Красная линия - Вера Александровна Колочкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да, я согласна. Я заплачу. Только побыстрее, пожалуйста…
* * *
Через месяц они с Ксюшей уже переехали. Стояли на балконе в новой квартире, озирали новые окрестности молча. Ксюша проговорила чуть расстроенно:
— Мам, мне не нравится здесь… В той квартире лучше было. И вид с балкона какой-то убогий…
Лера осторожно глянула на дочь, проговорила тихо:
— Ты привыкнешь, Ксюша. Надо уметь привыкать к новым обстоятельствам, это качество тебе пригодится в жизни, поверь.
— Но ведь не я же организовала эти обстоятельства, правда? Это ведь тебе захотелось сменить картинку, как ты выражаешься! А меня и прежняя картинка устраивала! Ну почему я должна… Почему?
— Ну, хотя бы из солидарности, Ксюш…
— Мы с тобой уже говорили про эту солидарность, ты забыла, наверное. По отношению к папе у меня тоже солидарность. И не обижайся на меня, пожалуйста. Я же честно говорю.
— Да, я все понимаю, доченька. И я не обижаюсь. Честно так честно, и хорошо…
— Ты сейчас со мной как с маленькой разговариваешь! А вот папа…
— Ксюш! Я же тебя просила! Не надо со мной о папе, пожалуйста!
— Да помню, помню… Ладно, не буду. Кстати, он тебе деньги передал… Сейчас из рюкзака конверт достану, погоди!
— Не надо, Ксюш… Не надо. Отдай ему обратно, пожалуйста.
— Почему, мам? Он же беспокоится о нас… Это ж вроде как алименты…
— По-моему, мы с тобой ни в чем не нуждаемся. И если ты хочешь, чтобы папа участвовал в твоей жизни материально, то пусть, это твое дело. Ты уже достаточно взрослая, чтобы… Но мне… Я знать не хочу…
— Да ладно, не продолжай, я поняла. Денег ты от папы брать не будешь. Ладно, мы с ним сами решим, как быть…
Лера почувствовала, как ее покоробило это «мы сами решим», но смолчала. Да и что она могла Ксюше ответить? Что-нибудь противненькое и обиженное — мол, ты только моя дочь, а про отца забудь, потому что мне этого сейчас очень хочется? Потому что ты обязана от него отвернуться? Нет уж… Она ж не злобная мамашка обиженная, чтобы заявлять дочери так!
— Зато комната у тебя теперь больше, чем была в той квартире! Смотри, сколько места! Можно друзей приглашать! И даже балкон в твоей комнате есть, здорово же! — произнесла она нарочито оптимистично, раскинув руки и с улыбкой глядя на дочь.
— Ну да… — вяло кивнула Ксюша. — Но если учесть, что теперь в школу на автобусе ездить придется, лишние квадратные метры совсем не радуют…
— Ой, да подумаешь, всего две остановки! Ничего страшного! Можно и раньше выходить из дома, пешком пройтись! Здоровее от этого будешь!
— А скажи, мам… Ты не жалеешь, что машину папе отдала? Когда теперь себе новую купишь…
— Нет. Не жалею. Он же нам квартиру оставил, как я могла… А машину я быстро куплю, не переживай. Может, кредит возьму…
— Ну вот… И деньги бы папины тебе пригодились, зачем от них отказываешься? Глупо же, мам, правда!
— Ксюш, я же сказала… Что ты опять…
— Да ладно, не смотри на меня так. Просто я не понимаю зачем… Это уж перебор какой-то, мам. Что ты ему доказываешь? Что он перед тобой виноват? Так он и так это знает, и ты его уже наказала. По-моему, это действительно глупо, мам, уж прости.
— Пусть глупо, Ксюш. Считай как хочешь. Но я тебя еще раз прошу, настоятельно прошу — не говори мне больше о папе. Ни слова, ладно? Общайся с ним столько, столько тебе надобно, но мне ничего не говори о нем… Пожалуйста, я тебя очень прошу, дочь!
— Да ладно, ладно, поняла, не буду больше. Ладно, обещаю. Клянусь, больше ни слова не услышишь!
— Спасибо, Ксюш…
— Все, проехали. Давай будем уже устраиваться на новом месте. Привыкать все равно придется, ты права… Хорошо, что хоть каникулы начались, а то бы полный трындец был с поездками в школу на автобусе!
— Что за выражения, Ксюш? Фу…
— Не больше «фу», чем твое поведение, мам. Глупо со стороны выглядит. Включила обиженку и никак из нее выключиться не можешь. А пора бы уже…
Лера ничего не ответила, только вздохнула грустно. Может, дочь и права… Со стороны виднее, наверное. Но что делать, если иначе не получается? Если время не лечит, а наоборот, чем дальше, тем сильнее внутри болит… Остается только надеяться, что жизнь в новой картинке сама собой в новое русло перетечет, сгладится обида со временем. Не так больно будет…
Глава II
— …Мам, смотри! Видишь, пацан сидит внизу на скамейке? — живо проговорила Ксюша, чуть перевесившись через балконное ограждение.
— Вижу… и что? Чего ты вдруг так разволновалась? Того и гляди сиганешь вниз!
— Да тут же невысоко…
— Ничего себе, невысоко! Пятый этаж! И створки все настежь распахнуты! Я вот думаю, Ксюш… Не заменить ли нам рамы на балконе, а? Больно уж они хлипкие…
— Мам, ну ты даешь… Я тебе про Фому, а ты мне про Ерему! Не слышала, что ли, что я тебе только что говорила?
— Ну, слышала… Пацан сидит на скамейке… И что?
— А то! Похоже, это наш новый сосед! Видела, вчера в свободную квартиру на нашей площадке кто-то въехал? Женщина молодая, а с ней пацан… По-моему, это он… Я пойду сейчас с ним познакомлюсь!
— Да ну, Ксюш… Пусть сам знакомится, если захочет.
— Почему?
— Ну, потому что ты девочка, а он мальчик… Так принято…
— У тебя устаревшие понятия, мам. Вроде ты и не старая еще, а рассуждаешь как наша бабушка. Как она всегда говорит, помнишь? Мол, хорошую невесту и на печи найдут? Вроде того — если ты вся такая хорошая, то должна сидеть… губки бантиком, бровки домиком, ждать, когда к тебе кто-нибудь подвалит? Так ведь не дождешься, мам… Нынче инициатива в моде, а не такое вот ханжество.
— Ну почему сразу ханжество, Ксюш… Тут я готова с тобой поспорить!
— Ага! Пока я с тобой спорю, пацан уже уйдет! Ладно, я пойду, пока он там сидит… Интересно же, кто они, эти новые соседи, откуда!
Ксюшу тут же унесло с балкона, и вскоре Лера увидела, как она уверенной походкой направляется к скамье, где сидит мальчик. Симпатичный, между прочим. Примерно Ксюшиного возраста. Вот улыбнулся ей приветливо, говорит что-то. И Ксюша уселась рядом с ним, отвечает, улыбается. Знакомство успешно состоялось, стало быть.
