Хогбены, гномы, демоны, а также роботы, инопланетяне и прочие захватывающие неприятности - Генри Каттнер

— Я знаю, о чем вы думаете. Боитесь, — сказала она. — И вы правы.

Она шагнула назад и захлопнула дверь. Щелкнул замок.

— Джед забыл дать другую бутылку, — заметил я. — Скоро я протрезвею и захочу пить. Очень захочу.

Я знал, что голос мой прозвучал несколько взволнованно.

— Все в порядке, милая. Иди сюда.

Губы Розамонд были холодны, я чувствовал, как она дрожит.

— Здесь как в холодильнике, — пробормотала она. — Я не могу привыкнуть к холоду, Чарли! Не могу привыкнуть к холоду!!

Я обнял ее так сильно, как только мог, не в силах сделать ничего больше.

— Постарайся вспомнить, — тихо сказал я. — Ночь прошла. Гроза кончилась, и нас здесь нет. Мы снова в нашем парке. Помнишь, милая?

Она уткнулась лицом в мое плечо.

— Это трудно вспомнить. Кажется, что мы никогда не видели солнца. Этот ужасный дом… о, я бы и вправду хотела, чтобы мы умерли, дорогой!

Я легонько встряхнул ее:

— Розамонд!

Слова с трудом протискивались сквозь ее горло.

— Прости, дорогой. Только… почему это должно было случиться именно с нами? Я пожал плечами:

— Такова уж наша судьба. Не мы первые в таком положении. Закрой глаза и вспомни.

— Думаешь, они догадываются?

— Интересно, каким образом? Они слишком заняты своей игрой в убийц.

Я чувствовал, как под воздействием внезапной перемены дрожь прошла по ее телу.

— Мы не можем влиять на то, что случится, — напомнил я ей. — Нам не дано изменить ни их, ни себя.

Слезы брызнули у нее из глаз, и мы прижались друг к другу, как дети, испуганные темнотой. Ни одна острота не приходила мне в голову. Порой бывает трудно шутить.

Лампа замерцала и погасла. Спичек у нас не было, но теперь это не имело значения. Уже не имело.

— Жаль, что Джед забыл о второй бутылке, — пробормотал я. — Виски помогает. Все-таки я рад, что мы можем пить виски.

Гроза заканчивалась, бледный свет луны сочился сквозь окно. Я вспомнил Дракулу и фигуры, являющиеся среди лунного сияния, в котором даже решетки на окнах кажутся прозрачными.

«Семья Карта вовсе не вампиры, — говорил я себе. — Это просто убийцы. Безумцы, убивающие хладнокровно и безжалостно. Нет, — сказал я себе, — будь они действительно вампирами, им не нужно бы было притворяться. Настоящие вампиры так не поступают… Дракула, например!»

Я обнял Розамонд и закрыл глаза. Часы пробили полночь.

А потом…

Было почти два, когда (как я, впрочем, и ожидал) в замке заскрежетал ключ и на пороге появился дрожащий всем телом Джед Карта. Он что-то пытался сказать, но не мог произнести ни слова, поэтому просто махнул рукой, приглашая следовать за ним. Мы так и сделали, хотя знали, чего следует ожидать. Я слышал, как Розамонд тихонько простонала:

— Лучше бы умереть. Лучше бы мне умереть!

Джед привел нас в спальню в другом конце коридора. Рути Карта лежала на полу, а на ее худой шее видны были два небольших красных пятнышка и дырки в тех местах, где проходили пустые кровеносные сосуды.

Через открытую дверь я заглянул в другую комнату и увидел там огромное неподвижное тело Лема. Он тоже был мертв.

Джед Карта почти кричал:

— Что-то прошло и… — Лицо его было мелко дрожащей маской смертельно напуганного человека. — Вампиры из Хеншоу!

— Не рой другому яму… — сказал я, глядя на Розамонд. Она посмотрела мне в глаза, и я увидел, что она содрогается от предстоящей перемены и в то же время стыдливо жаждет ее. Пожалуй, вновь пришло время сказать что-нибудь смешное… что угодно, лишь бы поправить настроение Розамонд.

— У меня для вас сюрприз, Джед, — сказал я, подходя к нему все ближе. — Я знаю, вы пускаете мимо ушей эти бредни, но верите вы или нет, а вампиры из Хеншоу — это мы.

А как же ещё

Когда приземлилось летающее блюдце, Мигель и Фернандес стреляли друг в друга через поляну, не проявляя особой меткости. Они потратили несколько зарядов не странный летательный аппарат. Пилот вылез и направился по склону к Мигелю, который под ненадёжным прикрытием кактуса, проклиная все на свете, старался поскорее перезарядить ружьё. Он никогда не был хорошим стрелком, а приближение незнакомца совсем его доконало. Не выдержав, он в последний момент отбросил ружьё, схватил мачете и выскочил из-за кактуса.

— Умри же, — сказал он и замахнулся. Сталь блеснула в ярких лучах мексиканского солнца. Нож отскочил от шеи незнакомца и взлетел высоко в воздух, а руку Мигеля как будто пронзило электрическим током. По-осиному свистнула пуля, посланная с другого конца поляны. Он ничком упал на землю и откатился за большой камень. Тоненько пискнула вторая пуля, и на левом плече незнакомца вспыхнул голубой огонёк.

— Estoy perdido[1], — пробормотал Мигель. Он уже считал себя погибшим. Прижавшись всем телом к земле, он поднял голову и зарычал на врага.

Но незнакомец не проявлял никакой враждебности. Больше того, он даже не был вооружён. Мигель зорким глазом осматривал его. Странно он одет. На голове — шапка из блестящих голубых пёрышек. Под ней — лицо аскета, суровое, неумолимое. Он худ и высок — футов, наверное, семь. Но никакого оружия не видно. Это придало Мигелю храбрости. Интересно, куда упало мачете? Впрочем, ружьё валялось поблизости.

Незнакомец подошёл к Мигелю.

— Вставайте, — сказал он, — давайте поговорим.

Он прекрасно говорил по испански, только голос его раздавался как будто у Мигеля в голове.

— Я не встану, — объявил Мигель. — А то Фернандес меня убьёт. Стрелок-то он никудышный, но я не такой дурак, чтобы рисковать. И потом, это нечестно. Сколько он вам заплатил?

Незнакомец строго посмотрел на Мигеля.

— Вы знаете, откуда я? — спросил он.

— А мне наплевать откуда вы, — проворчал Мигель, стирая пот со лба. Он покосился на соседнюю скалу, за которой у него был спрятан бурдюк с вином. — Не иначе как из los Estados Unidos[2], со всякими вашими летательными машинами. Уж будьте спокойны, достанется вам от правительства.

— Разве мексиканское правительство поощряет убийство?

— А наш спор никого не касается. Главное — решить, кто хозяин воды. Вот и приходится защищаться. Этот cabro'n[3] с той стороны все старается прикончить меня. Он и вас нанял для этого. Бог накажет вас обоих. — Тут его осенило. — А сколько вы возьмёте за то, чтобы убить Фернандеса? — освеломился он. — Я могу дать три песо и козлёнка.

— Всякие распри должны быть прекращены, — сказал незнакомец. — Понятно?

— Тогда пойдите скажите об этом Фернандесу, — сказал Мигель. — Втолкуйте ему, что права на воду теперь мои. И пусть убирается подобру-поздорову.