Упыриная наука. Дилогия - Екатерина Романова

О Ковене знаю даже я.

– Ковен Праотцов, – гневно выдохнул вампир, сверкнув глазами. – Да что ты о нем знаешь! Вампиры и слышать не хотят о Ковене, который потерял былое могущество.

– Так стоит его вернуть!

– В условиях войны? Когда все армии на границе? О чем ты, девочка? И эта проблема Оссета и Горлена. Других долин она не касается, а пока не касается – им нет дела до наших… трудностей.

– Трудностей? А что будет, когда банда поглотит всех жителей? Когда проблемы Оссета станут вашими проблемами? Чую, это будет очень скоро, учитывая, что они провели какой-то жутко важный ритуал со мной в главной роли и именуют себя Братством.

– Нет твоей вины, – остановившись, уверил вампир.

– Но я могу…

– Даже не думай об этом! – закрыв глаза, отрезал вампир. Я и сказать не успела, что могла бы внедриться в банду и сама прищучить этого Волка. Попытаться, по крайней мере. Хотя, если он и впрямь из клана Инферно, то есть в прошлом, а то не дай бог и в настоящем, нехилый колдун, то, чую, отбить выпады самоучки для него такой же труд, как размазать тапком таракана. Хотя, иногда и таракан может до инфаркта довести…

– Забудь! – повелел он.

– Ладно, уже забыла, – я развела руками, глянув вперед и округлив глаза.

Перед нами расстелилась долина, в низине покрытая легким, невесомым пухом тумана, как и в первый раз, когда я увидела ее. Такая же сонная и величественно прекрасная. Только вот… жизни в ней не чувствовалось. Заметив горящие огнем глаза вампира, я предупреждающе протянула:

– Даже не смей! Буду стрелять на поражение!

– Мне просто хочется воочию увидеть, как это было, – рассмеялся он. – Очевидцы поговаривают, что на это стоило посмотреть.

– Ты несносен! – пихнув зарвавшегося вампира, заметила я. – И как знающие вампиры это делают?

– Учись, – улыбнулся он и направил лошадь прямо к пологому спуску.

– Вален! – спохватилась я, будто с вампиром в его родной долине могло случиться что-то, что только я могла предвидеть.

Пологий спуск исчез – просто растаял, как и туман, окутывающий долину. Перед нами оказалась ровная дорожка, ведущая на городскую площадь, которую в первый раз я застала уставленной палатками и усыпанной продавцами и покупателями, сейчас же она дремала – вокруг не было ни души

– А где…?

– Осязаемый фантом, – развернувшись, пояснил Вален. – Хочешь увидеть то, чего не увидишь больше нигде? – вдруг заманчиво предложил он.

– Мохноногого троглодита, пожирающего тебя целиком?

Я заглянула в плутоватые глаза Валена, и все мое шельмоватое настроение как ветром сдуло вместе с остальными догадками. Не покидало ощущение домашнего очага, мирного и такого близкого далекого Эсаила. Для отвода глаз осмотревшись по сторонам в поиске подвоха и убедившись, что все спокойно, я решила, чем бы это ни оказалось, все лучше, чем дома сидеть. Но, тем не менее, из вредности я скептично причмокнула:

– Смотря, что это.

– Уверен, тебе должно понравиться.

Поняв друг друга, мы галопом понеслись по окраинам долины, пугая сонных кур и дремлющих коз. Не каждый раз под утро, которое в силу биоритма вампиров приходится для них глубокой ночью, по окраинам носятся лошади. Да еще и с не совсем нормальными наездниками, которые умудряются смеяться и распевать неприличные песни. Не мудрено, что за нами в домах включался свет и бросались в погоню мысли о том, кто мы, куда нам идти и как лучше это сделать.

Мы выехали далеко за пределы долины, миновав дубовую рощу, заросли ольхи, темные еловые пролески и перешли на легкую трусцу. Когда мой привереда Граф начал недовольно пофыркивать, объявляя о своей усталости и желании испить родниковой водицы, за деревьями послышался мягкий рокот, разбавленный редкими трелями просыпающихся пташек. Вален остановился и спешился, помогая мне.

– Мы, скитальцы, любим путешествовать в одиночестве, – пояснил он, – и как-то раз я наткнулся на это место.

Вампир раздвинул свисающие ветви золотистой березы и вышел на усыпанную цветами долину, которая напоминала пестрый душистый ковер из уснувших, дремлющих и начинающих просыпаться цветков. Но это не главное, что хотел показать мой спаситель. Он подозвал меня ближе и я, робко выглянув из березняка, подошла к нему.

– Смотри, – усевшись на пестрый травяной ковер, вампир вольготно откинул со лба волосы и закрыл глаза.

За поляной начинался крутой обрыв, подножие которого ласкали холодные волны безбрежного моря, а на горизонте, едва задрожал рассвет.

– Solitte, – у меня перехватило дух.

Сначала робко появились первые лучи, несмело прогоняющие ночную тьму и рассеивающие звезды, которые таяли, как мороженое в теплых руках не очень расторопного едока. Свет набирал силу, все смелей борясь с ночной темнотой.

… – Свет Эсаила должен всегда гореть в сердце каждого из нас! Мы должны зажечь его в себе и охранять, не давая никому притронуться к его источнику! Пусть тьма надвигается и ждет за вратами, но мы сильны, потому что с нами свет – он дает силу, придает отвагу и напоминает нам, за что мы боремся и чего мы уже лишились! И тьма отступит пред светом, как неизменно отступает ночь перед встающим солнцем…

Она по праву была их светилом…

Но тьма ночного неба упорствовала, пытаясь урвать последние секунды своего ночного царствования. Самое темное время – перед рассветом. Все решилось тогда, когда показался небольшой краешек встрепенувшегося и откинувшего дрему светила.

Когда появилась она – изменилось все. Исход боя был ясен давно, но, завидев ее, безнадежно раненые и больные хватались за мечи и в агонии рвались вперед, ибо они знали, что жизнью каждого из них будет куплена свобода и независимость. Они знали, что она всегда будет с ними и свет, рассеявший тьму, никогда не угаснет.

Оно поднимало свою голову, как дремлющий царь, увидевший беспорядок. И в одно мгновение все озарилось бархатным светом: от медово-янтарного до кроваво красного оттенка. Словно кровь, словно дань победе солнца над тьмой.

– Тьма не победит, выиграв один бой, – задыхаясь от боли и харкая кровью, говорила она, – тьма не победит, выиграв войну, она не победит, пока свет горит внутри нас, пока есть те, кто готов вступить с ней в бой…

В это мгновение ее голубые, словно водянистые глаза вмиг стали стеклянными. Но в них неизменно горел огонь, а взгляд, направленный к солнцу, как немой призыв к последнему усилию, за которым либо победа – либо извечное стремление к ней.

Медленно, с дрожью, окропленное кровью, небесное светило поднималось, разгоняя последние клочки упирающейся тьмы. Небесная кровь постепенно тает, оставляя лишь обрывки разноцветных фантомов и грез.

Он аккуратно убрал ее недвижную голову с колен и положил на промерзшую землю. Даже окровавленная и безнадежно мертвая, без права на воскрешение, она позволила им выиграть бой, даже потерпев поражение, ведь свет внутри них зажегся. И он не дрогнул. И больше не дрогнет. Никогда…

– Никогда, – прошептала я, стоя на самом краю обрыва и безразлично разглядывая, как волны бьются в истерике о непреступный берег и поглощают слезы, соленые, как само море. Они и являются морем, такие же холодные и бескрайние. Студеный ветер трепал мои волосы, пытался распахнуть халат, залезть и заледенить душу. Но он не мог, свет Эсаила и тепло дома навечно были в моем сердце.

– Ты в порядке? – вампир заботливо коснулся моего плеча.

Теперь я поняла, почему от вампира веяло домом, почему рядом с ним было так спокойно и умиротворенно. Я могла больше не опасаться, что в моем сердце зарождалось предательское нежное чувство к представителю враждебной расы. Это просто был шепот Solitte, сообщающий, что оно рядом…

Я улыбнулась и, быстро утерев рукавом слезы, повернулась к нему:

– Все замечательно, Вален, так – задумалась. Очень красиво… и место… скажем, подходящее.

Я, ежась от холода, села на траву, которая сверкала капельками росы – слезами под розовато-желтыми лучами солнца. Поляна покрылась ярко-красными головками мака и раскрывающимися цветочками полевой гвоздики. Маки в середине громыхавца… Хотя, чему я удивляюсь, это же Горлен. Это же мой дом… Мир начал оживать.

– Что ж, – уныло вздохнул он, – так что ты делаешь в Сириме? Ты ведь…

– Эльфийка, да. Я помню, – постаралась улыбнуться я, – это очень долгая история. Расскажу как-нибудь за стопкой Валерьяновной настойки.

– Все так серьезно? – присвистнул приятель, – тогда попроще – как занесло в Горлен? В княжества не особо любят соваться и вампиры других кланов, а тут…

– Пишу курсовую, – напомнила я, подставляя себя солнцу, словно раскрывающийся цветочек, который боится остаться без положенной порции теплого и тягуче приятного ощущения на коже-лепестках.