Пушкин в Александровскую эпоху - Павел Анненков

Россия, как известно, переживала тогда эпоху «обществ» с филантропическими и моральными целями, подобно тому, как ныне переживает она эпоху акционерных, коммерческих и сцекуляционных ассоциаций. В обеих наших столицах каждый силился пристроиться к тому или другому литературному кругу, официально признанному администрацией, а некоторые принадлежали, сверх того, еще и масонским союзам, что уже считалось признаком высокого многостороннего развития и давало лицу особенный вес. Все эти круги терпелись и даже поощрялись сначала правительством в виду того, что они отвлекали людей от грубых занятий и удовольствий и возвышали умы сближением их с вопросами морального и отвлеченного свойства. На деле, однако ж, тогдашняя русская жизнь значительно упростила и понизила способы заниматься этими вопросами. Приманка масонских лож, с их затейливыми и всегда бессмысленными мистическими прозвищами, заключалась для современников преимущественно в том, что они давали людям возможность «служить человечеству», иметь искренних братьев, как тогда думали, на всех концах вселенной, и потому чувствовать себя в связи со всем цивилизованным миром, не принося для этого никаких других жертв, кроме усвоения жаргона и устава своего братства и особенно покорности высшим степеням его. Не менее обольстительно было сделаться и двигателем просвещения, наук и искусств в собственном своем отечестве, приписавшись только в члены официального Литературного общества и приняв на себя легкую обязанность не пропускать слишком часто его заседаний, выслушивать терпеливо чтение прозы и стихов на вечерах, заниматься тайной историей отношений, существующих между писателями, и быть наготове самому перевести или даже накропать какую-либо статейку. Но от такого упрощения целей все эти «общества» обнаружили крайний недостаток самодеятельности и творчества. Их внутренняя слабость теперь поразительна, хотя и легко объясняется. Они сошли со сцены вскоре после этой эпохи: масонские общества – в 1822 г., литературные – в 1825 г., не оставив никаких следов после себя, не выработав для цивилизации и культуры страны ни одной черты, на которую бы можно было указать. Масонство русское времен Александра I-го окончательно утеряло свой строгий, подвижнический и моральный характер, которым отличалось в эпоху своего единственного цветения на Руси, соединенного с именами Новикова, Шварца, Походяшина: оно превратилось теперь в собрание сект и толков, разделенных обрядовой стороной, но одинаково бесцельных и беспредметных, которые доносили полиции о своих заседаниях или о своих «работах», как они еще величали свои пустовеличные собрания, в которых главным делом было исполнение различных, усвоенных ими ритуалов. Нет никакой возможности указать, чтобы гроссмейстеры русских масонских союзов, не говоря уже о рядовых членах, знали цели и задачи европейского масонства или создали для себя новые, применяясь к условиям края; таинственно, но тупо и молчаливо стояли они посреди нашего общества, без признаков чего-либо похожего на пропаганду, но с лживыми обещаниями будущих великих откровений.

От литературных обществ нам остались печатные документы, вполне разоблачающие характер их обычной деятельности. Все они имели свои журналы и органы. «Общество Любителей Словесности» при московском университете, так долго находившееся под председательством известного А.А. Прокоповича-Антонского, издавало периодически свои «Труды»; «Петербургское Общество Любителей Словесности, Наук и Художеств» выбрало для себя органом журнал своего председателя, А.Е. Измайлова, «Благонамеренный», столь много потешавший кружок Пушкина; наконец, петербургское же «Вольное Общество Любителей Словесности», управляемое тогдашним своим председателем Ф.Н. Глинкой, обзавелось журналом «Соревнователь Просвещения и Благотворения». Кто пробегал эти издания, тот знает, Что, за исключением весьма немногих статей, содержание их не выражает даже и той степени образования, которая уже существовала у нас в «большом свете».

Приводим здесь для примера оглавления первых январских книжек этих журналов в 1818 и 1820 гг. Это, конечно, были лучшие №№ журналов, и вот что они содержали[31]:

<левая колонка>

«Благонамеренный»

1818 года, № 1-й:

                   I. Стихотворения:

1. Властолюбие. Аркадий Родзянко.

2. Идиллия (Сыновняя любовь) В. Панаев.

3. Осень. С немецкого. Рыский.

4. Пруд и Капля. Басня. Ф. Глинка.

5. Кащей и Лекарь. Сказка. И.

6. Ответ и Совет. О. Н.

7. Ответ на вызов написать стихи. Г-а.

                   II. Проза.

1. Не родись не хорош, не пригож, а родись счастлив. Истинное происшествие. В-р П-в.

NB. Действующие лица называются Аделаидой и Модестом.

2. Дорога от Устилуга до Варшавы. Открыв. из записок русского офицера. А. Раевский.

3. Несколько слов о кокетстве. В. П.

4. Избранные мысли из Рошефуко, Флориана, Демутье П-на Р-ая.

5. Отрывки из Вакефильдского священника. (Как образец чистого, правильного и приятного слога, каким писал покойный П.А. Никольский.

6. Разбор Хемницеровой басни: Воля и Неволя. И.

                   III. Смесь:

Русские анекдоты.

<правая колонка>

«Благонамеренный»

1820 года, № 1-й:

1. Приключение в маскераде. Истинное происшествие. В. Панаев.

2. Скандинавская мифология. Боги второй степени. (Семь страничек крупной и особенно разгонистой печати). А-ъ Р-х.

Мелкие стихотворения:

3. Мечты юности. П. Теряева.

4. Свидание. П. Межакова.

5. Романсы – числом 4.

6. Прости (К Лиле). Н. Покровского.

7. К одной девице, гадающей на картах. С. Н.

8. К Лиле. Ф. Б-л-ф.

9. Хмель и Василек. А. Ш-м-к-в.

10. Клятва пьяницы. Сказка. И.

11. Эпиграммы – числом 4.

Новости:

Иностранные известия из Франции, Италии, Австрии, Пруссии, Нидерланд, Сев. Америки (на четырех страничках). Благотворения, Эпиграммы, Загадки, Логогрифы, Омонимы, три шарады.

NB. В каждой из книжек до 80 страниц, in 12.

<левая колонка>

«Соревнователь Просвещения и Благотворения»

1818 года, № 1-й:

                   I. Проза:

1. Дух Российских Государей Рюрикова дома.

2. Странствование Гумбольдта по степям и пустыням Нового Света (семь стран.).

3. Различие между дружбою и любовью. А. Боровкова.

4. Ратмир и Всемила (Древнее предание).

                   II. Стихотворения:

1. Москва. «Сойди, поэзия священна». Графа Сергея Салтыкова.

2. Отрыв, из Делилевой поэмы: L'imagination. A. Крылова.