистую пену, Лиза листала последний номер «Вог», а я смотрел старые журналы «Нью-суик» и «Тайм мэгэзин», выхватывая хоть какие-то новости прошедших месяцев и складывая мозаику из новых маний и новых героев дня. Билл Гейтс — новый хозяин мира. Треволнения из-за глобального потепления, удивительная вселенная Интернета, убийство Тупака Шакура в Лас-Вегасе, Билл Клинтон снова президент, революционизирующее воздействие электроники на экономику, бурное развитие и возрастающее неравенство.

20 часов

Час домашних заданий. Я приготовил зеленый чай. Лиза завернулась в мою рубашку. Лежа в постели и вооружившись ручками, мы занялись своими делами.

Лиза углубилась в нумерологию, пытаясь проникнуть в тайну маяка — вряд ли с успехом! — через символику числа 24: 24 часа в сутках, 24 карата — чистое золото, 24 кадра в секунду в кинофильмах, 24 исцеления Христа в Евангелии, 24 элемента, из которых состоит наше тело…

А я заполнял анкету Пруста.[36] Лиза-скачала ее для меня, чтобы лучше меня узнать.

23 часа

Мы с Лизой отправились в бар «Эмпаньяда Папас» поужинать. Бар в двух шагах от дома, там шумно и дымно, но зато потрясающе готовят мясо на углях. Я сидел за столиком и смотрел, как Лиза пробиралась сквозь толпу, держа в руках по бутылке «Короны», за которыми ходила к стойке.

Улыбка, мягкие движения, сияние бриллианта. Почему я раньше ее не встретил? Почему не имею права жить, как все люди? В приглушенном свете звучание медных труб становилось сиянием ее медовых волос. Лиза поставила бутылки на стол и села рядом со мной.

Весь день я не переставал удивляться слаженности наших движений, единству наших мыслей, мы жили в одном ритме, мы понимали друг друга без слов.

Однако мексиканские часы в виде черепа, тикая на стене, напоминали, что приближается время отправляться в путь.

О вспомни, с Временем тягаться бесполезно,

Оно без промаха играющий игрок.[37]

Неожиданно всплывшие в памяти строки Бодлера из школьных уроков литературы пришлись как нельзя кстати.

Как смеет судьба так жестоко со мной обходиться?

5 часов утра

Комната тонула в серебристом лунном свете. Безнадежный взгляд на часы. Холодок страха в животе. Я поднялся, стараясь двигаться бесшумно.