Мечом и сердцем - Павел Кузнецов

Виктория как-то странно на меня посмотрела, тяжело вздохнула и, по-видимому, смирившись с моим дилетантством, стала пояснять.

"Некоторые, конечно, живут. Но таких немного. Большинство вынуждены жить вместе с людьми или другими разумными, лишь иногда заглядывая в родные леса".

"Нас вообще немного, котик", - вступила в разговор возлюбленная, - "По человеческим меркам, конечно".

"А почему вынуждены? Разве вам так уж плохо живётся с людьми? И почему вы не живёте в Альтрии, если так её любите?" - количество вопросов у меня в голове начинало зашкаливать, хотелось спросить о стольком, что сложно было выбрать самое важное.

"Вереск, всё очень сложно. В двух словах на твои вопросы не ответишь, поэтому давай лучше отложим это на потом. Со временем ты всё увидишь сам и поймёшь, а я тебе в этом помогу", - теперь речь держала только моя альта, вторая же Виктория почему-то поспешила ретироваться из разговора. Меня это не слишком устраивало.

"Виктория?" - решил снова вовлечь её в разговор я.

На моё обращение откликнулись сразу обе женщины, опёршись подбородками на мои плечи. Это подтолкнуло меня к новому вопросу, старые же я решил оставить на потом.

"Дамы, я знаю только пятерых альт, и из них двоих зовут одинаково. У вас это в порядке вещей?"

"Мы все разные, и имя для нас не так важно...", - открыла мне вторая Виктория истину, которую я знал и без неё. Зато моя альта быстро вклинилась в монолог своей сестры, зная степень моей информированности гораздо лучше неё.

"Ты просто чётче посылай мысленный зов. Имя же Виктория действительно сильно распространено. Так звали первую связующую, которая очень много сделала для нашего рода, и её именем теперь называют всех девочек, проявивших с самого рождения особую силу воли".

"Про то, что именно она сделала, я спрашивать не буду. Ответ знаю и так", - мне порядком надоели все эти недосказанности.

Вторая альта исторгла эмоцию недоумения, зато моя Виктория адресовала мне ироничный посыл, с обещанием не оставлять в неведении слишком долго.

Летели мы почти три дня. За это время дракон прервал полёт на еду лишь однажды, и его охота оставила в моей душе неизгладимый след. И было от чего, ведь поймал он ни много ни мало целого оленя, выудив его из самого центра дремучего леса. Прыти зверюги при этом позавидовал бы и какой-нибудь тигр. Дракон резко пошёл на снижение, камнем обрушившись на деревья, разрывая листья и ветки, раздвигая лапами развесистые кроны. Удар передними лапами о землю был настолько силён, что не будь альт, валяться бы мне на земле с переломанными костями. Ошарашенный атакой сверху зверь просто ничего не успел предпринять, да и скорости дракона были явно выше. Даже резкий прыжок вбок ничего не дал оленю, - дракон резко метнулся следом, скользя телом по земле подобно змее. И в следующее мгновение уже сжимал в свободных от движения передних лапах звериную тушку.

Во время всего этого безобразия мы с альтами плотно прижимались к спине зверюги, чтобы не быть сметёнными бьющими по телу ветками, и поднялись лишь когда он, сжимая в лапах вожделенную добычу, оттолкнувшись от деревьев, взмыл в небо. Поедал добычу он также в небе, но это не создавало для него особых неудобств, тем более, что в трапезе участвовали оба драконьих уса.

За время полёта я вволю выспался, натренировался и наспорился с альтами. Даже прыжок с крыла на спину зверюги освоил, хотя Виктория и была против моих упражнений. Причиной подобных подвигов было, на этот раз, не моё упрямство, а банальная скука, вкупе с нежеланием сидеть всё время в неудобной позе. В общем, полёт был весьма насыщенным, и оставил в теле совсем иные ощущения, нежели от лошадиной прогулки протяжённостью в те же три дня.

Временное решение

О прилёте к месту назначения возвестил ещё один дракон, вставший параллельным курсом. Вот только этот сильно отличался от нашего, и был значительно ближе к тем образам, которыми пугают маленьких детей. Эдакий крокодил с большими перепончатыми крыльями и бочкообразной, а не плоской формой тела. Ещё у него был на голове мощный гребень, стрелой нависающий над задней частью головы, а мощный гибкий хвост заканчивался такой же, как на гребне, стрелкой. Весь облик дракона создавал образ стремительности и хищности, - он был невероятно красив в этом хищном порыве. Единственное, что несколько портило общий вид, так это размер: с размером дракона природа явно подкачала, определив его чуть большим обычной лошади.

Дракон плыл рядом в продолжение нескольких ударов сердца, в конце концов метнувшись хищной птицей вниз. Наш последовал за ним, в точности повторяя манёвр. Приземление на небольшой поляне сопровождалось новой порцией резких толчков, а сам дракон с трудом втиснулся в отведённое ему пространство. Встречающий дракончик всё время посадки с любопытством следил за старшим собратом и его седоками, аккуратно выглядывая из лесных дебрей. Альты, между тем, спустились с драконьей спины, взвалили на плечо второй Виктории свёрток с телом мёртвой соотечественницы, и стремглав устремились в лес, к дракончику.

Новая зверюга обнюхала нас, от моего запаха почему-то чихнув, чем вызвала улыбки на лицах альт. Ещё через несколько ударов сердца Кассандра была закреплена на его спине, и дракончик взмыл в небо, унося свою грустную ношу дальше на восток. Альты же быстрой походкой, переходя на бег, понеслись сквозь лес, виртуозно преодолевая любые преграды на пути. Я, как мог, старался не отставать, но даже моих навыков передвижения в северных лесах не хватало для поддержания нужной скорости. Однако я, упрямо нагнув голову и сопя позади спутниц, не спешил признаваться в своих слабостях. Женщины время от времени вынуждены были приостанавливать свой бег, но не высказали мне ни слова недовольства, даже негативных эмоций и напряжения с их стороны не приходило. Так продолжалось несколько часов, а потом мы вышли на небольшую поляну, образованную группой монументальных вековых деревьев. Из-за их плотно переплетённых раскидистых крон сверху поляна была невидна, и её вряд ли удалось бы отличить от плотного массива окружающего леса.

На поляне в самых вольных позах расположились альты. Они сидели, лежали, даже висели на ветвях деревьев, и эта сцена навсегда запечатлелась у меня в памяти, показывая всю чуждость этих созданий людям. Ну не стали бы мои соотечественницы с таким упоением во взгляде висеть вниз головой на суку дерева! Да и лежать на покрывающем поляну мху, на спине, заложив руки за голову и вытянувшись всем телом, а то и вовсе широко расставив согнутые в коленях ноги. И всё это в обтягивающих костюмах, или вовсе без оных. Я даже немного приоткрыл рот от открывшегося зрелища, не до конца понимая, где нахожусь. Больше всего это напоминало какой-нибудь экзотический публичный дом, хотя таких женщин там не встретишь, да и я там никогда не был, ограничиваясь доступными мне в гарнизонах гораздо более скромными аналогами.