В поисках копей царя Соломона - Тахир Шах

— Смотришь на это место, — объяснял Самсон, когда мы грелись с ним в лучах утреннего солнца, — и создается впечатление, что здесь не на что тратить деньги. Но это не так. Старатели зарабатывают хорошие деньги, гораздо больше, чем остальные граждане Эфиопии. Но им приходится отдавать долги своим товарищам, покупать одежду и еду, а также отсылать деньги домой, своим семьям. Нужно еще кормить незаконнорожденных детей, покупать араки и платить за услуги проституткам. — Самсон уперся взглядом в потрескавшуюся землю, вспоминая эту жизнь. — Самое дорогое здесь, — добавил он, — это угощать других — женщинами и спиртным.

— Но зачем платить за других, если они сами в состоянии это сделать?

Самсон криво улыбнулся.

— На тот случай, если кто-то из них найдет большой самородок, — ответил он. — Если ты не помогаешь им, когда они бедны, они не вспомнят о тебе, когда разбогатеют.

Вероятно, точно такую же жизнь вели золотоискатели в середине девятнадцатого века на Клондайке, в Калифорнии или в Австралии. Первая «золотая лихорадка» разразилась в 1848 году на севере Калифорнии, в районе реки Сакраменто. Плотник, работавший на лесопилке, нашел крупный самородок золота. Как ни старался он сохранить свою находку в тайне, слухи о ней распространились очень быстро. В считаные дни на этом месте появился лагерь, в котором разместились десятки тысяч будущих золотоискателей, а через четыре года в Калифорнии трудились 250 тысяч старателей. Они жили в ужасных условиях и, ослепленные жадностью, рисковали всем ради золота.

Недавно я познакомился с итальянцем, прадед которого покинул Милан и отправился искать счастья в Калифорнии. Он оказался среди старателей, которые жили, как собаки, питались испорченными продуктами и работали негодными инструментами. Итальянец намеревался искать золото, как и все остальные. Но увидев условия, в которых живут эти люди, он изменил свои намерения. Забыв о золоте, он принялся снабжать золотоискателей разнообразными товарами. В течение нескольких недель он сколотил себе состояние, продавая седла и одежду, сковородки, химикаты, палатки и продукты питания.

Достаточно взглянуть на карту, чтобы обнаружить в географических названиях следы той эпохи — ручей Бонанза, Золотой холм, Золотой ручей, Эврика. Среди всех этих названий чаще всего повторяется одно — Офир. Золотоискатели-христиане были уверены, что нашли землю, упоминаемую в Ветхом Завете. В Бедакайсе никто, за исключением Самсона и Ноя, не слышал об Офире. Эти люди не интересовались Библией.

Слишком долго они прожили в аду. Самсон называл их «дети дьявола».

Мы часто беседовали с ним об Офире. Самсон был убежден, что золото царя Соломона добывалось в древних эфиопских копях. Он высказал предположение, что израильтяне, скорее всего, получали золото из многочисленных копей целого региона, а не из одного неимоверно богатого рудника. Самсон объяснил, что гигантская копь существует лишь в головах писателей и голливудских сценаристов, и напомнил мне о том, что драгоценный металл можно добывать в обширном регионе или даже во всей стране, особенно если золотоносные жилы, как в Эфиопии, расположены близко к поверхности. При современном процессе промышленной добычи золота ежедневно можно просеивать тысячи тонн руды. Но и до изобретения мощных механизмов масштабы добычи драгоценного металла были не меньше. Сотни тысяч старателей на реке Клондайк делали работу, которую сегодня выполняют машины. То же самое происходит и в наше время на приисках вроде Бедакайсы.

В Лондоне мне удалось купить несколько книг, написанных в конце девятнадцатого века и посвященных Великому Зимбабве, руины которого исследователи викторианской эпохи отождествляли с Офиром. Автором одной из работ, опубликованной в 1899 году, был чудаковатый немецкий профессор Карл Петерс. Книга имела длинное название: «Золотой Офир царя Соломона: исследование самых древних в мире золотых копей». Петерс исследовал предмет с тевтонской обстоятельностью и пришел к любопытным выводам. Составители Ветхого Завета обычно очень точны при описании деталей. Почему же они не указали местоположение Офира? По всей видимости, предположил Петерс, они считали, что это известно всем. Если бы страна Офир находилась далеко, то в этом случае для удовлетворения любопытства читателей потребовались бы подробности. Африка была знакома древним, хотя они не имели представления об очертаниях континента или его внутренних районах. Может быть, Африка и Офир — это одно и то же? В доказательство своей теории он приводит анализ этимологии слова «Африка». По его мнению, оно происходит от корня «афер», который, скорее всего, имеет значение «красный» или «красная земля» — наиболее распространенный цвет почвы на Африканском континенте. Народы, живущие на этой территории, назывались «афри», а образованное от этого корня имя прилагательное звучало как «африканский».

За сто лет, прошедших после выхода в свет книги Петерса, археологи доказали, что Великий Зимбабве никак не связан с подвластным Соломону царством Израильским. Но даже с учетом этих обстоятельств теория Петерса выглядела вполне правдоподобной. Земля Офир могла располагаться в Африке, а золото могли доставлять Соломону из того региона Черного континента, который соседствовал с его царством, то есть из горных районов в центре Эфиопии.

После обеда я плавал на лодке у берега промывочного пруда. Старатели усердно трудились, поднимая лотки с породой со дна котлована. Между ними сновали дети, продавая жареные початки кукурузы, кубики сахара и вязаные шляпы.

Время от времени женщины и дети поднимались со дна котлована, где они рыли землю, и менялись местами с теми, кто промывал золото. Промывка золота — это очень тяжелая работа, но здесь, по крайней мере, можно было спастись от жары, стоя по колено в воде.

Мужчины-старатели гордились своей профессией и страстно желали, чтобы сыновья пошли по их стопам. Ной рассказал мне, что добыча золота считалась настоящей мужской работой.

Старатели издевались над крестьянами и начинали неудержимо хохотать при упоминании о служащих. Ценность работы определялась толщиной мозолей на руках.

Исключение составлял один Ной. У него было два сына, но одна лишь мысль, что они когда-нибудь войдут в шахту, вызывала у него дрожь.

— Они учатся, — рассказывал он. — Для меня единственный способ оплатить их образование — работать на прииске. Я молюсь, чтобы бог помог мне найти большой самородок. Как вы думаете, зачем я провожу столько времени в туннелях, рискуя жизнью?

— А где твоя семья?

— В Кебра-Менгисте. Я не разрешаю им приезжать сюда. Я не стыжусь своей работы, но не хочу, чтобы моя жена или мои мальчики видели, с какими людьми мне приходится жить.