Посты сменяются на рассвете - Владимир Понизовский

Среди сопровождающих генерала Андрей увидел Эренбурга, а рядом с ним — полного мужчину с непокрытой головой, в кожаной куртке на «молнии», с шарфом толстой вязки, один конец которого был переброшен через плечо. Из-под куртки выглядывала кобура пистолета.

Эренбург подозвал новоиспеченного коронеля и обратился к своему спутнику:

— Познакомьтесь: это и есть тот легендарный красный диверсант, о котором рассказывал вам Малино... А вы, Артуро, любите и жалуйте моего коллегу Михаила Ефимовича Кольцова, корреспондента «Правды».

— Я вас хорошо знаю. Конечно, по статьям.

— Может быть, когда генерал уедет, найдем несколько минут? — спросил Кольцов.

— Был бы рад. Но... — Лаптев замялся.

— Я понимаю, что не обо всем... — начал Михаил Ефимович.

— Не в том дело. — Андрей рассказал о казусе с корреспондентом «Мундо обреро». — Как встретят вас мои ребята?

Эренбург и Кольцов рассмеялись.

— Можете твердо пообещать от нашего имени, что их заслуг мы никому другому не припишем, — заверил Илья Григорьевич.

12

Итальянский экспедиционный корпус перешел в наступление под Гвадалахарой на рассвете восьмого марта 1937 года. Главный удар танковые и моторизованные части нанесли вдоль шоссе Сарагосса — Мадрид — на том участке международной автострады, который обстоятельно «подготовил» отряд Андрея.

Противнику удалось прорвать первые линии республиканской обороны и преодолеть половину пути между Сигуэнсой и Гвадалахарой. Но буквально на каждом шагу интервентов подстерегали сюрпризы: взлетали на воздух или рушились в воду пролеты мостов; ссыпались на дорогу, преграждая ее, камнепады; мины замедленного действия и дистанционного управления разносили на куски танки и броневики второго эшелона.

Тем временем штаб Центрального фронта успел перебросить с мадридского сектора навстречу интервентам армейский корпус в составе трех дивизий, в том числе лучшую дивизию республиканской армии под командованием Энрике Листера — героя первой обороны столицы в ноябре минувшего, 1936 года. В дивизию Листера вошли и две интернациональные бригады: одиннадцатая — генерала Клебера (немецкого антифашиста Манфреда Штерна) и двенадцатая — генерала Лукача (венгерского писателя-коммуниста Мате Залки). Комиссаром этой интербригады был итальянский коммунист Луиджи Лонго, а один из ее батальонов — имени Гарибальди — целиком состоял из антифашистов-итальянцев. Теперь им предстояло вступить в единоборство с чернорубашечниками-легионерами.

Три дня республиканские войска, ожесточенно контратакуя, сдерживали натиск фашистов. На четвертый день, двенадцатого марта, под проливным леденящим дождем, смешанным со снегом, они на всем гвадалахарском направлении перешли в контрнаступление и обратили интервентов в паническое бегство. Неся огромные потери в живой силе, бросая на шоссе и раскисших полях автомобили, орудия и танки, легионеры к двадцать первому марта откатились к линии, откуда начали свое генеральное наступление на Мадрид. Итальянский экспедиционный корпус потерял половину состава. Однако и республиканские войска, дорогой ценой добыв победу, тоже не имели уже ни сил, ни средств, чтобы развивать успех.

В разгар контрнаступления в отряде Андрея, действовавшем на самом острие, а большей частью в ближайшем тылу итальянцев-легионеров, на путях их отхода, появился Ксанти:

— Задали мы им трепку! Муссолини небось кусает локти!

— Знаешь: в составе итальянского корпуса мы обнаружили и немцев, и марокканцев, — сказал Андрей.

— Точно. По нашим сведениям, вся авиация у них — немецкая. А кроме того — и танковый корпус, и батареи разных калибров — тоже с германским клеймом. Да и техническими службами и системой связи заправляют тоже выкормыши Гитлера из легиона «Кондор». Насколько нам известно, при наступлении на Гвадалахару действовала лишь одна дивизия Франко — «Сориа», да и та наполовину не из испанцев, а из марокканцев.

— Каудильо загребает жар чужими руками?

— Кто чьими руками загребает — тут еще надо разобраться... — задумчиво проговорил Ксанти. — Скорее Гитлер и Муссолини используют Франко в своих целях: им нужно не только подавить в Испании республику и Народный фронт — им нужно опробовать в боях своих солдат и технику, отработать тактику агрессии...

— Старик говорил то же самое! — кивнул Андрей.

— Чувствую: не только здесь придется нам встретиться с их техникой и тактикой, — махнул рукой Ксанти. — И чует сердце — не так уж много времени осталось у нас на учебу.

— Не так страшен, оказывается, черт! — улыбнулся Андрей.

— Ишь вознесся! Уже и шапками готов закидать? Ну-ну, не обижайся! Если серьезно: трудно представить, что бы было, если бы ты не изловил этого болтливого капитана Феррари. Не успей мы перебросить сюда четвертый корпус, а главное — дивизию Листера и интербригады... В какой уже раз подтверждается истина: хороший разведчик стоит целого выигранного сражения. Хотя опыт опытом, а все же должна сопутствовать и удача.

— Еще бы! — Андрей вспомнил, как в темноте показались из-за поворота тропы силуэты всадников.

— И тебе пока везет, и Мадриду. Такая же удача привалила нам и в начале первого наступления франкистов, в ноябре прошлого года. Слышал, наверное?

— Ты что-то рассказывал: как Франко уже объявил о параде на Пуэрта-дель-Соль...

— Фашисты Наварры уже прислали каудильо и генералу Мола белых коней, на которых они должны были въехать в столицу. Но накануне, шестого ноября, наши бойцы, защищавшие Толедский мост, подорвали танк, экипаж уничтожили, а машину приволокли к штабу. В танке оказался франкистский полковник, а в его планшете — приказ Молы, в котором детально расписывалась вся операция: порядок продвижения, направления главного и фланговых ударов. Можешь представить, как это нам помогло! Не меньше чем показания твоего капитана.

— Неужели, если бы не этот Феррари...

— Думаю, все равно дали бы трепку фашистам. Но крови потеряли бы во много раз больше. Тогда для парада франкисты даже приволокли из Севильи икону святой девы-покровительницы, чтобы нести ее впереди своих войск, — снова рассмеялся Ксанти. — Но, судя по всему, святая дева решила покровительствовать настоящим испанцам, а не тем, кто продался фюреру и дуче! — Он достал из планшетки свою потертую на сгибах карту. — Доброе слово — дверь в душу. Но не подумай, что я притащился сюда только для восхвалений твоих подвигов.

— Черта лысого! От тебя дождешься... — проворчал Андрей.

— Под Гвадалахарой все уже решено. Собирай свой колхоз и двигай на новый участок. — Ксанти развернул карту. — Вот сюда, под Толедо. Я в тех местах сам минувшей осенью работал... Но сейчас нас особенно интересует железная дорога на участке Талавера-де-ла-Рейна — Толедо. По этой дороге в армию Молы фашисты перебрасывают через Португалию подразделения и технику легиона «Кондор». С этими гитлеровскими головорезами ты, сам признался, уже знаком. Надеюсь, укрепишь знакомство.