Мария София: тайны и подвиги наследницы Баварского дома - Лоррэн Кальтенбах
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В гостиных по всей Европе женщины шепчут друг другу на ухо тысячи сплетен по этому поводу. Они обсуждают, комментируют, преувеличивают. Разве у этой чудачки, королевы Неаполя, не было особой привычки отправляться на охоту на рассвете со своими прекрасными терьерами, вместо того чтобы спокойно оставаться в своем дворце со своим супругом? Европейская пресса, которая уже поднимала шум о состоянии здоровья Марии Софии и ее бронхов, ослабленных из-за пороха из пушек Гаэты, вскоре раскроет тайну их разногласий с Франциском.
Говорят, что Марии Софии, похоже, не придется возвращаться в Рим, и ее намерение надеть вуаль бесповоротно; в монастыре она не брала одеяний монахинь, поэтому появлялась только в своем черном шелковом платье; в другом месте ее высочество вряд ли будет следовать правилам. Наиболее осведомленные утверждают, что епископ Грасселини, папский комиссар по особым делам, еще дважды посещал бывшую королеву, которая твердо настаивала на том, что ни семья, ни советы кардинала не смогут поколебать ее решимость отделить свою судьбу от Франциска II.
Аугсбургский монастырь стал самым посещаемым местом в королевстве в ущерб другим местам, за исключением разве что Дьюринджера, хозяина отеля «Три мавра»[246], который облюбовали толпы эмиссаров. Увы, в ответ на все увещевания матери Марии Софии, герцогини, Максимилиана Баварского, ее сестер, а также короля[247] и королевы о необходимости помириться с мужем Мария София отвечала лишь одной фразой:
– Я никогда не вернусь к нему, потому что была слишком несчастна с ним.
Она даже отдала приказ доставить весь свой багаж обратно в Аугсбург.
Десять дней спустя Дэзи издала свой первый крик. Марии Софии исполнился 21 год.
Зачатая, скорее всего, в карнавальный вечер, дочь зуава рождается во время одного из самых известных праздников в итальянской литературе. В ноябре 1862 года Джузеппе Томази ди Лампедуза организовал незабываемый бал Понтелеоне, на котором Дон Фабрицио, благородный принц Салины по прозвищу Гепард танцевал с Анжеликой под восхищенными взглядами своего племянника Танкреда…
Адская канцелярия
Какая муха укусила эту королеву?
Поскольку «римский вопрос» доминирует в европейской политике, все канцелярии пребывают в напряжении. Перед лицом конфликта интересов между короной Неаполя и Святым Престолом посольства Мюнхена и Рима, разумеется, незамедлительно информируют столицу обо всех действиях правителей Обеих Сицилий. Чтобы проверить это, я решаю обратиться к нашим дипломатическим архивам в центре Ла-Курнев, недалеко от Парижа.
Мои догадки подтвердились. Наполеон III следил за этим вопросом с таким большим интересом, что решил согласиться на требования Пьемонта. Он потерял своего брата в Форли, они оба были вовлечены в заговоры в пользу итальянского единства; он – бывший любовник графини Кастильоне[248], кузины Кавура, становится заложником обстоятельств, колеблясь между своими юношескими обязательствами и католической Францией, которая обвинила его в том, что он отказался от временной власти папства. За несколько дней до бегства короля и королевы из Гаэты[249] ему удалось поговорить в Шамбери с Чальдини, генералом, которому предстояло стать могильщиком крепости. Французский император разрешил Пьемонту войти на папскую территорию как орде разбойников[250]. Он даже использовал слова Иисуса, обращенные к Иуде: «Что делаешь, делай скорее!»[251] Явившаяся пастушке Мелани Кальват на горе Ла Салетт Святая Дева объявила об этом предательстве[252]: «Пусть он (викарий моего сына, верховный понтифик Пий IX) с подозрением относится к Наполеону: сердце у него двойное…»
С тех пор как Луи Наполеон остался равнодушным свидетелем грабежей Пьемонта, с тех пор как его правительство хотело лишить французского титула тех, кто умер за правое дело, тех, кого Франция до сих пор официально поддерживала, католики – духовенство, дворянство и скромные верующие, еще вчера бывшие столпами имперского режима[253], отступили на Авентин. Для них нет более древней, законной и святой власти на земле, чем власть наместника Иисуса Христа, и ее подрыв означает разрушение социального порядка, угрозу гарантии независимости католических сознаний во всем мире. Рим – это не город, как все другие, а идеал небесной власти на земле. Вот почему каждое воскресенье французские священники призывают своих прихожан готовиться к новому крестовому походу: «Надо избавить французский флаг от позора! Мы не можем отказаться от Святого Отца!»
Люди собирают денежные средства, выделяя «денье святого Пьера». Говорят, что в Париже, в доме нунция, видели сундук, наполненный деньгами, золотом и банкнотами, готовый к отправке в Рим. Вот ответ католиков императору! Императрица Евгения лично пригрозила своему супругу поселиться в Риме, если он откажется защищать престол.
Противоборствующий клан, клан сторонников Рисорджименто, также настроен решительно и готов на все, чтобы добиться вывода французских оккупационных сил из Рима. В конфиденциальной депеше, отправленной из Италии 24 сентября 1862 года, императора уведомляли, что в анонимном письме из Неаполя говорится о новом заговоре против его персоны. Убить Наполеона III, восстановить Францию 1848 года, захватить Европу, а вместе с ней и Италию! Таков замысел. Заговорщики прибыли во Францию, чтобы выполнить свой план. Уже четыре года назад итальянские патриоты из тайного общества карбонариев, видевших в нем помеху итальянскому единству, поклялись наказать его. Революционер Феличе Орсини бросил бомбу под имперскую машину и залил улицу Ле Пелетье кровью – в результате взрыва погибли 12 человек и более 150 получили ранения. Луи Наполеон вышел целым и невредимым, но политически был потрясен. Что касается Евгении, его жены, ее нашли на тротуаре окровавленной, но невредимой. Таким образом, за «римским вопросом» следят так же пристально, как за молоком на огне.
Впрочем, что знает Париж о бегстве королевы? Политические реляции посольств, отправленные министрам иностранных дел Эдуарду Тувенелю, а затем Эдуарду Друэну де Люйс[254], указывают на то, что отъезд Марии Софии в Баварию был неожиданным. Летним курортным местом отдыха, предоставленным королевской семье, была вилла Фарнезе в Капрарола, к северу от Рима, в провинции Витербо. Правда, Франциск II подвергся нападению «ветряной оспы», иначе говоря, ветрянки, но его состояние, довольно тяжелое весной, больше не вызывает беспокойства.
Все лето французские власти верят в легенду о лечении Марии Софии. Никто не удивляется тому, что король Неаполя отправляется один, чтобы отдохнуть во дворце Корсини-Феоли у озера Альбано[255], и проводит время, играя в карты со своим председателем совета министров Пьетро Уллоа[256]. Народ утверждает, что Ее Величество королева страдает той же болезнью, что и ее сестра, императрица Австрии. Кто знает, может быть, ее грудная клетка и легкие, еще более чувствительные и уязвимые, заставляют ее бежать от мира
