Простри руце Твои.. - Ирина Лобановская

Она так и выпалила. И совершенно напрасно. Ольга тотчас вновь облилась пьяными родниковыми слезами.

- А как я буду жить? Теперь... после всего этого... и дети... Что я им скажу?

- Да зачем тебе им что-то говорить? Разлюби твою мать... Они прекрасно проживут и без этой информации. Давно думать забыли про папашку... Был - и сгинул... За скобками! Леля, соберись! Запряги мозги!

- Но он ведь прав! - вдруг выкрикнула Ольга.

- Что?! - изумилась Ксеня. - Кто прав?!. Твой Игорек?! Который бросил тебя с двумя голодными ртами?! Соберись, Леля!

- Я давно собралась! - Ольга внезапно встала и опустила руки. - Я собралась... Я поняла, как жила и как надо... общее место...

Ксения не выдержала, выплюнула сигарету и громко фыркнула.

- Что ты поняла? Да разве можно что-нибудь понять? Ну, если на то пошло... И как же надо? Хочется открыть для себя истину... А люди... Они вечно живут по двойным стандартам.

- Не надо ерничать, - тихо попросила Ольга. - И я не могу так сразу... Про двойные стандарты мне уже твердил Максим. Это что-то...

Ксеня одобрительно кивнула.

- Он у тебя умный малый. И кто-кто, а ты прямо создана, чтобы стать свекровью: не суешь носа в чужие дела, не сварлива, да и вообще характер у тебя легкий. Так вот насчет людей... Они всегда имели двойные стандарты. Артистов или скоморохов в средневековой Руси чурались как людей "нечистых" и жили с ними часто раздельно, по принципу апартеида. Но это ничуть не мешало приглашать из резервации этих самых изгоев выступать на всех праздниках! Жить, мол, рядом - ни под каким видом, а смотреть на их выступления - пожалуйста, сколько угодно, с превеликим удовольствием... Только я вот чего никак не понимаю... Ты с Игорем прожила немало лет. Неужели ты за ним ничего такого не замечала? Не верится... В церковь-то он ходил?

Ольга ответила не сразу.

- Конечно, ходил. Но вроде нечасто... Детям ничего такого не говорил. Мне тоже. Все молчком... Я сама ничего не понимаю. Но ведь ты тоже ничего не замечала ни за Сашкой, ни за Глебом. Пока они вдруг не раскололись...

Ксения снова закурила.

- Твоя правда. Не замечала. Но я ведь и не смотрела на них толком. А ты... ты другая... внимательная... наблюдательная... заботливая...

Ольга с досадой махнула рукой.

- Очень внимательная...

- Да я вообще жила будто одна до поры до времени. Семья как-то по боку. А потом... - Ксеня подымила. - Потом Сашка начал меня доставать, прямо изводить своими новыми идеями. Например, зачем тебе сцена, для чего? Роль и единственное назначение женщины - семья и дети. И вообще да прилепится жена к мужу своему. Прилепляйся - и все тут! Это просто, как линейка. А если я не хочу, не могу, не умею? Семья, конечно, должна строиться по одному принципу: или оба верующие, или наоборот. Но если так не вышло, не сложилось? Если муж позже пришел к вере? Что тогда? Вот как у тебя... Игорь нашел гениальное по простоте и уникальное по бесчеловечности решение. Сашка до эдакого не додумался. Зато увлекся примерами... Однажды рассказал мне о какой-то неофитке. Эта идиотка стала ходить в университет в штопаном свитере и вытертой юбке, не меняя их всю зиму. Прямо экстремалка, приколистка! Но от пристрастия к зеркалу, по крайней мере, на время избавилась. Чего и добивалась. И это для нее было важнее всего. Да, ее поведение выглядело вычурным, показным. Но зато - совершенно чистая радость об обретенном Господе, и хочется взять и перевернуть все, все отдать, все поменять... Жить по-православному, твердил Сашка. Часто бывать в храме, отказывать в супружеской близости во время постов, не есть мяса, выкинуть телевизор, не смотреть фильмы с Джеки Чаном, разломать диски с компьютерными играми, вырвать пирсинг из пупка, читать Библию и слушать радио "Радонеж". Без вариантов.

- Это что-то... И, по-твоему, плохо? - спросила Ольга.

- Да не плохо! Ты запряги мозги! Не плохо, а трудно! Для меня - почти невыносимо. Я ведь еще вдобавок курю и матом забавляюсь. Въелось в плоть и кровь... И я не знаю, как надо делать, чтобы человек узнал об истинной вере и проникся ею, поверил действительно. Какие-то правильно подобранные слова или книги должны быть... А не орать, что ты живешь неправильно! Я сама знаю, что неправильно, но не возникало у меня никогда желания беседовать с Сашкой на эту тему. Не возникало - и все! А у него не было терпения. Хотелось, чтобы я немедленно пришла в Церковь вслед за ним, хотя взрослому человеку нелегко меняться. Его собственный путь к вере разве прост? Разве такой короткий? А он талдычил, что раньше у нас была хорошая семья, а потом я его возненавидела. Опять же грех. Твердил об искушениях, неизбежно возникающих, когда человек приходит к вере, что это бесы ополчаются и хотят через семью уязвить побольнее. А его вина в том, что я, относившаяся к Церкви безразлично, теперь ненавижу все, связанное с Православием. Но это неправда. Хотя возможно, он своей "учительской" деятельностью служил не спасению, а соблазну. И в наших сложных отношениях виноваты не только бесы, но и он сам.

- Познакомь меня с отцом Андреем, - вдруг попросила Ольга.

- Запросто. Соберемся и поедем. Давно я у него не была...

- А что у тебя опять случилось? - тихо спросила Оля.

Ксения разбалтывала сахар в чашке с крепким чаем. Мешай, Ксения, старайся... размешивай ее, свою жизнь...

Только она одна, Олечка Лисова, умела так точно и моментально догадаться, что творится в жизни и в душе великой актрисы Ксении Ледневой...

- Разлюби твою мать... - проворчала Ксеня. - Телепатка паршивая... Опять этот таинственный кто-то гадит и пакостит... Я тебе о нем много рассказывала. Понять бы, кто это такой и что ему от меня надо...

Пьяная Леля погрозила потолку цыплячьим кулачком.

- Я уничтожу всех твоих врагов! Всех завистников! Я их всех поубиваю! Чтобы тебе жилось хорошо и спокойно! Зато бессильный враг - наш лучший друг, а завистливый друг - злейший из наших врагов.

- Спасибо, Лелька, - отозвалась Ксения, погрызла сигарету и снова заревела.

Вот одна только Оля, Олечка Лисова...

Она разливала вино, поэтому отметила: часто, слишком часто за ним тянулась рука великой актрисы. Выпьет один бокал, вскоре просит другой... Потом - третий. И почти тут же - четвертый. Почти все запасы вина, похоже, выхлестала Ксенька.

- Свою порцию я грехов давно совершила, до сих пор при воспоминаниях о них содрогаюсь... - бормотала она. - Удар судьбы в лоб - признак того, что ее пинки под зад не возымели действия. Бог долго ждет, но больно бьет. Эх, Лелька, моя жизнь сложилась бы совсем иначе, если бы я поняла, сумела понять, что такое Бог. Сколько бы детей нарожала, от мужей бы не ушла, не предавала бы, не изменяла, водку не пила, матом не крыла... В молодости трудно избежать соблазнов, а мудрого человека, который остановил бы, предостерег, рядом не оказалось. Иначе бы давно вырвалась из этой бессмысленной суеты. Наверное, Православие заложено в наших генах, надо лишь услышать голос крови. А если не слышишь? Апостол Павел сказал: "Христос - моя жизнь, а смерть - приобретение". И суть Христа - Его жертва. Научить может любой пророк. А Господь любил людей... Просто любил. Не задаваясь вопросами, за что. Любить ведь нас особо не за что... Но любят просто потому, что любят. И верят тоже - потому что верят. Я тут недавно подумала... Даже юридическая статья о сроке давности, после которого дело о преступлении уже не рассматривается - следствие заповеданной нам Богом мысли, что, в конце концов, надо прощать. И Бога нельзя называть справедливым. Если бы Он был до конца справедлив, большинство бы из нас - я бы первая - давно мучились бы в аду. И вся наша надежда - на Божью несправедливость. На Его терпение... Он ждет, пока мы исправимся, поймем... А если уж никак... Ну, тогда... Ты сам виноват во всем.

Ольга изумилась. Услышать такое от Ксении... Более чем неожиданно... Хотя они так редко виделись - все театры да кино...

- Что с тобой? Ты вроде Игоря... Тоже к вере пришла?

- Ты неверно ставишь вопрос. Не пришла, а вернулась. Просто пробую на вкус и на цвет... Все мы сейчас пытаемся пойти назад, к смыслу русской православной жизни. Это что-то новое в нашем бытии, как хорошо забытое старое. Слишком хорошо... Вспоминаем заново. Лелька, я давно чувствую, что сверху кто-то за нами наблюдает. Что-то есть - весь мой православный багаж. Мало, да? И просто, как линейка. Но представь, как бы мы жили, если бы ничего не слышали о Христе? Было бы у нас чувство покинутости во мраке, как у меня иногда? Вот дети не испытывают этой брошенности в темной комнате, если твердо знают, что кто-то находится с ними рядом. Лелька, это кризис... По-гречески значит суд. Паскаль молился и кричал, что не может найти Бога, и Бог ему сказал: ты бы Меня не искал, если бы ты Меня уже не нашел.

- Но Бог такой большой, а я такая маленькая... Что Ему до меня... - прошептала Оля. - Я молюсь Ему, молюсь, как умею, но Он меня не слышит....

- Он не глухой, - бормотнула Ксеня. - Молись дальше... Обязательно услышит, без вариантов... И почему говорят, что нет диалога с Богом? Он начал его сам, когда вызвал нас всех из небытия. И если мы Его не слушаем и не слышим, не понимаем Его и не внимаем Ему, то кто виноват? И монолог с Богом - обращение к Нему, а не монолог с собой, но через наши сознание, чувства, совесть. Я читала, как священник сказал неверующему: "Не так уж важно, что ты в Бога не веришь - Ему от этого ничего, а замечательно, что Он в тебя верит. Подумай, в какой момент и почему ты веру потерял, когда тебе оказалось нужным, чтобы Бога не было". Не бойся ничего, Лелька, кроме грехов...