Возвращение к себе - Вера Огнева

Во сне на каменистой площадке перед ним стоял не сарацин. В дальнем ее конце, точно против Роберта, опиралась на крестовину, воткнутого в землю меча Бригитта.

Легкая кольчуга с наголовником, отделанный бирюзой пояс - весь доспех - ее.

Знакомый, памятный… только меч - чужой: огромный двуручный. А лицо - бледная маска ненависти. Роберт еще успел удивиться, как она собирается сражаться таким оружием, когда видение, подхватив меч, двинулось в его сторону. Клинок легко порхал в руках. Лицо оставалось застывшим, неживым.

Гигантский двуручный спадон обрушивался на Роберта сверху, справа, слева. Силы уходили не на отбивание ударов. Главное было заметить, откуда летит на него сверкающая смерть. В какой-то момент он понял, что перед ним уже не Бригиттта.

На него надвигался некто или нечто в знакомых доспехах с клубком мрака вместо лица.

Потом во сне пришел запах осени. Роберт лежал на пестром ковре из осенних листьев, не зная убит или нет. Вопрос назойливо вертелся, разгоняя клубящийся туман во вне и в нем самом.

На этом бывший граф Парижский просунулся.

Гарет и Дени выкопали всю репу на поле перед гарью и свезли в дом Тисы на малень-кой послушной лошадке, которую мальчишка звонко именовал Гизеллой. Потом Гарет, те-перь уже с Хагеном, сложили нарубленные дрова в ровную поленницу. Соль и Лерн занялись лошадьми: вывели из-под навеса погонять. Только Роберт слонялся, не находя себе места. Запомнившееся до мелочей ночное видение, беспокоило как все, что приключается с человеком впервые. При всем при том, что он не верил ни в троллей, ни в эльфов, ни в привидения. Однако на земле нет воина начисто лишенного суеверий.

Повеселевшая, почти распрямившаяся Тиса, хлопотала в доме и во дворе, заговаривала то с одним, то с другим. Только к Роберту не подходила. А тот все не решался, отозвать ее для разговора.

Голос он услышал с опушки. Лерн как раз вывел своего коня… или то был шепот… или несколько тихих голосов, прихотливо сплелись в звук его имени…

Роберт пошел на этот зов, не раздумывая.

Быстрый шаг скоро перешел в бег. По лицу хлестали ветви, под ноги подворачивались узловатые корневища. Голоса уже не было слышно, а он все продирался сквозь чащу, пока не вышел к двум, сложенным друг на друга камням.

Дольмен венчал маленький конический холмик. Поляну окружали старые дубы. С того места, где стоял Роберт дольмен казался столом на массивной ножке.

На краю каменной столешницы боком притулилась согбенная фигурка.

- Что встал, храбрый воин? Поднимайся, - голос женщины звучал устало. Роберт пошел к дольмену.

- Ты правильно ночью испугался, когда ждал - вот я начну тебе твое будущее от-крывать.

Правильно испугался. Ни к чему это человеку. Да и невозможно…

- Что?

- Увидеть все что будет. Никому это не дано. Шарлатаны всякие, кудесники воют, шипят, с бубном пляшут, а глянешь в глаза - пустота. А еще хуже - монеты в глазах как у покойника.

- И тебе, значит, не дано?

- Ты вчера удивился и даже подозрение затаил, когда я дорогу указывать не стала.

А то не подумал: вдруг укажу, а на ней тебя лихо ждет. Как мне потом жить? Я тебя сюда по-звала, чтобы вместе… у НИХ спросить.

- У кого?

- У НИХ, - многозначительно повторила Тиса и начала развязывать, болтающийся у пояса, кожаный кошель.

- ОНИ кто?

- Откуда я знаю! Говорят тут место старое. ОНИ тут от прежних хозяев остались.

Прихожу вот иногда, спрашиваю.

Роберт еще раз обежал глазами кольцо дубов, холм, серый гладкий дольмен.

- Да ты не озирайся. Закрой глаза, руки на камень положи. Может, услышишь, а мо-жет, и нет. Они не всем открываются.

Голова слегка кружилась, пошатывало. Солнце ласкало лицо. Волосы шевельнулись от ветерка. Но в привычном и понятном окружающем вдруг появилось нечто. Под веками вспыхнули и погасли яркие точки, кожу на лице стало покалывать, как в жару перед грозой. Потом колебание - ветерок не то снаружи, не то внутри. И на прощание: будто мягкая лап-ка провела по щеке.

Потрясенный, он открыл глаза. Вокруг ничего не изменилось. День ускользающего ле-та звенел птичьими голосами, пригибались высокие изумрудные травы, неслись над головой облака, да женщина напряженно вглядывалась в его лицо.

- Увидел, - она облегченно вздохнула. - Значит, приняли тебя.

Из кошеля на камень посыпались мелкие косточки и камешки с прочерченными на них непонятными знаками. Тиса пошевелила их темным пальцем. Прежде чем начать говорить, она закрыла глаза и постояла еще немного:

- Нет у тебя поводыря в жизни.

- Кого?

- Поводырь… он за собой ведет: где поможет, где острастку даст. Глубоко не прова-лишься, но и высоко не взлетишь.

- Что это значит?

- Что от тебя самого все зависит. Нет над тобой Рока.

- А смерть?

- Не вижу ее. Смутно. То так, то этак повернется. Будто и тут тебе решать.

- А мои друзья?

- Они часть тебя. Хаген, Соль, Лерн, Гарет… сила, боль, любовь, преданность.

- А Дени?

- Неприкаянность твоя.

Тиса молча собрала руны и неуклюже начала спускаться с холмика, но на полпути обернулась:

- Твои враги, там, где ты меньше всего ожидаешь их найти. А теперь ступай за мной, не то заплутаешь.

Обратная дорога оказалась раз в пять короче. Но вместо стука топора и мирных разго-воров Роберта встретила довольно странная картина: Соль и Лерн в полном доспехе сидели верхами. Хаген и Гарет остались в рубахах, но руки первого оттягивал фламберг, второй же, увидев Роберта, бросил в кусты увесистый дрын.

Лица у всех были смурные.

- Вы что, турнир от нечего делать затеяли? Завтра выступаем, надоест еще железки таскать.

Когда верховые спешились и разоблачились, Роберт отвел Соля подальше и приступил к дознанию:

- С чего переполох?

- Ты исчез.

- Мне что, по лесу нельзя прогуляться без доклада?

- Ушел утром, а сейчас?

Роберт только теперь обратил внимание на солнце, царапавшее верхушки деревьев.

Выходит, он пробегал по чаще весь день.

- Хозяйка тоже пропала…

- И вы с боем собрались меня выручать из лап лесной ведьмы? А почему только вдво-ем?

- Хаген с Гаретом отказались. Один кричит: не мешайте, Роберт с ней о важном гово-рит. Другой - лесину в руках поворачивает и речет: она де добрая женщина, ничего наше-му Роберту не сделает. А сам лесину крутит.

- А Дени? - хохотнул Роберт.

- Черт его знает? Вертелся под ногами, потом пропал.

Оказалось, мальчишка действительно пропал. Никто не заметил, когда эта напасть в стоптанных сапогах перестала лезть под руки и приставать с вопросами. Покричали.