Рысь Господня - Игорь Негатин

– Vanitas vanitum, – развел руками шевалье. – Люди грызут горло друг другу[11].

– Давно вернулись?

– Только что.

Мастер посмотрел на меня, словно видел первый раз в жизни, кивнул, выставил на стол еще одну кружку и налил вина.

– С возвращением…

События, последовавшие за нашим возвращением в Баксвэр, напоминали ночной кошмар, долго преследовавший меня по ночам. Не представляю ничего более ужасного, чем встреча, которую мне оказали в монастыре Святой Женевьевы. Аббат Хьюго, который уже знал о несчастье, случившемся в Лесной обители, принял нас в своем доме после полуденной трапезы, когда монастырские порядки признают возможным немного отдохнуть перед трудами во благо святой обители. Когда мы вошли, аббат стоял рядом с окном и читал какое-то послание. Услышав шаги, он обернулся и окинул нас тяжелым взглядом.

– Вы вернулись… – сказал отец настоятель, но таким тоном, что в нем скользнул легкий оттенок сожаления или беспричинной грусти, которая смешана с разочарованием.

– Разумеется, святой отец. Куда бы мы могли исчезнуть, зная, что вы возносите молитвы и ждете нашего возвращения?

– Неисповедимы пути Господни…

– Святой отец, ваши слова настораживают, – нахмурился де Брег. – Что-то случилось?

– Возможно, – кивнул аббат и посмотрел на меня: – Жак де Тресс? Что вы здесь делаете?

– Я? – опешив от этих слов, спросил я. – Святой отец, я вернулся в святую обитель…

– …В надежде, – перебил меня де Брег, – что вы не оставите его своей милостью и дадите возможность искупить грех послушанием и прилежанием во славу Господню. Кроме того, Жак спас книги, которые хранились в Лесной обители. Полагаю, что его подвиг заслуживает награды?

– Награды? – поморщился настоятель. – Возможно, де Брег, вы и правы, но не понимаю, каким образом должен отблагодарить этого юношу. Он простой мирянин, который совершил благое и достойное подражания дело. При чем здесь монастырь?

– Он ваш послушник.

– Нет, сын мой, – аббат покачал головой, – вы заблуждаетесь! Жак был послушником, но после совершенного им преступления я принял решение отправить его в Лесную обитель. Он никак не связан с монастырем Святой Женевьевы.

– Однако… – протянул шевалье, а я замер, пораженный этими словами.

– Святой отец… – пробормотал я.

– Жак, идите подышите свежим воздухом! – сквозь зубы процедил де Брег.

– Что?..

– Мне нужно поговорить с нашим святым отцом! Обсудить некоторые вопросы из жития блаженного Августина. – Шевалье повернулся и чуть ли не вытолкал меня из комнаты. На пороге он взял меня под руку и прошипел: – Идите же и сделайте так, чтобы я вас очень долго искал! Так долго, что нашел бы только вечером на постоялом дворе Гая Григориуса!

Я вышел во двор и привалился к стене. Нет, это нечто необъяснимое! Получается, что у меня нет дороги назад?! Понимаю, вам сложно понять весь ужас моего положения, и было бы очень глупо искать сочувствия, учитывая мои проступки. Подумав, решил повиноваться приказу шевалье де Брега и покинуть монастырь.

Весь день я провел на улицах, но не запомнил ни одного человека, повстречавшегося на моем пути. Лица людей сливались в бесконечное пятно, которое тянулось за мной шлейфом безысходности. Все эти городские нищие, выставлявшие напоказ уродства и гниющие раны. Грязные бродяги с застывшей маской безразличия. Кричащие торговки, самодовольная и разукрашенная знать, кичащаяся своим богатством… Я бродил по улицам, пытаясь осознать все случившееся и найти какой-нибудь выход. Его не было. Не было, потому что в мире не существовало силы, способной вернуть мою мечту к жизни. Она обернулась прахом. Пылью. Грязью на дороге. Уже начинало темнеть, когда я очнулся от тяжелых мыслей и направил стопы к мастеру Григориусу в надежде найти там шевалье де Брега.

Добравшись до «Королевской охоты», я отряхнул с плаща рыхлый снег и вошел в зал, где увидел Орландо и мастера Гая, сидевших за одним столом. Судя по выставленным яствам, они собирались ужинать.

– Что, юноша… – начал Орландо де Брег, вгрызаясь в кусок баранины. – Сдается, что вы оказались не таким уж везучим малым, как мне почудилось на первый взгляд.

– Что вы хотите этим сказать? – холодея от его слов, спросил я.

– Присаживайтесь.

– Благодарю, – кивнул я и опустился на лавку.

– Настоятель не желает вас больше видеть, – без лишних слов сообщил де Брег.

– Как это?!

– Мало того… – продолжил он и наставительно поднял руку, дабы подчеркнуть важность своих слов, хотя, видит Бог, это было совершенно излишним, – я внимал каждому его слову в надежде на спасительное чудо.

– Господи, спаси и сохрани… – прошептал я.

– Наш аббат отправил письмо вашему отцу, в котором отказался от деревни, подаренной святой обители. Признаться, я был чертовски удивлен его поступком. Монастырь не так уж богат, чтобы отказываться от таких щедрых подношений.

– Воистину удивительно! – буркнул Григориус и отрезал кусок мяса. – Он что, удавил собственную жадность?

– Как видите, – пожал плечами де Брег.

– Никогда… – степенно и размеренно продолжил Григориус, тыча пальцем в закопченный потолок. – Никогда бы не подумал, что у святой обители можно что-то забрать. Они умеют только брать, и если уж запустили руку, то хватают всей пятерней, не глядя, забывая о скромности, предписанной слугам Божьим!

– Боюсь, что в данном случае их щедрость выйдет боком. По крайней мере для Жака де Тресса, – хмыкнул Орландо. Но мастер Гай не дослушал и продолжил свои рассуждения:

– Они умеют только клянчить! Клянчить и еще раз клянчить! Если уж получилось что-то выпросить или отобрать, то у слуг Божьих появляется хватка бойцовых псов! Вцепятся, да так, что челюсти не разжать! Намертво!

– Мастер Григориус… – укоризненно заметил де Брег и покачал головой.

– Уверены, что рука дающего не оскудеет, сколько ни откуси! – закончил мастер Гай и наконец обратил свой взор на тарелку, где остывал кусок жареного мяса. – Хм… Кажется, здесь не хватает пряностей? Шевалье, как на ваш вкус?

– Изумительно!

– Все, я погиб… – сказал я.

– Не все так плохо, друг мой, – пожал плечами Орландо. – Перед тем как отдать книги, спасенные вами в Лесной обители, я бросил взгляд и заметил, что одна из них переписана в скриптории монастыря Святой Женевьевы, а следовательно, в библиотеке есть оригинал. Рассудив, что мошна обители не оскудеет, если мы вернем на одну книгу меньше, я оставил ее в своей чересседельной сумке. Так или иначе, но для вас эта книга важнее, чем для отца настоятеля. Вы возмущены? Жак, не будьте таким наивным! Вас вышвырнули на улицу, как нашкодившего щенка, так пользуйтесь тем, что само плывет в руки!

– Я вас не понимаю, шевалье…

– Вот дьявол! Думал, что вы чуточку сообразительнее. Эту книгу мы превратим в золото, а золото – в небольшой дом, где вы, Жак де Тресс, сможете жить. Не переживайте, друг мой! Ваши приключения только начинаются!

– Шевалье, я мечтал посвятить себя Богу!

– Богу или книгам?! – с неожиданной резкостью спросил Орландо де Брег. – Подумайте и ответьте на этот вопрос. Один раз и навсегда!

Глава 22

Первую ночь после возвращения я провел в «Королевской охоте», обещая расплатиться за приют работой, но мастер Гай отмахнулся и что-то пробурчал о безумцах, страдающих от непозволительной щедрости. Ночь прошла плохо – меня одолевали кошмары. Пригрезилась старуха, бредущая по заснеженной дороге, покойный Лион де Буасси и оруженосец Гуарин Гранд. Он пытался затащить меня на костер, окруженный служителями Святого Трибунала, и требовал вернуть похищенную книгу. Проснулся я совершенно разбитым.

Спустившись в зал, я увидел шевалье, который сидел за столом и неторопливо беседовал с Григориусом. Судя по изрядному количеству пустых бутылок, они еще не ложились.

– Вы полагаете, сударь, – обращаясь к Орландо де Брегу, сказал мастер Гай, – что я могу позволить готовить впрок?! Вот еще новость! Как можно так издеваться над свежим мясом?! Признаться, этим промыслом часто грешат нерадивые трактирщики, кои ожидают голодных путников, готовых сожрать подошвы своих собственных сапог, лишь бы набить утробу! Нет, я предпочитаю иные яства! Пусть и бесхитростные, но зато свежие! Этот олень, посланный нам Всевышним, еще вчера бегал по лесу!

– Боже меня упаси, Григориус! Разве я против оленины? Прикажите подать оленину, если уж фазан еще не готов. Кстати, какого дьявола он медлит оказаться на моей тарелке?!

– Ваш фазан еще жарится. Надо немного подождать. Вы же не сарацин, прости Господи, чтобы питаться сырым мясом?

– Я умру от голода, и эта смерть будет на вашей совести, мастер! – уныло отозвался де Брег и наконец заметил меня.