Неправильная любовница - Любовь Попова

ты плачешь? Чтобы не случилось в твоей жизни я не буду тебя осуждать.

— Правда? — не могу не плакать. Это невероятно. Теперь у меня не только Андрей. Теперь у меня есть занятия танцами. Ира. Аврора. Можно даже сказать — целая жизнь!

— А где Мишка? — вспоминаю я сынишку Авроры. — С няней?

Она смеется. А потом как вываливает на меня свою историю. Рассказывает, как после моего ухода решила развестись с мужем. Как он поставил ей ультиматум. Как она сбежала в Россию. Как потом ей за это прилетело и сына забрали за аморальное поведение матери.

Бывший муж скинул видео органам опеки и попечительства.

— Ну какой же он гандон! — не выдерживаю. — Скотина! Как таких земля носит?

— Не волнуйся. Совсем скоро я получу докторскую степень и смогу наконец получить своего мальчика назад. Надеюсь…

— Я помню его совсем маленьким. Он только родился. Кстати, когда заберешь, я могу подрабатывать няней.

— Я буду только рада, — обнимает она меня и начинает допытываться насчет того, как я сама оказалась в России. Почему меня ищут. Вопросы сыпались и сыпались, а я не смогла ответить ни на один. И еще непонятно, когда смогу.

— Давай не все сразу, — пытаюсь свернуть диалог. — Лучше обменяемся телефонами, чтобы больше не теряться.

— Это самой собой, но все же. Алина…

— Нет, не сейчас, — отрезаю я и записав номер, убегаю. Совсем скоро Андрей придет, нужно успеть все сделать.

Его любимые голубцы. Потом салат с орешками. Сделать морс, соки он не пьет. А еще переодеться.

Как только Андрей открывает двери квартиры, счастью нет предела. Я тут же стремлюсь упасть к нему в объятия. Хочу его всегда. Безумно. И когда он рядом — плевать, что там у других и кто живет вместе или жениться, Мне главное, чтобы Андрей был рядом.

От него пахнет осенью и свежим кремом ля бритья. А еще моим любимым ореховым одеколоном и мужчиной. Самым лучшим. Моим.

Он тоже скучал. Это чувствуется по бугру между ног, по тяжелому дыханию.

— Соскучился? — целую лицо, куда могу дотянуться, а он меня в себя вжимает, за задницу от пола отрывает.

— Пиздец как. Накормишь меня?

— Там на кухне голубцы. Еще печенье есть… Салат.

— Нет, нет, Малыш. У тебя есть кое-что гораздо слаще. После той фотографии я хочу тебя вылизать.

Ах, да. Я успела сходить на депиляцию, так как внизу все давно было не эстетично. Андрея это особо не волновало, но мне самой хотелось быть для него идеальной.

Теперь мои складочки гладкие как шелк. Мне и самой понравилось их трогать. Я не удержалась и отравила фотографию Андрею. Без лица. Он оценил. Вернее, устроил мне взбучку, как нашкодившему ребенку.

— Ты же ругался. Сказал больше так не делать.

— Это не значит, что мне не понравилось, — скидывает он ботинки. Несет меня в комнату, где возле широкой кровати, на столике стоят вино и фрукты.

Андрей бросает меня на кровать, я чуть отпружиниваю, но не теряюсь и сразу снимаю с себя шелковый халат.

— Сними трусики, малыш, хочу посмотреть на тебя, — хрипит Андрей, а сам пальто снимает и на вешалку вешает. Педант мой любимый.

Подчиняюсь и снимаю с себя белье, оставляя только лифчик и чулки. Он любит чулки и пояс.

— Ноги шире. Хочу рассмотреть тебя как следует.

* * *

Глава 23

Он в рубашке и брюках.

Облизываю губы, рассматривая его сверху вниз и обратно. Шикарный. Сексуальный.

Как же я скучала. До тяжести внизу живота. До влаги между ног, которые широко раздвигаю, предоставляя ему полный обзор. Сама смотреть туда не могу, стыд сжигает. Но Андрей жадно взирает с высоты своего роста прямо в нежное местечко. Словно гипнотизирует. Заставляет губки дрожать от желания.

Андрей присаживается на корточки. Касается взглядом моего лица и плотоядно улыбается. В нем нет стыда. Он шел сюда сожрать меня. И мне это нравится.

Он проводит ребром ладони по влажным складками. Собирает влагу. Заставляет тело покрываться мурашками. Скользит по раскрытым губкам, заводит меня еще сильнее.

Я шумно выдыхаю, чувствуя, как ноют соски, требуя к себе внимания, как сокращаются мышцы стенок влагалища. Как по ним сочится влага, которую он растягивает пальцами, демонстрируя мне какая я похотливая.

— Мне нравится когда ты мокрая. Для меня. Хочешь, чтобы я тебе отлизал?

— Андрей…

— Скажи это. Не хочу, чтобы ты стеснялась.

Блин…

— Вылижи меня. Засунь в меня свой язык.

— Послушная девочка, — нажимает он одной рукой на бедро, а пальцы другой в меня толкает.

Наклоняется ниже, смотрит мне в глаза и заменяет и касается кончиком языка пульсирующей горошинки. Наполняет меня удовольствием изнутри, вынуждая часто дышать и выгибаться. Пальцы глубоко во мне, а язык щекочет клитор.

Я дрожу. Изнемогаю. Жажду испытывать эту чувственную пытку снова и снова. Погружаясь в омут порока и удовольствия.

— Еще. Еще.

Он смачно лижет меня, почти ест, словно чертов фрукт, продолжая прожигать взглядом, требуя подчиняться его порочной натуре, своей похотливой сути. С ним. Только с ним.

Пальцы сминают простынь, губы раз за разом повторяют любимое «Андрей».

Горло пересыхает.

Я кричу, когда нет сил терпеть напряжение, скручивающее мои нервы узлом.

Оргазм такой долгожданный и неожиданный врывается в мое сознание, наполняет каждую клеточку тела счастьем и наслаждением, что сдерживаться нет сил.

И я даже не успеваю прийти в себя, как чувствую, как член наполняет меня медленно, но твердо. Идет до конца. Растягивая пульсирующую плоть.

Я хватаю ртом воздух. Задыхаюсь. Хватаюсь за ткань рубашки, пытаясь удержаться в реальности. Ну почему, почему каждый раз это так сильно, так остро, насквозь пронизывает, как иголками по нервным окончаниям.

Жарко. Невыносимо. Его тело такое тяжелое. Но мне нравится чувствовать это. Нравится, как он вбивается в меня на полной скорости, не жалея, удерживая в одном положении, чтобы не дергалась, не извивалась змеей. Нравится как придушивает.

— Давай, давай, девочка. Сжимай мой член. Вот так. Сильнее. Дыши, дыши. Со мной дыши, — прямо в губы кусая пересохшие.

— Нравится тебе?

— Очень, очень нравится. Я так скучала. По тебе.

— Любишь меня?

— Очень, очень люблю. Сильнее, сильнее, еще.

— Готова кончить?

— Снова? — облизываю губы, мотаю головой, чувствуя что второй оргазм просто собьет сознание с орбиты.

— И снова. И снова, — толкается он в меня на полную длину. Но вдруг выходит и переворачивает. Размашисто шлепает по заднице. — Давай, поработай попкой. Покажи, как сильно соскучилась.

Он вставляет член, но не трогает меня, давая полную свободу действий. И я стараюсь. Скольжу плотью по твердому стволу.