Столетняя война. Том II. Испытание огнем - Джонатан Сампшен

третья по счету с момента заключения перемирия в Кале в сентябре 1347 года, ознаменовала собой полный разрыв между действиями дипломатов и солдат. В феврале 1350 года Совет Эдуарда III принял решение о крупной континентальной экспедиции под командованием короля, первой с 1346 года. Маловероятно, что финансы английского короля были в состоянии справиться с этой задачей, но его министры демонстрировали все признаки серьезных намерений. Реквизиция кораблей началась в начале марта, а набор солдат — примерно месяц спустя. Были собраны припасы для армии и назначена дата отплытия — июнь[110]. Со своей стороны, Филипп VI сообщил своим офицерам, что он не уверен ни в текущем перемирии, ни в результатах переговоров, и приказал им готовиться к войне в любом случае. 22 февраля 1350 года Филипп VI отправил двух агентов в Брюгге, чтобы заплатить 20.000 флоринов агентам короля Кастилии за дальнейшее использование кораблей его подданных. Испанские корабли, зимовавшие в Слейсе, были мобилизованы в течение марта и в начале апреля находились у восточного побережья Англии. К югу от Ла-Манша, в Лере, в устье Сены, с трудом создавался французский флот, и по всей Нормандии набирались войска для его комплектования. Основная армия была созвана в Амьен на июнь 1350 г.[111] Эти шумные, публичные приготовления к войне к этому времени стали обычными прелюдиями к любым важным дипломатическим конференциям. Ни одна из сторон не могла рассчитывать получить многого за столом переговоров, если ее угроза начать войну не воспринималась всерьез.

На юго-западе, однако, блефа оказалось недостаточно. Не дожидаясь начала конференции или окончания перемирия, граф Арманьяк начал быструю и очень эффективную кампанию по возвращению мест, завоеванных Генри Ланкастером во время его шевоше в прошлом году. В течение мая и июня 1350 года, пока дипломаты собирались в Гине и Кале, он вновь захватил все эти места. Весь южный берег Гаронны вверх по течению от Эгийона был вновь занят от имени Филиппа VI, за исключением Порт-Сент-Мари, где огромный англо-гасконский гарнизон упорно держался, окруженный со всех сторон французскими фортами. Хотя Арманьяк был вполне способен сделать все это по собственной инициативе, нет сомнений, что он действовал по указаниям министров Филиппа VI. Его кампания финансировалась за счет ожесточенного наступления на налогоплательщиков Лангедока, которое вели два специальных уполномоченных, присланных из Парижа. Другие агенты правительства Филиппа VI были заняты в Милане, Генуе и Марселе вербовкой арбалетчиков для усиления его армии в течение лета[112]. Арманьяк только что объявил о своем намерении перенести войну на северный берег Гаронны, когда было объявлено, что послы в Гине наконец-то договорились о новом перемирии, которое должно было продлиться чуть больше года, до августа 1351 года. Соглашение было заключено 13 июня 1350 года в атмосфере упреков и недоверия, что отразилось в тщательно разработанных положениях по его выполнению. Одно из его условий требовало присяги не только главных министров, но и ведущих полевых командиров и капитанов гарнизонов с каждой стороны[113].

Известие о перемирии, возможно, потому, что оно было столь неожиданным, было воспринято с большой радостью простыми людьми во Франции и с облегчением английским правительством. Епископ Норвичский Уильям Бейтман поспешно послал двух гонцов, чтобы они доставили новость в Нижнее Пуату и Гасконь и сняли угрозу с гарнизонов Эдуарда III. На юго-западе клерки многократно переписывали документ перемирия для распространения среди гарнизонов и полевых командиров. Граф Арманьяк прекратил свою кампанию на Гаронне, а Эдуард III отказался от планов вторжения во Францию. Но мелких командиров, независимых капитанов и лишенных имущества жертв каждой французской или английской кампании было не так легко контролировать. Самосуд слишком глубоко укоренился в устоях XIV века, и в течение нескольких дней после объявления перемирия произошла целая серия жестоких инцидентов. Так, одного из гонцов Бейтмана линчевали, когда он проезжал через Тур по пути на юг[114]. Англо-гасконцы были ответственны за самые впечатляющие инциденты. В конце лета 1350 года произошла череда нападений английских партизан на французские города в долине Дордони. В их число входили некоторые значимые места: Сент-Фуа-ла-Гранд, Вильфранш-де-Перигор и Дом (снова), все они были захвачены путем эскалады во второй половине июля. Вильфранш был возвращен в течение месяца местным французским сенешалем. Захватчики Дома продержались на своем утесе над рекой около семи месяцев, пока их самих не захватили и повесили на деревьях, как обычных разбойников. Правительство Бордо, вероятно, не имело никакого отношения ни к одному из этих предприятий. Но Сент-Фуа был совсем другим делом. Это был единственный значительный французский гарнизонный город на Дордони ниже Бержерака, и его захват привел к тому, что весь судоходный участок реки оказался под английским контролем. Эли де Помье, человек, ответственный за этот акт, действовал по собственной инициативе, но его семья занимала видное положение в Борделе, и некоторые из них были близки к Совету Эдуарда III. Через некоторое время город был присоединен к владениям короля; коннетабль Бордо возместил Эли его расходы и выплатил жалованье его гарнизону[115].

Более необычный случай произошел в северной части Пуату. 24 июня 1350 года, в течение одиннадцати дней после заключения перемирия, Баскон де Марей захватил Луден с отрядом состоявшим из гасконцев, англичан, французских и немецких авантюристов, многие из которых, похоже, были набраны из гарнизона Люзиньяна. Луден лежал к югу от Луары, был обнесен стенами, над которыми возвышалась огромная цитадель XII века. Город находился в пятидесяти милях к северу от Люзиньяна и примерно в 140 милях от базы Баскона в южном Лимузене. Как только Баскон де Марей завладел городом, он начал требовать patis с окрестных деревень, похищать местных купцов и дворян с целью выкуп, а также грабить и жечь постоянно терроризируя территорию Пуату и Турени. Быстрое разрушение общественного порядка соблазняло всякого рода авантюристов и преступников вносить свою лепту в нарастающий хаос. Местные банды стали разъезжать по деревням региона, требуя откуп и patis с притворным гасконским акцентом[116]. Возможно, что Баскон де Марей не знал о перемирии, когда брал Луден, но если это так, то он должен был узнать об этом очень скоро. Тем не менее, он бросил вызов французам, заявив что не уйдет пока его не изгонят силой. Французы ответили энергично. Один из маршалов, Эдуард де Боже, сформировал армию, выведя гарнизонные войска с границ Кале. К ним добавились 2.000 наемников из Италии и Прованса, которые первоначально предназначались для армии графа Арманьяка на Гаронне. Боже осадил Луден примерно в начале августа 1350 года. К концу месяца, отбив несколько ожесточенных штурмов, англо-гасконцы сдались на условиях и оставили город французам. Пока Боже выбивал Баскона де Марей из Лудена, другая французская армия наконец-то расправилась с Люзиньяном. Это произошло