Что Кейти делала в школе - Сьюзан Кулидж

В ту минуту, когда они снова вышли на веранду, сверху спустилась Луиза с маленькой сестрой на руках.

– Я завивала ей волосы, – объяснила она, – и не слышала, как вы приехали. Дейзи, поцелуй Кейти. А теперь – Кловер. Ну не прелесть ли она? Разве не красавица? – добавила она, сама с восторгом целуя ребенка.

– Просто прелесть! – воскликнули девочки, и скоро уже все трое сидели на полу веранды, передавая Дейзи друг другу из рук в руки, словно какое-то лакомство. Вероятно, это было привычным для малышки, и она вполне добродушно позволяла целовать себя, качать на колене, подбрасывать и вообще ласкать. Миссис Эгнью сидела поблизости и смеялась, глядя на них. Когда ребенка унесли, чтобы уложить поспать после обеда, Луиза провела девочек в гостиную – другую красивую и странную комнату, полную гравюр, эскизов и всевозможных картин, одни в рамах, другие с веткой осенних листьев или плюща вокруг них в качестве завершающей детали. На столе стояла ваза с красивыми поздними розами, и хотя, вероятно, одна камчатная штора миссис Пейдж стоила больше, чем вся мебель в гостиной Эгнью, все здесь казалось таким радостным, по-домашнему уютным и приятным для взора, что сразу согрело сердце Кейти. Они рассматривали портрет Луизы с Дейзи на коленях, написанный ее отцом, когда вошел мистер Эгнью. Девочкам сразу понравилось его лицо. Оно было красивым и открытым; и ничего не могло быть приятнее, чем видеть, как он поднял свою прелестную больную жену, словно она была ребенком, и понес в столовую, чтобы посадить ее на место во главе стола.

Кейти и Кловер впоследствии сошлись во мнении, что это был самый веселый обед в их жизни, с тех пор как они покинули родной дом. Мистер Эгнью рассказывал о живописи и о художниках и был очарователен. Не менее приятна была и задушевная беседа в комнате Луизы после обеда, и веселая возня с Дейзи, и долгий вечер, проведенный за книгами и фотографиями. День пролетел незаметно. Когда в десять часов они вышли из дома в сопровождении мистера Эгнью, из-за дерева появилась темная фигура и присоединилась к Кловер. Это был Кларенс!

– Я решил просто прогуляться по этой дороге, – объяснил он. – Дома было ужасно скучно весь день без вас.

Кловер была невероятно польщена, но удивление миссис Пейдж на следующее утро не знало границ.

– Право же, – сказала она, – я начинаю наконец питать некоторые надежды в отношении Кларенса. Не припомню, чтобы прежде он хоть раз сопровождал кого-нибудь.

– Слушай, Кловер, – сказал Кларенс вечером накануне того дня, когда девочкам предстояло вернуться в школу. – Слушай, может, напишешь когда-нибудь человеку.

– Ты имеешь в виду себя, когда говоришь «человеку»? – засмеялась Кловер.

– Ты же не думаешь, что я имею в виду Джорджа Хикмена или этого осла Илса? – возразил Кларенс.

– Нет, не думаю. Я не против написать человеку, если этот человек ты, при условии, что человек будет отвечать на мои письма. Ты будешь отвечать?

– Буду, – грубовато ответил он, – только не показывай моих писем другим девочкам и не смейся над моим почерком, а то я перестану писать. Лили говорит, что я пишу как кура лапой. Не так уж много, впрочем, она об этом знает – я ей не пишу! Ну, обещай писать, Кловер!

– Обещаю, – сказала Кловер, довольная тем, что Кларенс сам предложил переписываться.

На следующее утро девочки уехали в Хиллсовер. Дружба с Кларенсом и воспоминание о дне, проведенном в гостях у Луизы, были самым приятным, что девочки увезли с собой после этих осенних каникул.

Глава 10

Пачка писем

«Хиллсовер, 21 октября

Дорогая Элси,

я не писала тебе в прошлую субботу, так как в этот день мы вернулись в школу и с тех пор у меня не было ни одной минуты свободной. Мы надеялись, что, может быть, мисс Джейн освободит нас от воскресного изложения, так как это все же был первый день занятий, и я собиралась написать тебе вместо этого, но она не освободила. Она сказала, что единственный способ удержать девочек от озорства – это чем-нибудь их занять. Роза Ред уверена, что за время каникул с миссионером с мисс Джейн случилось что-то плохое, – она ужасно сердитая. Ах, как это неприятно – вернуться и снова слушать ее выговоры!

Не помню, рассказывала ли я тебе о воскресных изложениях. Мы пишем их после воскресной проповеди и должны привести текст, названия разделов и содержание, сколько сумели запомнить. Иногда пастор Принс начинает так: «Я разделю обсуждаемый вопрос на три части» – и говорит, что это будут за части. Когда он так делает, большинство девочек достает карандаши, записывает, а потом уже не слушает. Но мы с Кейти слушаем, так как Кейти говорит, что нехорошо не слушать проповедь. Мисс Джейн делает вид, что читает все наши изложения от начала до конца, но на самом деле не читает, так как однажды Роза Ред, чтобы проверить ее, написала прямо посреди своего изложения: «В эту минуту я сижу у окна, а по улице идет рыжая корова. Интересно, не родня ли она корове миссис Секомб?», – а мисс Джейн ничего не заметила и все равно поставила ей «отлично». Смешно, правда?

Еще я должна рассказать тебе о нашем обратном путешествии. Мистер Пейдж проехал с нами весь путь до школы и был такой милый. Кларенс ехал с нами в экипаже до станции. Он сделал мне прощальный подарок – очень красивый ластик и золотой карандаш. Я думаю, что ты и Дорри тоже полюбили бы Кларенса, только, может быть, поначалу ты сказала бы, что он довольно грубый и сердитый. Я тоже так думала, но теперь очень его люблю. Тетя Оливия подарила Кейти вязаный воротничок и манжеты, а мне носовой платочек с вышитым на уголке листиком клевера. Какая она добрая, правда? Мне жаль, что я написала в последнем письме, будто мы не радовались каникулам. Конечно, каникулы были не очень веселые, но это не совсем вина тети Оливии. Она хотела, чтобы нам было весело, только не знала, что для этого нужно. Понимаешь, некоторые люди этого не знают. И не говори никому, что я написала, хорошо?

Роза Ред приехала в школу поездом раньше, чем мы. Она была так рада, когда нас увидела, что заплакала. Она говорит, это потому, что она очень тосковала по дому, пока сидела одна в Монастыре, ожидая нас. Роза – такая милая! У нее были замечательные каникулы – три вечеринки и один пикник. И знаешь что? Ее зимняя шляпка из черного бархата с розовой отделкой – и у меня точно такая же! Я сначала хотела голубую, но тетя Оливия сказала, что розовое более модно. И теперь я рада, потому что мне приятно быть как Роза.

В этом семестре мы с Кейти живем в комнате номер 2. Здесь гораздо лучше, чем в нашей прежней комнате, а в коридоре, сразу за дверью, – печка, так что нам будет очень тепло. Есть и солнце, только миссис Нипсон велела прибить на окна толстую хлопчатую ткань, так что остается только небольшой открытый кусочек наверху. Теперь все окна в доме так закрыты. Ты представить не можешь, как все девочки сердиты из-за этого. В первый вечер у нас было стихийное собрание, и все приняли гневную резолюцию, а некоторые девочки сказали, что не останутся в школе – напишут своим папам, чтобы они приехали и забрали их домой. Но, впрочем, ни одна не написала. А вообще это очень грустно, когда не можешь выглянуть в окно. Ах, как я хочу, чтобы скорее пришла весна!

У нас новая столовая. Она гораздо больше, чем прежняя, так что теперь мы едим все вместе, а не по очереди. Это гораздо приятнее, потому что раньше я становилась такой страшно голодной, пока ждала, что даже не знала, что делать. Одно только очень неприятно: каждая девочка должна за обедом что-нибудь сказать по-французски. Высказывания должны быть на тему, которую задает миссис Нипсон. Сегодня это было «Les oiseaux»[26], и Роза Ред сказала: «J’aime beaucoup les oiseaux, et surtout ceux qui sont rôtis»[27], обхохотались. А эта забавная маленькая Белла Аркрайт сказала: «J’aime beaucoup les oiseaux qui[28] поют». Она думала, что «поют» – французское слово! Каждая девочка начинала так: «J’aime beaucoup les oiseaux!»[29] Завтрашняя тема «Jules Cesar»[30]. Ума не приложу, что сказать! В Оллендорфе[31] нет о нем ни слова.

В этом семестре не так много новеньких, как в прошлом. Девочки думают, что это потому, что миссис Нипсон не пользуется такой любовью, какой пользовалась прежде миссис Флоренс. Две или три из новеньких, кажется, милые, но я еще не знаю. Луиза Эгнью самая милая здесь после Розы. Лили Пейдж называет ее вульгарной, потому что папа Луизы рисует картины и они не знакомы с теми людьми, которых знает тетя Оливия, но на самом деле Луиза совсем не такая. Мы ездили к ней в гости, перед тем как уехать из Ашборна, и провели у нее целый день. У нее замечательные папа и мама. А в доме полно всяких необычных и интересных вещей и картин. Мистер Эгнью очень много рассказывал нам о художниках и о том, что они делали. Одна его история была о мальчике, который делал из сливочного масла фигурки львов, а потом стал знаменитым. Я забыла, как его звали. Мы чудесно провели время у Луизы. А видели бы вы маленькую сестренку Луизы – Дейзи! Ей всего два года, но она настоящая маленькая красавица. У нее десять зубов, и она почти никогда не плачет.