18000 километров по Соединенным Штатам Америки - Александр Овденко

Есть здесь и озера, из недр которых время от времени вырываются десятки водяных столбов. Захватывающе это зрелище в ясную солнечную погоду: словно разноцветные снопы искр, переливаются и сверкают на солнце водяные фонтаны.

Вся территория парка находится в высокогорном районе с вершинами от 5 000 до 11 360 футов — Игл Пик (Пик Орла). В долинах — бесчисленные озера и речушки и глубочайшие в Америке каньоны и водопады. Ущелье реки Снейк (Змеиной) имеет длину в пять километров и глубину в триста метров, его стены — это острые скалистые ребра, играющие всеми цветами радуги.

Несколько южнее Йеллоустонского парка, в районе Тетонского хребта, проходит «тропа меж двух океанов», где берут свое начало Тихоокеанский приток, питающий Змеиную реку, и Атлантический, — впадающий в реку Йеллоустон. — Индейцы назвали это место Вершиной мира. Змеиная река течет извиваясь на юг, затем поворачивает на север и запад, проносит свои вспененные воды через Адов каньон в величественную реку Колумбию, несущую дальше эти воды в Тихий океан. Река Йеллоустон идет на север и затем на восток, собирая воды на всем пути до «Толстой Грязнухи» — великой Миссури, выносящей свои воды в Мексиканский залив.

Грэнд Каньон (Великий каньон) протянулся на 24 мили, глубина его 1200 футов, но поражает не его глубина, а причудливость форм и красок — от нежно-бледных цветов лимона до ярких оранжевых, красных и черных. Грэнд Каньон меняет свой цвет ежесекундно в зависимости от времени суток, от погоды и сезона. Здесь же находится и Йеллоустонский водопад — он в два раза выше известного Ниагарского. С высоты 308 футов вода со страшным грохотом падает в Каньон. Утром над водопадом в солнечную погоду видна радуга. Немного дальше и выше находится Верхний водопад, он несколько меньше нижнего — высота 109 футов, но грохочет нисколько не меньше.

Мы уже видели целые стада бизонов, оленей, лосей. Попадались и отдельные койоты и пронгхорны[27]. Где-то далеко от дороги видели и американского медведя-гризли. Нам говорили, что черные медведи в Йеллоусто-не совершенно не боятся людей и подходят прямо к машинам. Не случайно на каждом шагу мы читали объявления о том, что медведей кормить запрещается, и если медведи подойдут к машине, то открывать окна и тем более выходить из машины нельзя, так как звери дикие.

Но где же они? Мы уже начинаем шутить: пусть попадется хоть один такой «неорганизованный» медведь и подойдет поближе к нашей машине. Вдруг справа от дороги мы увидели целое стадо пронгхорнов, их называют здесь также и антилопами. Они не относятся к семейству африканских или азиатских антилоп. Это своеобразная американская порода животных с довольно крупными рогами, размером с небольшого оленя — самое быстроногое существо на американском материке. Оно может развивать скорость до 60 миль в час. Пронгхорны обладают двумя особыми системами сигнализации. Если животное спугнуть, то на его коротеньком красновато-коричневом хвостике вздыбливается яркая полоска шерсти, которая хорошо видна на несколько миль вокруг — настоящий светосигнальный аппарат! И тут же моментально у него сжимаются мускусные железки — все стадо предупреждается об опасности как зрительным сигналом, так и запахом.

А вот и Йеллоустонское озеро — самое большое горное озеро в Северной Америке. (Его береговая линия протянулась больше чем на 110 миль. Озеро находится на высоте 7 731 фута над уровнем моря). Вплотную к самому озеру с гор спускаются густые хвойные леса. Мы свернули с дороги к озеру и спугнули какое-то животное, похожее на собаку или волка. Но это была не собака и не волк, как нам показалось, а койот. Когда койоты завывают, то просто мурашки пробегают по коже. Койота называют еще «волком прерий», хотя он и не такой сильный и смелый, как волк. Питается он мышами и «собаками прерий», так по-ошибке назвали первые переселенцы белку, приспособившуюся к условиям равнин и гор, — в этих местах не было деревьев. Этот толстенький с коричневой (или темно-желтой) шерстью зверек, с небольшим хвостиком приспособился к жизни под землей. Вдоль груди и под брюшком у него проходит белая полоска шерсти. Он чуть меньше средней собаки.

Не успели мы отъехать и несколько миль от Йеллоустонского озера, как почти на самой дороге увидели громадных. бурых медведей. Самые настоящие дикие живые звери — и не в клетках! Мы затаили дыхание, сбавили, как только могли, скорость и начали приближаться к медведям. К нашему удивлению, они не бросились убегать, а напротив, с любопытством рассматривали нас. Мы их сфотографировали, но, не останавливаясь, проехали дальше. И вот тут-то в машине поднялся настоящий «скандал»: «Почему не остановились?», «Почему не подождали, пока они подойдут к самой машине?!», «А может, и конфеты бы медведям удалось дать через окно?». Спор еще не утих, когда мы снова увидели целую группу больших и маленьких медведей. Тут-то уж мы расхрабрились и подъехали к ним. Медведи, видимо, привыкли к посетителям на автомобилях и направились прямо к машине. Поднявшись на задние лапы, они заглядывали в окна и пробовали рессоры автомобиля. Сразу стало как-то не по себе, хотелось включить мотор и отъехать куда-нибудь подальше, но интерес и любопытство превозмогли страх, и мы фотографировали довольно дружелюбные медвежьи морды прямо через стекло автомобиля. Потом до такой степени успокоились, что опустили стекла и кормили зверей конфетами. Им это, конечно, очень понравилось, они окружили нас и настойчиво требовали сладкого. Казалось, что медведи перевернут наш автомобиль. Но в это время подъехали какие-то американцы и тоже начали подкармливать их, а мы тем временем отъехали в сторону. Мы храбро принимали медведей за ручных зверюшек, хотя ростом некоторые из них были гораздо выше нашего автомобиля, а весом — не меньше 300–500 кг. И расхрабрились настолько, что, увидев немного дальше еще группу медведей, вышли из машины и начали кормить их конфетами с расстояния в несколько метров, да еще ухитрялись фотографировать. Однако здравый смысл победил: мы вскочили в машину раньше, чем решительно направившийся туда огромный медведь. Едва захлопнули дверцы, как он поднялся на задние лапы и начал колотить по крыше. Пришлось приоткрыть окно и дать конфетку. Я в это время взялся за киноаппарат и начал было снимать его довольно симпатичную морду, как вдруг почувствовал, что кто-то сильно дергает меня за левое плечо. Поворачиваюсь — на плече медвежья лапа. Не знаю, как я не растерялся и вовремя стукнул по этой лапе, быстро отодвинувшись на середину машины. Оказывается, я забыл закрыть ветровое стекло, и другой медведь, подошедший к машине с моей стороны, случайно нажав на него, решил привлечь мое внимание к себе… бесцеремонно подергав за плечо.

Только после этого мы решили, что довольно уже встреч с медведями и пора, пока не поздно, ехать дальше. Долго потом в пути все вспоминали о необычном знакомстве с «ручными» медведями.

Мы еще не покинули территорию Йеллоустонского национального парка, как перед нами раскрылись двери Монтаны.

Под голубым небом Монтаны

Монтана — высокогорный штат. Это третий по величине штат Америки. Он в три раза больше штата Нью-Йорк, хотя населения там всего 600 000 человек.

Дорога круто идет вниз. Все время приходится сбавлять скорость. Мелькнул указатель — город Ливингстон. Повороты бывают настолько крутыми, что, кажется, едешь уже в другом направлении. Только что солнце было справа, но через несколько минут, а иногда и секунд, оно уже слева или сзади. Но вот, наконец, более ровная площадка, справа виднеется ряд бревенчатых домиков — это мотели, кафе. Чуть подальше у самой дороги стоит какой-то человек. В руках у него кусок картона, на котором отчетливо черными буквами выведено: «Ливингстон». Мы поняли — он «голосует», просит, чтобы его подбросили до Ливингстона. Подъезжаем поближе, притормаживаем и приглашаем в машину.

— Вы из Ливингстона? — обратились мы к нашему спутнику.

— Нет, я из Бьютта. Возвращаюсь домой из Невады.

— Были там в гостях или отдыхали?

— Родственников у меня там нет, и мне не до отдыха. Я вот уже почти полгода ищу работу.

— А где вы работали раньше?

— Я шахтер, но нас все время увольняют. Говорят, машины дешевле.

— Вы добывали уголь?

— Нет, руду. Я работал на медных рудниках «Анаконды». — Немного помолчав, он продолжал, закуривая сигарету — Жена и шестилетний сын у меня остались в Бьютте. Не знаю, правда, стоит ли еще наш дом.

— А почему «стоИт ли»? Разве он мог упасть? — спросили мы.

— Под нашей улицей была шахта, но она обвалилась. Улица просела, по ней давно уже не ездят, а в доме появились большие трещины.

— Почему же вас не переселили в другой дом?

— С нашей змеей не поспоришь. Недаром ее зовут Анакондой.

— А сколько вы зарабатывали? — поинтересовались мы.