Первый лорд мафии - Джек Макфол

рассматривать публичные дома как клумбы, то можно сказать, что Торрио создал развитую систему насаждений и мелиорации. Чтобы здешние розы не успевали надоесть клиенту, они переходили от борделя к борделю. Были и исключения из этого правила: девушек из Иллинойса не посылали в Индиану и наоборот.

Торрио был стреляным воробьем. Акт Манна вызывал у него здоровые опасения. Он питал почтительное уважение к «Дядям Бакенбардам»[24] и чувствовал, что убийство в Бриджпорте еще не забыли. Со временем — после событий 1920-х годов — звезда на груди федеральных агентов померкнет в его глазах, и он будет проворачивать сделки между штатами с помощью таких посредников, как, например, Лаки Лучано[25].

Он щедро раздавал деньги, чтобы избежать неприятностей, произошедших в Леви. Прежде всего он отдавал дань политикам и полиции. Однако он знал, что нельзя полностью доверять получившему взятку и ни в коем случае нельзя поворачиваться к нему спиной. Поэтому он платил другим людям, чтобы они присматривали за государственными служащими.

Система электрической сигнализации связывала бордели со сторожевыми постами. При подозрении о появлении полиции служащие бензоколонок и официантки в кафе нажимали на кнопку, давая проституткам и клиентам время исчезнуть в лесах.

Торрио знал, что политики, которым он давал взятки, в страхе перед негодованием избирателей и возможным поражением на выборах могут отступиться от него. Поэтому он привлек наиболее влиятельных граждан на свою сторону. Он обратился к ним как к налогоплательщикам. Джей Ти убедил их в том. что его публичные дома платят и будут платить большие налоги. Тем самым он уменьшал риск того, что поднимутся налоги на их собственные дома и деловые активы. Иными словами, он покупал молчание. Толстячок платил за новые печи и мебель, за ремонт домов и даже выкупал закладные, если вес и значимость жадных горожан оправдывали эти расходы.

Тем временем, пока пригородная жизнь расцветала, Леви, разбитый в пух и прах общественным мнением, превратился в свою собственную тень. Однако массовый поход жителей Чикаго к избирательным кабинкам в 1915 году вдохнул в порочный бизнес новую жизнь.

Картер Гаррисон, кандидат демократов, проиграл на предварительных выборах, и победу одержал представитель Республиканской партии, Уильям Рэйл Томпсон. Он носил ковбойскую шляпу и его звали «Большой Билл». В духе отцов-основателей он поощрял идею открытого города.

«Полиция, — заявлял он. — должна ловить жуликов, а не рыскать по чужим спальням».

Он распустил отдел нравственности и уволил майора Фанкхаузера и Билла Данненберга.

Томпсон действовал осмотрительно и не стал возрождать концепцию изоляции района красных фонарей, но эффект от его действий был очевиден. В Леви стали снова открываться притоны. До той поры, пока они избегали таких подводных камней, как убийство и неуплата налогов, им было обеспечено спокойное плавание. Кенна, который, естественно, поддерживал демократический дух в районе, несмотря на победу «Великой старой партии»[26], поддержал политическую лояльность мэра, значительно увеличив долю республиканцев в разделе пирога.

Торрио увеличил объемы работ, и его обширная деятельность потребовала создания головного офиса. Колозимо купил кирпичное здание на Саут Вобаш, 2222, которое вскоре стадо известно как «Четыре Двойки». Джей Ти был настолько самоуверен, что для утверждения своей значимости ему не нужен был изысканный офис. Он скромно занял одну комнату и отдал все остальное здание под продажу спиртных напитков, азартные игры и проституцию. У него появились помощники: Джонни Паттон, управляющий деятельностью пригородов, и Дэннис (Граф) Куни, главный администратор Леви, который расположился в отеле «Рекс».

Малыш Джонни, как всегда, с радостью пристраивал старых друзей. Сальный Палец Джейк Гузик, бармен из борделя, давно мечтал стать пивоваром. Он замыслил открыть небольшую пивоварню на пересечении Двадцатой и Вобаш Авеню. Колозимо по просьбе своего помощника дал ему взаймы 25 000 долларов, и Сальный Палец получил контракт на поставку пива в пригороды.

Торрио выполнил просьбу, изложенную в письме Фрэнки Йеля. Йель писал, что в «Гарвард Инн» работает зеленый новичок, который зарезал одного парня в драке, завязавшейся в дансинге. Парень оказался при смерти, а молокосос испугался, что ему пришьют обвинение в убийстве. Он хочет сбежать из города. Не мог бы Торрио подыскать ему работу?

Новичок приехал в Чикаго. Ему было 19 лет. Это был нескладный парень с ножевым шрамом на щеке, кустистыми черными бровями и толстыми губами. Торрио нанял его вышибалой в борделе Четырех Двоек за 35 долларов в неделю.

Придя на работу через несколько дней, босс остановился как вкопанный. Витрина на первом этаже Четырех Двоек, которая обычно пылилась в бездействии, была занята. Торрио увидел в ней предметы мебели. Новичок оказался человеком ответственным.

— Я купил кое-какое барахло в лавке старьевщика, — сказал он. Я решил, что оно мне пригодится, если за мной придут копы.

К тому же, он произвел инвестиции в визитные карточки.

АЛЬФОНС КАПОНЕ

Торговля Мебелью

Саут Вобаш Авеню, 2222

Наверное, мне следовало сначала спросить у Вас разрешение, мистер Торрио, — сказал он с беспокойством.

— Ничего, сынок, — сказал Торрио, скрывая усмешку, — все в порядке. Но ты можешь избавиться от этой рухляди. Она тебе не понадобится.

Торрио снова взглянул на витрину. Он хотел еще раз убедиться, что ему не померещилось. За стеклом действительно стояли три расшатанных стула, а на растрескавшемся столе с мраморным верхом лежала большая Библия.

«У мальчика, — подумал босс, — есть воображение и изобретательность».

Эти качества всегда восхищали Торрио. Он очень нуждался в человеке с такими свойствами. Может быть, из этого сосунка что-то и получится. Нужно было найти человека на пост ночного управляющего. Джей Ти хотел приходить домой по вечерам. Ему было к кому возвращаться.

Глава 8. Шрам: молодой и горячий

Примерно в то же время, когда Торрио выпустил шлюх на устрашение Чикаго, он женился. Его невесту звали Анна Джейкобс. Она была родом из небольшого городка около Луисвилля, Кентукки. Их свадьба произошла в 1912 году. Невесте было 22 года, жениху — 30.

Бракосочетание состоялась за пределами Чикаго. Это следует из того, что в архивах Секретаря округа Кук (штат Иллинойс) нет отметок о выдаче лицензии на регистрацию брака. Возможно, их поженил мировой судья в Индиане. В этом штате были гораздо более мягкие требования к заключению брака, и зачастую пары из Чикаго пересекали границу, чтобы вступить в брак. Это романтически называлось «побег с любимым».

Трудно себе представить Джонни Торрио в роли страстного поклонника, который совершает побег, чтобы соединиться с любимой узами брака. Скорее можно предположить, что вся романтика заключалась в извечной любви Торрио к секретности.

Среди простонародья Леви