Герой того еще времени - Вячеслав Малежик

Я послал себя к Ядрана матери

Я послал себяК Ядрана материИ недолго шел,Не стоптал ботинок.

Впечатления…Их хватит мне,Сколько видел яИ каких картинок.

Под парусамиШли на абордажИ пленили сами всех,Поймав с тобой кураж.

Море и погоду,Одолев невзгоды,Клевету, наветыИ пустой шантаж.

И с побитой мордойМы шагали гордо,Зарядив по полнойСексопатронташ.

Ядран слезам не верит

Москва слезам не верила,Юрий, Георгий, ГошаВстретил свою Наташку.Их повенчал Ядран.

Видно, ей в жизни отмереноБыть на корме матросом,А Юрий, Георгий, ГошаБудет ее капитан.

И где их корабль причалит,Там радость встретит печали,И под парусами счастьяПо жизни им кочевать.

Если б все только знали,Вы б на Наташку не гналиЗавидовать ваша доля,А там как знать, как знать.

Планы на новое лето

Наш выпивон на ЯдранеС Ирой, Наташею, Таней.Какой там «Арагви», «Максим»!

Килька, вино, помидоры,По рюмочке «Лозы» и снова.Ты хочешь еще, попроси.

Планы на новое летоИ беспощадная смета.Может, осилим яхты прокат.

Но эта поездка,Как первая ночь —Садишься на судно,Сомнения прочь.Но ветер попутныйПропел нам: «Пока».

Мы с борта кормили рыбок

Мы с борта кормили рыбокХлеб и остатки ужина.И без дежурных улыбокСлушали голос простуженный.

И улетали мысли,И прилетали чувства.Заоблачные выси,Но чуточку все-таки грустно.

Нас потчевал…

Нас потчевал в Хорватии юхойНа острове хозяин ресторана.Домашнее вино… Неверною рукойПишу стихи и, право, странно

Ложится в масть моя строка,Пока еще, не зная, что сказать.Да просто я валяю дурака,Теряя время? Нет, чтоб полетать

И свысока взглянуть на землю,Себя поставить в угол, чтобы знал,Но скоро в СССР, но скоро дембель,Хоть в Адриатике я вовсе не устал.

Лагуна

Синяя лагуна,Теплый вечер лунный,Песня улетает в океан.А на рейде шхуна,На гитаре струныИ вина пригубленный стакан.

А в кафе напротив,Кажется, не противДевочка в амуры поиграть.Молодой матросик,Что глазами проситВечерком ему не отказать.

Припев:И о любви поет прибой,Не уходи, побудь со мной,А ночка, ночка, ночка, ночка коротка.И в небе месяц молодойПел о любви мотив простой,И все смелей, смелей, смелей его рука.

И отчалит шхуна,И умолкнут струны,Вспомним ли с тобою наш роман?И запели снастиДо свиданья – здрасте.А лагуна спрячется в туман.

Первый гей-парад

Вторая половина шестидесятых уже прошлого века… Мы – совки, родившиеся в эпоху строительства социализма, – пробуем на вкус и на зуб новую жизнь, о которой читали в книгах, видели в кино и снах, снятых по сценариям, придуманным нашим воспаленным сознанием. Редкие командировки за границу постепенно становились достаточно регулярными, хотя в познании «ихней» жизни участвуют в основном слух и зрение. Да какое там зрение, если на желанный концерт рок-группы сходить невозможно – пустой кошелек не способствует.

Потратить деньги на ресторан и отведать заморских кушаний? И это не входило в обязательную программу. Если в поездке принимающая сторона кормит, то есть шанс отведать невиданных и нееденных яств. Но это было нечасто, и все наполняли свою утробу супчиками из пакетов, которые кто-то удачно назвал суп-письмо, а также колбаской сырокопченой и чаем.

И все это делалось для того, чтобы в конце поездки закупить заветные джинсы, дубленку, шузню и всякое там по мелочи. Зато как поднимался твой статус, когда ты, твоя жена надевали фирменные шмотки и выходили в свет. И ты мечтал о загранке – просчитывал, что надо взять с собой в поездку и что на вырученные деньги надо приобрести.

И вот перестройка, начатая формально с приходом к власти М. Горбачева, набирает обороты. «Гласность» и «ускорение» – термины, постоянно мелькающие в средствах массовой информации. За границей русское, ассоциирующееся с «новым мы́шлением», входит в моду… И уже на подиуме щеголяют девицы, одетые в длинные юбки, на которых гордо красуются серп и молот, а через все туловище сверкает надпись «Perestroika»!

А в это же время удивленному радиослушателю объясняют, что советскому (еще советскому!) человеку не к лицу ходить с тринадцатью долларами в кармане. И тебе по официальному курсу меняют рубли на доллары. А американский дензнак стоил тогда семьдесят четыре гордые наши копейки. И ты, отправляясь в загранку, уже ощущаешь в кармане приятную тяжесть американских рублей. И греет сознание, что ты уже заработал, просто потому, что на черном рынке доллар стоит 18–20 рублей.

И все понимали, что долго это продолжаться не может, лавочку скоро прикроют, но ты успел – в этот раз успел, потому что… Да какая разница, почему – у тебя есть деньги, и пусть ты еще не созрел, чтобы заплатить за всю компанию в пивняке (это произойдет только через год-полтора), но взгляд твой стал более стабильным, что ли… «Новые русские» своими деньжищами еще не выжгли заграничную поляну, перестройка на ходу, Горбачев популярен, как Элвис, – гуляй не хочу.

И как раз в это самое время мой старинный товарищ Костя Воробьев, который отвечал за культуру в ЦК ВЛКСМ, предложил мне слетать в ФРГ, которая была еще самостоятельным суверенным государством, не успевшим объединиться со своими единокровными братьями из Германской Демократической Республики. На вопрос «куда летим?» Костя ответил, что в городе Ульм передовая молодежь ФРГ хочет пофестивалить со своими сверстниками, живущими по берегам Дуная. А поскольку Дунай впадает в Черное море на нашей территории, то почему бы нам не составить компанию беснующейся западной молодежи, показав лучшие образчики правильного времяпрепровождения. А еще попить хваленого бюргерского пива и поесть ихних же сосисок, что называется, от пуза.

Получив от меня утвердительный ответ, Воробьев рассказал, что компанию нам составят группа «Оливер Твист» (название команды я поменял) и Александр Градский. Документы и деньги обещали выдать перед отъездом, а еще разрешили взять с собой на продажу собственные пластинки. Неслыханная щедрость и неслыханная же дерзость. В общем поездка обещала быть интересной и в творческом, и в коммерческом планах.

И я стал готовиться к зарубежному вояжу со всей серьезностью. Небывалое в моих карманах количество иностранных денег, пусть еще и не полученных, приятно волновало душу. Хотелось с умом потратить их, и поэтому весь бизнес-проект готовился заранее, чтобы «всем сестрам по серьгам» и чтобы хватило еще чуть-чуть средств на развлекуху.

Мы летели в Германию, страну, которая, как нам казалось, была впереди планеты всей в политическом и морально-аморальном плане. Сразу почему-то вспоминались порнофильмы, говорившие в основном по-немецки. Пышнотелые блондинки и брюнетки, томно восклицающие: «Я, я… Дас ист фантастиш… Гут, гут», чередой прошли в моем сознании. Короче, я получил возможность оторваться в стране, где вожделение сочится из всех окон и дверей зданий, оборудованных специально для этого дела, и просто из жилищ, где живут простые трудящиеся. А страна-то на поверку оказалась очень себе пуританской. «Я, я, дас ист фантастиш».

В предыдущие поездки, когда обновлялся гардероб моей жены, мне удалось набить руку, и я безошибочно попадал в размеры своей благоверной. Я ни разу не привез домой ничего такого, что потом бы пришлось продавать или дарить кому-то. А тут, да еще с такими деньжищами, я решил ее всю измерить, чтоб наверняка, чтоб тютелька в тютельку.

Как у заправского закройщика, были сняты все параметры с любимой женщины и записаны в заветную бумажку. Затем эту памятку я спрятал в бумажник и моментально забыл, какому месту организма Татьяны соответствует то или иное число. Тогда мы еще не знали формулу «золотого сечения» – 90-60-90, и поэтому моя писулька мгновенно стала филькиной грамотой.

И вот мы в Шереметьево. «Оливер Твист», Градский, Воробьев и я… Количество гитар на душу населения зашкаливает все разумные пределы. Летим в ФРГ, во Франкфурт-на-Майне самолетом компании «Люфтганза»… О чем еще можно мечтать?

«Твисты» куда-то испарились и через некоторое время вернулись явно в приподнятом настроении.

– По-моему, молодежь дунула травы, – негромко, обращаясь ко мне, сказал Градский.

– Ты думаешь?

– Уверен… Кажется, им в самолете будет весело.

– Так в загранку летим…

– «Твисты» сегодня будут на седьмом небе, – подытожил Александр Борисович.