Жлоб на крыше (сборник) - Дмитрий Артемьев

Царские писцы, не сильно разбиравшиеся в заграничных языках, прочитали латинскую «н» как русскую «п». И в дарственных документах отразили фамилию доктора как Жопкин. Доктор, до последних дней не знавший этого варварского языка, на ошибку писцов внимания не обратил. Получал с деревенек деньги и пропитание, а в летнее время выезжал с инспекцией. Но, поскольку языка он не знал, вся инспекция сводилась к порче крепостных девок. Так что в Москву доктор возвращался довольный и немного усталый.

Наследников доктора произношение их русской фамилии нисколько не беспокоило, поскольку общались они с окружающими по-немецки да по-английски. А вот следующее поколение, вышедшее в купцы и промышленники, поначалу задумалось. Как, мол, так: «Мануфактура Жопкина» или «Пароходство Жопкина». Надо срочно что-то делать. Но нашелся среди наследников проницательный и мудрый купец.

– Не годится, – сказал он, – нашу исконно русскую фамилию менять. Это же надо менять документы на деревни, на земли, на прииски, на шахты, на… В общем, были Жопкиными и останемся ими.

И оказался прав. Привык народ. И безо всякой иронии говорил: «Надо бы в жопку сбегать за селедкой» или «Пойдем в жопку, возьмем лафитничек водки».

Тут наступили новые времена. Земли отобрали, деревеньки переименовали. Поначалу под революционный запал «Жопкино» переименовали в «Красное жопкино», а «Большое жопкино» – в «Большое красное жопкино». Потом комитеты бедноты, протрезвев, устыдились, и слово «жопкино» исчезло из революционных документов. Теперь остались села Большое, Красное, Нижнее и т. п.

Хозяева сел и земель в основном успели выехать, вспомнив о своем английском происхождении. Но не все: кого-то расстреляли, а один из Жопкиных поддался обаянию революционной теории и пошел служить по военной части. И вот однажды вызывает его комдив:

– Вот что, Иван. Решил я выдвигать тебя на комполка. Но с твоей фамилией не стану. Пойми, в Москве засмеют. Сам товарищ Троцкий будет первым смеяться. Так что иди, посоветуйся с комиссаром и придумай себе другую фамилию.

Вернулся Жопкин к себе, вызвал комиссара Рабиновича, и вскоре была придумана новая фамилия. Комиссар, не мучаясь, просто перевел русское слово на идиш, язык, на котором он говорил в своем Бобруйске.

И вскоре недавно назначенный комполка Тухесов получил орден Красного Знамени. Карьера у него шла успешно. Но вот однажды бывший комдив, а ныне маршал вызвал его к себе на дачу для приватного разговора. И Иван Тухесов написал рапорт с просьбой уволить его со службы для прохождения учебы в университете.

Когда маршала расстреляли, Тухесов находился в студенческой биологической экспедиции на Алтае. Так что ни допросить его, ни просто арестовать у следователей не было времени. А потом и самих следователей расстреляли. А вскоре после окончания учебы Иван стал заведовать кафедрой биологии. К этому же времени относится его записка в Англию одному из братьев, которую удалось передать через посольство. В ответ брат написал, что все рады, что его не затронули репрессии, и что они надеются на скорую встречу. И как сглазили. Началась борьба с космополитизмом.

Взяли его ночью, после разгромного заседания кафедры, где его называли то Сруль, то Хаим, топтали ногами самые близкие друзья и любимые ученики. Усталый следователь, выслушав его историю, полистал личное дело, достал чистый лист бумаги, написал на нем несколько фраз и велел подписать.

– Я не признавался, – захрипел Иван, – не признавался. И как это я могу отравить товарища Сталина. И почему…

– Подписывай, подписывай, – сказал следователь. – Расстрелы у нас по четвергам. Сможешь выспаться. Да, напрасно ты не остался Жопкиным.

Корабль шутников

Как они узнали о моих гастрономических пристрастиях – диву даюсь. Остается только восхищаться оперативностью секретной службы. Я прибыл на секретную атомную подводную лодку, и сразу направился на завтрак – овсяная каша, твердый сыр, сосиски, кофе с брусничным вареньем. И каждое блюдо официантки с улыбкой сопровождали одной фразой: «А вот ваш любимый украинский борщ».

Шутники! Конечно, я и не надеялся получить здесь, на подводной лодке, свой любимый борщ. С ним вообще проблема. Жена готовит его так, что в рот не вломишь. В ресторанах под этим названием подают черт знает что. Сам я тоже готовить борщ не умею. И рецептами пользовался, и советы спрашивал, все равно получается какой-то свекольник. Но я же знаю, что где-то существует настоящий украинский борщ.

Впрочем, я отвлекся от описания завтрака. Официантки были ладные как на подбор; да и нечему удивляться, – оклады у подводников не сравняешь с обычными. Есть и побочные доходы. Официантки, к примеру, надевают яркий резиновый хвост и без лифчиков изображают русалок перед изумленными туристами.

Дело в том, что очень много желающих посмотреть на русскую секретную подводную лодку. Поэтому туристические центры арендуют небольшие лодки с иллюминаторами, и за бешеные деньги отправляют туристов на часовую прогулку в глубины моря. А русалкам, конечно, приплачивают.

Многочисленная команда подводной лодки подобрана по научным методикам совместимости. Люди все интересные, великолепно образованы. И все как один хохмачи. В свободное от вахт время музицируют, рисуют, читают стихи. Большой сводный хор подлодки исключительно слажен. В первый же день мне посчастливилось услышать «Стабат матер» Перголезе. Незабываемо.

Дирижировал хором капитан первого ранга Филипп Вень. Командир ракетного дивизиона. Жизнерадостный, подвижный человек. Я познакомился с ним, но об этом скажу позднее.

Капитан подводной лодки оказался прекрасным рассказчиком. Я слушал его, затаив дыхание. Он с хохотом рассказал, как он жил в своем поместье с красавицей женой. И как она ушла к владельцу соседнего поместью, располагавшегося буквально рядом, в нескольких километров. И вот, пролетая на своем небольшом самолете, он заметил, что его бывшая жена занимается любовью с новым мужем на крыше бунгало. Тогда он решил немного пошутить; снизился и, почти касаясь колесами, с ревом пронесся над парочкой. И так несколько раз.

Новый муж шутки не понял; у него возникла импотенция, вызванная ужасом при виде пикирующего на него самолета. Естественно – суд. Вначале отсудили имение, потом самолет, в общем, он пошел по миру. Пришлось завербоваться на российскую подводную лодку простым матросом. Шутками и анекдотами он продвинулся по службе и стал старпомом. А недавно была инспекция, адмиралы требовали капитана, а тот сидел в сортире, поскольку весь день до приезда высшего начальства питался исключительно едой, смешанной со слабительным. Так старпом стал капитаном. А остатки слабительного, хихикая и ухмыляясь, на всякий случай выбросил ночью в море через ракетную шахту. Кстати, узнав о повышении в звании, к нему собирается вернуться красавица жена. Он заранее приказал оборудовать для нее личные апартаменты. Все комнаты небольшие, но отделаны со вкусом. Спортзал, ванные, туалеты. Мне понравилось.

Надо обязательно сказать о туалетах в подводной лодке. Не буду рассказывать о сверкающих зеркалами холлах, мраморных писсуарах, электрических полотенцах и других гигиенических приборах. Приступаю сразу к описанию унитаза. При открывании двери кабинки включается динамик и раздается задорный смех. Усаживаясь на стульчак, невольно растягиваешь рот в улыбке. Полированная нержавеющая сталь со встроенными сенсорными датчиками, поддерживающими температуру сиденья строго равную температуре контактной части тела. Электроника также следит за концентрацией фетанцидов, немедленно удаляя неприятные запахи и одорируя воздух в кабинке, создавая эффект цветущего вишневого сада.

Вернусь к команде. Старший механик Давид, громадный мужчина с копной рыжих волос и пышной рыжей бородой оказался любимцем всей команды. А его шутки пересказывались матросами. Я сам был свидетелем, как он с абсолютно серьезным видом давал интервью вертлявой девице с телевидения. Он убедил ее, что раньше был почти вдвое ниже, вот, как к примеру она, но работа вблизи ядерного реактора подводной лодки внесла генетические изменения, и он за короткий срок вымахал в здоровенного детину. Девица поначалу не верила ни единому слову. Но ее скепсис улетучился, когда Давид признался, что пришлось потратить много денег на одежду. А прежняя, маленького размера, до сих пор висит в шкафу в его каюте. И предложил показать, но только ей, без оператора, поскольку каюты личного состава запрещено снимать по условиям безопасности.

И потом оператор, осветитель и еще какие-то телевизионщики почти полтора часа мыкались по внутренней палубе, мешая матросам, и приставая с вопросами, когда старший механик Давид вернет их ведущую. Задали вопрос и Филиппу Веню, командиру ракетного дивизиона. Он решил над ними подколоться, и с серьезным видом сообщил, что каждого, создающего шум в подводной лодке, он лично прикажет расстрелять. В коридоре наступила полная тишина. Телевизионщики и не догадывались, что это была добрая товарищеская шутка.