Проект «Аве Мария» - Энди Уир

газ. С одного конца раскалить ее до максимально возможной температуры и установить там яркую лампу. Накрутить вокруг магнитную катушку для имитации магнитного поля Солнца. А с другого конца потребуется ИК-излучатель, испускающий свет с длиной волны 4,26 микрометра и 18,31 микрометра. Внутренняя поверхность трубы должна быть как можно более черной. Должно сработать.

— И как именно все это «должно сработать»? — настаивала Стратт.

Я пожал плечами.

— Астрофаги наберут энергию на том конце, где «Солнце», и, когда будут готовы к размножению, полетят, ориентируясь на магнитное поле, к изгибу трубы. А дальше увидят инфракрасное излучение на другом конце и устремятся туда. Источник излучения и контакт с углекислым газом запустят процесс воспроизводства. А затем материнская и дочерняя клетки вернутся к «Солнцу». Все довольно просто.

Один из политтехнологов поднял руку и заговорил с акцентом, характерным для африканцев:

— Какое количество астрофагов можно получить таким образом? Сколько времени займет этот процесс?

— Столько, сколько займет время удвоения клеток в культуре, — ответил я. — Как у водорослей или бактерий. Точно сказать не могу, но, судя по темпам угасания Солнца, процесс довольно быстрый.

Женщина в лабораторном халате что-то проговорила в телефон, а затем, нажав на отбой, произнесла с китайским акцентом:

— Наши ученые воспроизвели ваш эксперимент.

Министр Фогт возмутился:

— Но как вы узнали подробности? Ведь он только что нам рассказал!

— Скорее всего, шпионили, — откликнулась Стратт.

— Да как вы посмели! В тайне от нас… — вспылил Фогт.

— Успокойтесь! — шикнула на него Стратт. — Давайте не будем. Мисс Си, есть ли у вас новые подробности?

— Да, — ответила та. — По нашим оценкам, при оптимальных условиях время удвоения составляет около восьми дней.

— Что это означает? — поинтересовался африканский дипломат. — Сколько частиц мы сможем получить?

— Момент. — Я вывел на экран телефона калькулятор и нажал пару кнопок. — Если начать со ста пятидесяти имеющихся у нас клеток и культивировать их в течение года, то к концу периода мы получим… примерно 173 000 килограмм частиц.

— А сохранят ли новые астрофаги максимальную энергоемкость? Смогут ли вообще давать потомство?

— Так вы хотите… «обогащенных» астрофагов?

— Да, — закивал он. — Отличное название. Нам нужны астрофаги, способные аккумулировать как можно больше энергии.

— Хмм… полагаю, это реализуемо, — отозвался я. — Сначала получим желаемое количество частиц, затем воздействуем на них большим количеством тепловой энергии, но не покажем никаких спектральных линий углекислого газа. Частицы наберут энергию и, грубо говоря, будут сидеть там, дожидаясь, пока не найдут источник CO2.

— А если бы нам потребовалось два миллиона килограмм обогащенных астрофагов? — спросил дипломат.

— Популяция удваивается каждые восемь дней. Два миллиона кило означают еще четыре удвоения или около того. То есть дополнительный месяц.

Какая-то дама, сложив пальцы домиком, произнесла:

— Может быть, это наш шанс! — В ее речи слышался американский акцент.

— Шанс на успех ничтожен, — скептически покачал головой Фогт.

— Но надежда есть! — возразил переводчик, вероятно, говоривший от лица доктора Мацуки.

— Мы должны обсудить все между собой, — вмешалась Стратт. — А пока немного отдохните. Там снаружи дежурит матрос, он проводит вас до каюты.

— Но я еще ни слова не услышал о проекте «Аве Мария».

— О, еще услышите. Обещаю.

* * *

Я проспал четырнадцать часов. Авианосцы многим хороши, но это не пятизвездочные отели. Китайцы выделили мне чистую удобную койку в офицерской каюте. Я не жаловался. Я так устал, что заснул бы даже на летной палубе.

Проснувшись, я нащупал на лбу странный предмет. Это оказался стикер с запиской, который кто-то прилепил мне на лоб, пока я спал.

Я отлепил листок и прочел:

«Чистая одежда и туалетные принадлежности в вещмешке под койкой. Когда приведете себя в порядок, покажите эту записку любому матросу:

Стратт»

— Достала, — пробормотал я, с трудом вылезая из койки.

Несколько офицеров изредка посматривали в мою сторону, но в основном не обращали на меня внимания. Я нашел вещмешок. Там, как и ожидалось, лежал комплект одежды, зубная паста со щеткой и мыло. Оглядел каюту и заметил проход в раздевалку. Зашел в туалет (точнее, в «гальюн», ведь я на корабле), потом в душевую, где мылись еще три парня. Вытерся насухо и надел комбинезон, который выдала Стратт. Комбинезон был ярко-желтый, с китайской надписью на спине и широкой красной полосой вдоль левой штанины. Вероятно, чтобы весь экипаж видел: я иностранное гражданское лицо с ограниченным правом доступа.

Я жестом остановил проходящего мимо матроса и показал записку. Он кивнул и пригласил следовать за собой. Мы шли по лабиринту узких извилистых коридоров, похожих один на другой, пока не оказались в знакомой кают-компании.

Шагнув внутрь, я увидел Стратт и некоторых членов ее… команды? Часть вчерашней шайки. Только министр Фогт, научная сотрудница из Китая — кажется, ее звали Си — и парень в русской военной форме. Русского я уже видел вчера, но тогда он не проронил ни слова. Все сосредоточенно изучали документы, которыми был завален стол, и тихо переговаривались. Я не знал, кто кому тут подчиняется, но во главе стола восседала Стратт.

Заметив мое появление, она произнесла:

— А, доктор Грейс! Выглядите посвежевшим. — Взмахом руки она указала на буфетный шкаф. — Завтрак там.

Чего там только не было: рис, паровые булочки, жаренные во фритюре полоски теста и термопот с кофе. Я поспешил туда и набрал еды. Я умирал от голода. Вскоре я сидел за столом с полной тарелкой и чашкой кофе.

— Итак, — проговорил я с полным ртом риса, — вы мне скажете, почему мы на китайском авианосце?

— Мне понадобился авианосец, и китайцы его предоставили. Точнее, сдали в аренду.

Я отхлебнул кофе.

— Раньше я бы сильно удивился. Но теперь… уже нет.

— Гражданские перелеты занимают слишком много времени, рейсы часто откладывают, — объяснила Стратт. — Военная авиация летает по собственному графику, причем на сверхзвуковой скорости. Я хочу иметь возможность собрать вместе экспертов из любой точки мира быстро и без задержек.

— Мисс Стратт умеет быть поразительно настойчивой, — заметил Фогт.

Я закинул очередную порцию еды в рот и пробормотал.

— Вините того, кто наделил мисс Стратт неограниченными полномочиями.

— Признаюсь, это решение принимал в том числе и я, — усмехнулся Фогт. — Я министр иностранных дел Германии. Как у вас в стране госсекретарь.

Я даже перестал жевать.

— Ого! — промычал я, быстро проглотив еду. — Вы самое высокопоставленное лицо из всех, кого я встречал.

— Нет, не самое. — И он указал на Стратт.

Она пододвинула ко мне листок бумаги.

— Вот то, из чего родился проект «Аве Мария».

— Вы уже показываете? — заволновался Фогт. — Но у него нет допуска!

Стратт положила руку