Немцы в Катыни. Документы о расстреле польских военнопленных осенью 1941 года - Ричард Косолапов

Членами комиссии были:

От Бельгии: др. Шпеелерс (Speelers), штатный профессор глазной медицины Гентского университета.

От Болгарии: др. Марков, доцент судебной медицины и криминалистики Софийского университета.

От Дании: др. Трамсен (Tramsen), прозектор института судебной медицины в Копенгагене.

От Финляндии: др. Саксен (Saxen), штатный профессор патологической медицины Хельсинкского университета.

От Италии: др. Пальмиери (Palmieri), штатный профессор судебной медицины и криминалистики Неапольского университета.

От Хорватии: др. Милославич (Miloslavic), штатный профессор судебной медицины и криминалистики Загреб- ского университета.

От Голландии: др. де Бурле (de Burlet), штатный профессор анатомии Гронингенского университета.

От Румынии: др. Биркле (Birkle), судебный врач румынского министерства юстиции и первый ассистент отделения судебной медицины и криминалистики университета в Бухаресте.

От Швейцарии: др. Навиль (Naville), штатный профессор судебной медицины Женевского университета.

От Словакии: др. Шубик (Subik), штатный профессор патологической анатомии Братиславского университета и глава государственного здравоохранения Словакии.

От Венгрии: др. Орсос (Orsos)[36], штатный профессор судебной медицины и криминалистики университета в Будапеште.

От Франции: проф. Костедо (Costedoat) из Парижа, который, однако, заявил со всей определенностью, что в соответствии с предписанием французского правительства выступает только в роли зрителя и что участвовать ни в каких работах и подписывать протоколы не обязан.

От Испании: проф. Пига (Piga) из Мадрида, который, однако, после прибытия самолетом в Берлин заболел и не смог продолжать путь.

В среду утром 28 апреля 1943 г. мы вылетели из аэропорта Темпельгоф, сделали промежуточную посадку в Варшаве, где был двухчасовой обеденный перерыв, затем, в 17 часов, приземлились в Смоленском аэропорту и были размещены в отеле «Молохов»[37].

На следующий день мы автобусом выехали в Катынский лес, где штабной врач, профессор судебной медицины из Вроцлава[38] доктор Бутц, уполномоченный немецким военным командованием к руководству раскопками, показал нам все могилы, эксгумированные трупы, обнаруженные при них документы и в нашем присутствии провел одно вскрытие.

До нашего появления из могил было извлечено 982 трупа, из них 58 было вскрыто, остальные только осмотрены внешне.

На следующий день, т.е. в пятницу 30 апреля 1943 г., мы провели вскрытие 9 трупов. Нам было позволено выбрать труп из любой ямы по своему усмотрению, поэтому для меня подняли два трупа из седьмой ямы. Эти трупы не имели на плечах офицерских знаков отличия, и я посчитал, что речь идет о простых солдатах. Однако было установлено, что у некоторых трупов офицерские знаки отличия были обнаружены в карманах одежды, так что не исключено, что и эти трупы принадлежали офицерам. В карманах одного из трупов я нашел русскую газету «Глос»[39] от 2 апреля 1940 г. Оба вскрытых мною трупа имели огнестрельную рану на затылке, которая была нанесена с короткого расстояния. У обоих имело место сквозное ранение.

В этот же день вечером был составлен протокол, который сформулировали профессор Бутц из Вроцлава и профессор Орсос из Будапешта, самым важным пунктом которого было заключение, что трупы польских офицеров оставались погребенными приблизительно 3 года. Из этого вытекало, что они были погребены весной 1940 г., т.е. в период, когда немецко-русской войны еще не было и немцы Катынь еще не оккупировали. Таким образом, виновниками преступления оказывались советские власти.

Советские власти 16 апреля 1943 г. отвергли утверждения немцев, как безбожную ложь, и, поскольку в немецких сообщениях говорилось о деревне Гнездово, где имелись археологические раскопки, известные под названием Гнездовский могильник, считали, что немцы этот факт преднамеренно умалчивают и используют в пропаганде против Советского Союза.

Позже, снова овладев Катынью, русские тоже послали 23 сентября 1943 г. комиссию для исследования могил[40], в которой состояли:

В. Ю. Прозоровский, старший эксперт судебной медицины и директор государственного научно-исследовательского института судебной медицины народного комиссариата здравоохранения СССР.

Др. В. М. Смольянинов, профессор судебной медицины 2-го отделения государственного медицинского института.

Др. Д. Н. Выропаев, профессор патологической анатомии.

Др. П. В. Семеновский, главный научный сотрудник танатологического отделения государственного научно- исследовательского института судебной медицины народного комиссариата здравоохранения СССР.

Доц. М. Д. Швайкова, главный научный сотрудник отделения судебной химии государственного научно- исследовательского института судебной медицины народного комиссариата здравоохранения СССР.

Никольский, старший эксперт судебной медицины войск Западного фронта, майор медицинской службы.

Бусоедов, капитан медицинской службы, эксперт судебной медицины.

Субботин, майор медицинской службы, директор патолого-анатомической лаборатории.

Оглобин, майор медицинской службы.

Садыков, старший лейтенант медицинской службы.

Пушкарева, старший лейтенант медицинской службы.

Председателем этой комиссии был член Академии наук Н. Н. Бурденко со своими сотрудниками.

Эта комиссия установила, что до оккупации Смоленска и западных районов страны немецкими войсками польские военнопленные - офицеры и рядовые - работали на постройке и расчистке дорог и что, по свидетельским показаниям начальника польского лагеря военнопленных майора Ветошникова и инженера Иванова, эти военнопленные по причине недостатка вагонов и в результате других трудностей не могли быть вовремя эвакуированы, и поэтому пленные поляки с частью охранников и служащих лагеря попали к немцам в плен.

Комиссия выслушала большое количество свидетелей, провела за период с 16 по 23 января 1944 г. эксгумацию 925 тел, сравнила результаты исследования трупов из Катынского леса с результатами исследования могил в других местах Смоленской области, т.е. в Гедеоновке, Магаленщине, Реадовке и Красном Бору, и констатировала, что погребение тел в Катынском лесу состоялось приблизительно два года назад, а именно в период от сентября до декабря 1941 г.

Заключения обеих комиссий сильно отличаются, и поэтому я считаю себя обязанным рассказать о своем катынском опыте сейчас, когда об этом уже можно говорить свободно. Возможно, кто-то будет возражать против этой идеи с тем, что я могу находиться под влиянием чувства благодарности к русским, освободившим наш народ, и поэтому не могу высказываться иначе. Я, однако, преследую цель, чтобы историк, которому хотелось бы заниматься катынским вопросом, имел задокументированные аргументы, которые я приведу. Если бы я молчал, то может показаться, что я с немцами согласен и настаиваю на своей подписи, т. е. на том, что польские офицеры были казнены весной 1940 г.

Обстоятельства, прямым свидетелем которых я не был, я черпаю из акта «Amtliches Material zum Massenmord von Katyn», включенного в 1943 г. в так называемую «Белую книгу»[41]. Акт издала немецкая информационная канцелярия по предложению немецкого министерства иностранных дел в 1943 г.

В соответствии с немецким официальным отчетом, решающим свидетельством в отношении факта обнаружения могил является свидетельство 72-летнего русского крестьянина Парфена Киселева из находящейся неподалеку деревеньки Козьи Горы, который показал:

«В течение 10 лет Катынский лес, в котором находится дача[42], использовался в качестве санатория для высших чиновников НКВД. Весь лес был окружен двухметровым ограждением из колючей проволоки и охранялся вооруженной охраной. Посторонним лицам вход в лес был совершенно запрещен. Я не знал никого служащих там, кроме дворника Романа Сергеевича.

Весной 1940 г. на протяжении приблизительно 4-5 недель каждый день 3-4 грузовые машины возили в лес людей, и там их якобы расстреливали сотрудники НКВД. Машины были крытыми, так что никто не мог заглянуть вовнутрь.

Один раз, когда я был на вокзале в Гнездове, я видел, как из железнодорожных вагонов в знакомые мне машины переходят какие-то мужчины и как затем они едут по направлению к лесу. Что с ними случилось, не могу сказать, потому что никто не осмеливался к ним приблизиться, но стрельбу и человеческие крики я слышал даже в своей квартире и поэтому думаю, что они были расстреляны. В округе ни для кого не являлось тайной, что НКВД здесь расстреливало поляков. Люди говорили, что речь шла о приблизительно 10000 поляков.

Когда Катынь была оккупирована немцами, я пошел в лес, но трупов я не нашел, а видел только несколько набросанных холмиков. Это навело меня на мысль, что трупы могли лежать под этими холмиками.