Неправильная любовница - Любовь Попова

— Не понял…

— Чего именно?

— Ты ничего не распаковала?

— Я же сказала, мне ничего этого не нужно. Тебе помочь раздеться? Будешь вина? Есть закуски.

И действительно никаких запахов вкусной кухни, хотя в такой квартире ей готовить было бы проще. Нет. На барной стойке бокал и закуски. Сука…

— Ну и что это за провокации?

Алина подходит вплотную. Другая. Взрослая. При полном макияже. Даже ресницы приклеила. Таких я трахал раньше. И кажется она хочет сыграть в игру, правил которой не знает.

— Никаких провокаций, милый. Лишь честность, которой не было в наших отношениях раньше. Ты обеспечиваешь мою безопасность и меня, а я раздвигая перед тобой ноги. Кажется, таким было условие.

Нет, все-таки не пустота. Обида. Такая, что сетчатку обжигает. Если бы могла, она бы меня уже задушила своей обидой, которая за пару дней молчания только набирала обороты.

— Понятно… Сама то потянешь? — тяну ее за лямку лифчика. — Играть в шлюху?

— Зачем играть, если это моя жизнь. Ну так что? Вина, закусок, сделать минет на аперитив?

— Не надо. Иди сразу на кровать и ложись.

Она сделала это, не проронив не звука. Просто прошла на кровать, которая была аккуратно заправлена до тошноты красным покрывалом. Вокруг стояли свечи, которые создавали поистине эротичную обстановку, а из динамиков лился блюз, вполне подходящий для секса.

Алина легла на спину, сразу раздвинув ноги. Отлично выполняя свою работу. Но даже злясь я не могу не отметить, как дрожат ее губы, как часто-часто она моргает. Как колышется грудь на каждом рваном вздохе.

Играй, девочка. Только не заиграйся.

— Потрогай себя, — требую я и раньше она жутко этого стеснялась. Просто просила, чтобы это сделал я сам. Но сегодня никакой пощады.

Она поджала губы, покраснела, но стала гладить грудь. Трусики между ног. Белье, наверняка, сухое. Что — то мне подсказывает, что эта хрень и ей не доставляет удовольствия.

Но раз она решила сыграть в шлюху, то я подыграю. Посмотрим надолго ли ее хватит.

Подхожу вплотную. Смотрю на идеальные изгибы, на руки. Ногти с идеальным красным маникюром, которыми она трогает себя за грудь.

— Даже ничего не скажешь?

— Я думала ты пришел потрахаться, а не болтать. Времени же мало, Жена волнуется. Отец может позвонить. Но если хочешь… Обсудим твой день? Как он прошел?

Все-таки взбесила. Я вытягиваю ремень из петель. Хлестко бью им по кровати, заставляя ее вздрогнуть.

— Ты ничего обо мне не знаешь. И раз решила сыграть в шлюху, то будь добро делать это молча. Поворачивайся! Живо!

Стягиваю брюки, пока она выполняет мой приказ.

Больше раздеваться не намерен.

Раз мне не нужно церемонится, так даже лучше.

Ремнем знатно шлепаю ее по заднице. Хочу услышать крик, но она только роняет голову на постель и не издает ни звука.

И снова удар, оставляющий впечатляющий след на белой прозрачной коже. Хочется поцеловать след, но я сдерживаю порыв и обхватываю ремнем ее шею. Затягиваю. Затем спускаю трусы до колен и ударом ладони заставляю раздвинуть ноги шире. Мне дико нравится смотреть как растянуты на бедрах трусы, как они врезаются в кожу бедер.

Но самое интересное не это…

С половых припухших складок сочится влага. Прикрываю глаза и тянет улыбаться.

Ну что ж актриса из нее неплохая. Я почти поверил, что она меня не хочет, что считает все это лишь работой.

Растягиваю пальцами влагу, смотря как она тонкой линией тянется на пальцах. Держу ремнем ее шею, слышу почти прозрачный вздох и толкаю два пальца сквозь половые губки.

Стискиваю челюсти. Как сука горячо и тесно. И мокро. Чертовски мокро.

И все это для меня.

Глажу стенки, скольжу по ним двумя пальцами, растягиваю. Пока член горит и ноет, требуя взять свое. Но я хочу победить эту неприступность. Хочу увидеть в глазах полное поражение. Так что двигаю рукой все чаше, то сжимая на шее ремень, то разжимая, позволяя дышать полной грудью. Наклоняюсь и лижу позвонки.

А потом вдруг заканчиваю ровно до мгновения, когда она могла кончить только от моих пальцев.

Слышу прерывистый вздох и усмехаюсь.

— Ну давай скажи, что хочешь кончить?

— Даже не подумаю. Шлюхам не нужно удовольствие. Так что делай свое дело и уходи.

— Так быстро ты от меня не отделаешься, — усмехаюсь ей в затылок, вдыхая запах. Как бы она не вырядилась, запах остается тот же. Ее. Самый лучший.

Я так к нему привык, что последние три дня просто мучился от жажды. И никакая жена не смогла выветрить мое желание оказаться рядом с этой строптивой глупой девчонкой.

Отодвигаюсь немного, но только за тем, чтобы развернуть ее на спину, снять трусики с тонких лодыжек. Раздвинуть ноги. Увидеть розовую влажность от которой сносит башню.

— Перестань, — собирается она прикрыться. Ладонями. — Разве шлюхам делают такое?

— Ты зациклилась, — понимаю я со смешком и прижимаюсь губами к самому центру, вобрав в рот половую губы, перекатывая ее по языку, скользя кончиком по клитору.

Смотрю на то, как извивается Алина, как сдерживает и стоны, и крики, когда ласкаю все напористее. Она выгибается, не выдерживает накала, готовая вот-вот кончить.

Но и тут я отстраняюсь, не давая ей необходимой кульминации.

Да, я сволочь.

Она рвано выдыхает. Открывает глаза, в которых плещется мольба.

— Попроси меня, и я дам кончить.

— Обойдусь.

— Дурочка, — тащу ее к краю кровати, сажусь между ног и засаживаю член сильно и глубоко. Смотрю в глаза и начинаю двигаться все чаще. Вижу, как она сдерживает желание, как сжимает пальцами покрывало и делает вид, что ей все равно. Даже лицо пытается отвернуть. — На меня смотри.

Сдвигаю пальцами лифчик и сжимаю торчащие соски. Такие розовые и яркие, что сил сдерживаться больше нет.

— Кончай со мной, малыш, — прошу, требую, умоляю, стягивая ремнем шею и вбиваясь как бешенный. Снова и снова снося остатки злости и напряжения, что сковывали меня эти дни. Без нее.

Она плачет, качает головой, но отвечает на каждый толчок, обхватывает ногами талию и поднимает бедра, так что угол проникновения становится другим, у меня в глазах темнеет.

— Давай, же, малыш, кричи! Кричи для меня!

Она срывается, открывает рот, воздухом давится, пока я просто тараню ее влажное нутро, узкое пространство, словно созданное только для меня. Сгребаю ее в охапку, прижимаю к себе, двигаясь внутри нее все чаще, все ожесточеннее, пока она криком не захлебывается, сама целует меня, давая коснуться себя языком, позволяя себе кончить.

Спустя пару минут агония спадает и малышка начинает из рук