Столетняя война. Том II. Испытание огнем - Джонатан Сампшен

можно вывести из произошедших событий. Но кажется очевидным, что Иоанна привлекали сильные характеры. Его собственная, более податливая личность была легко подавляема искусными болтунами и расчетливыми друзьями. Они навязывали ему свое мнение с решимостью людей, которые чувствовали над королем превосходство. Это, несомненно, было одной из причин внезапных поворотов французской политики в 1350-х годах, когда решения принимались под влиянием фракций и коалиций в королевском Совете.

Советники нового короля в большинстве своем были людьми, унаследованные им от своего отца: Симон Бюси, авторитарный председатель Парижского Парламента, богатый адвокат-самоучка, чья непреклонная преданность и огромное трудолюбие обеспечили ему влиятельное место в Советах двух первых Валуа; Гийом Флот, бывший канцлер, еще один эффективный политтехнолог; Гуго д'Арси, епископ Лаона, участник нескольких перемирий с англичанами, который вскоре должен был стать архиепископом Реймса; и, когда он в конце концов вернулся из плена летом 1351 года, великий паладин Жоффруа де Шарни. К ним постепенно присоединились другие, более молодые люди, которые были обязаны своим продвижением дружбе короля. Самым надежным из них был Пьер де Ла Форе, способный, довольно бесцветный церковный юрист, который возглавлял администрацию Иоанна в течение нескольких лет до его восшествия на престол. Он стал канцлером Франции, а затем архиепископом Руана. Амбициозный Рено Шовель, еще один карьерный администратор, стал начальником Счетной палаты и со временем епископом Шалона. Как и многим слабым людям, Иоанну II было трудно работать в тесном контакте с теми, кто не был его другом. Но некоторые из его решений вызывали яростные споры, особенно за пределами тесного круга придворных. Дело не в том, что его советники были глупцами или нерасторопными, напротив, большинство из них были способными людьми, которые усердно работали в интересах короны, как они это понимали. Но они, несомненно, были закадычными друзьями короля, и со стороны их преданность выглядела как корысть. Большинство из них к середине десятилетия стали заметно богаче, чем в начале царствования. Симон Бюси, чей отец был скромным судебным клерком, был осыпан денежными и земельными подарками и приобрел еще гораздо больше с гонораров от тяжущихся и просителей. Каждый парижанин должен был знать о великолепных пригородных владениях Бюси и его большом городском поместье у ворот аббатства Сен-Жермен-де-Пре, где и сегодня проходит улица Бюси. Роберт де Лоррис, ставший камергером Иоанна II, был еще более искусным накопителем богатства, чем Бюси. Этот умный и амбициозный политик скромного происхождения (его отец был парижским трактирщиком) прошел путь через королевскую бюрократию и стал личным секретарем Филиппа VI. На этой должности он проявил себя как исключительно искусный переговорщик, который успешно вел некоторые из самых секретных дел между французской короной и папством, включая договоренности, благодаря которым Климент VI стал одним из главных финансистов французских военных предприятий. Опозоренный в ходе чистки государственного аппарата, последовавшей за битвой при Креси, Роберт де Лоррис отказался от своих званий, стал простым рыцарем, а затем, после короткого периода безвестности, вновь появился в качестве одного из доверенных лиц Иоанна, когда тот был герцогом Нормандским. В течение трех лет после восшествия короля на престол он стал владельцем огромных земельных владений в Пикардии и в Иль-де-Франс, включая поместье Эрменонвиль по дороге на Суассон. Оба его сына были женаты на дочерях старой аристократии. Удача такого масштаба была выдающейся редкостью, но карьера, которая ее принесла, вероятно, казалась более типичной, чем она была на самом деле[122].

Из всех соратников Иоанна II в первые годы его правления, безусловно, самым выдающимся и самым завидным был Карл де ла Серда, известный как Карл Испанский. Если бы не несчастья его деда, представители семьи Карла были бы королями и принцами Кастилии, а не обнищавшими изгнанниками во Франции, зависящими от своей смекалки и щедрости короны. Так что Карл, безусловно, не был парвеню низкого происхождения. Более того, он был исключительно способным человеком. В 1348 году, в возрасте двадцати двух лет, он командовал войсками на границах Кале и уже показал себя одним из лучших военачальников на службе короля, а также проницательным дипломатом. Но у Карла были и весьма существенные недостатки. Он был сильно и явно честолюбив, жаден, тщеславен, высокомерен с соперниками и груб с подчиненными; он продвигал своих протеже на королевской службе и вредил чужим. Эти черты характера создали ему много врагов. Возможно, что Иоанн II стоял за быстрым продвижением Карла по службе еще до своего восшествия на престол, и не было никаких сомнений в благоприятном расположении к нему после этого. Итальянский хронист Маттео Виллани[123], который был хорошо информирован о событиях при французском дворе, сообщал, что Иоанн любил его "особой любовью". У короля "не было другого Бога, кроме него", — так выразился один озлобленный соперник[124].

Щедрость была добродетелью королей, и Иоанн II, конечно, не был первым королем Франции, который открыто раздавал щедроты своим верным слугам и друзьям. Но, вероятно, верно и то, что он делал это в более безрассудных масштабах, чем его непосредственные предшественники. Когда спустя годы его финансовые чиновники были обвинены в этом своими врагами, они не стали отрицать этого. Их оправдания заключались в том, что они были не в состоянии предотвратить это. Когда они призывали к экономии, король игнорировал их. Когда они интересовались о цели конкретных выплат, он настаивал. Наша вина, говорили они, заключается в природной щедрости Иоанна II. Но за этой щедростью слуги Иоанна II могли видеть его постоянную неуверенность в себе, его сильное желание быть уверенным в окружающих, когда за пределами близкого круга людей были другие, которые ненавидели или презирали его. "Он никогда не мог заставить себя сказать нет из-за опасности, которой он подвергался из-за войны"[125]. Можно лишь добавить, что на фоне огромных финансовых проблем французского правительства в 1350-х годах, пожалования короля своим ближним были сравнительно незначительными тратами. Реальные обвинения против них всегда носили политический характер и исходили в основном от тех, кто остался в стороне от королевских щедрот. Правительства XIV века зависели от хрупкого баланса покровительства короля и лояльности ему, который слишком легко разрушался от таких близких дружеских отношений, и люди быстро теряли доверие к правителю, которого, по их мнению, контролировали другие в их собственных интересах.

Поначалу воцарение Иоанна II принесло оптимизм, свойственный для начала любого нового царствования, и даже экстравагантность нового короля казалась преимуществом. После коронации в Реймсе, 17 октября 1350 года он официально въехал в Париж в окружении герцогов, графов и принцев своего королевства и двинулся к Нотр-Дам по улицам, украшенным серпантином и заполненным толпами горожан, одетых в цвета своих ремесленных цехов[126]. Иоанн II должен был стать парижским королем, каким не был ни один из его предшественников в течение полувека. Филипп VI недолюбливал свою столицу, он предпочитал личные поместья и охотничьи