Шествие тех, кому нечего ждать… - Саня Шлемов

примеру, и тоже прошёл в салон. Взяв такие вещи как : рюкзаки, припасы, спальники, сброд двинулся дальше. Подойдя к дому, Дальнобойщик в последний раз обернулся к машине, и очень грустным голосом прикрикнул:

– Слышишь, ты! Мы ещё встретимся, я тебе обещаю… обещаю.

<<Уазик>> как будто бы подмигнул ему в ответ, давая понять, что верит Дальнобою на слово.

Расставание с тем, что тебе дорого, это всегда печально, даже если это просто машина. Иногда, машины бывают гораздо дороже, чем те же самые партнеры по отношениям, или другие маргиналы. Такое бывает не часто, но всё же бывает. << Партнер по отношениям>>, даже звучит противно, ха тьфу еп твою.

По сравнению с самим домом, его двери были очень малы. Они тоже почернели от старости, и были совсем не в презентабельном виде. На двери была выцарапана надпись:

<<Оставь рассудок позади, всяк туда входящий>>

Надпись, вместе с тем, кто – то обмазал тёмно – красной краской. От краски исходил металлический запах, и, судя по всему, она была не первой свежести.

– Чё то, совет не особо ободдряющий, – Справедливо заметил Дальнобойщик.

На этих словах, он со всего маху вписался в дверь с ноги, и та завалилась внутрь дома. Внутринности же, были ничуть не лучше чем внешний вид здания. Индивидов встретила лестница, украшенная мёртвыми крысами, и ползающими по этим трупам тараканами. Тараканы были на удивление большими, как будто кто – то их щедро откормил. При открытии двери, лучи света попали на этих самых насекомых, и те раскрыли крылья, и полетели на волю. Пацаны еле – еле успели закрыть лицо руками, чтобы не схватить порцию тараканов – трупоедов. Те же, врезались в индивидов с такой силой, что ломали себе трахеи ( да, я сам не знал что они у них есть), и замертво падали на землю. Те счастливчики кому удалось выбраться, улетали вдаль, с безумной радостью щебеча что – то на своем тараканьем языке. Степной обернулся чтобы посмотреть на улетающих насекомых, и ужаснулся:

– Что это за место такое, если даже тараканы безумно счастливы отсюда улететь.

– Это ещё не место, – произнес Шмель, – это только подъем туда.

Зайдя в дом, на пацанов обрушилась невозможная тишина. Было настолько тихо, что дыхание друг друга оглушало индивидов. Дальнобойщик подошёл к лестнице чуть ближе, и заметил одну неприятную вещь:

– Пацаны, придётся в прямом смысле идти по трупам.

Дело в том, что мёртвые крысы лежали так рядом друг к другу, что делало невозможным как – то их обойти. Причина смерти же, была странноватой. Судя по всему, крысы обоюдно перегрызали друг другу глотки. Массовое самоубийство тех, кому нормально жить на свалке, и питаться говном в прямом смысле.

– Ну, а что поделать, друзья, – высказался Степной, – пойдёмте по головам.

Подъём по ступеням был неприятным, зато очень мягким. Крысы героически выдерживали массу пацанов, и даже не хрустели позвоночниками. Видимо, это шествие напомнило Сухарю одну очень занятную историю:

– Я вот помню, значится, был у меня в деревне мышонок один, я его Борькой назвал. Жил он у меня в клетке, я каждый день его исправно кормил пшеницей, или овсом. Иногда выпускал его погулять по дому. Так вот, я было дело, клетку не закрыл, а он и сбежал. Я по всему дому бегал, кричал – <<Боря, Боря! Ты где!?>>. Не нашёл. Спустя дня три, мой отец раздавил какую – то мышь, и попросил её выкинуть. Я беру, значиться, эту мышь…

– А это оказался Боря? – с досадой предугадал Шмель.

– Нет конечно, просто грызун какой – то. Борю я потом нашёл, спустя двенадцать лет. У него и семья уже была, и мышь своя, и мышаты. Эх, Борька…

Индивиды не особо поняли, к чему была эта история, но сделали вид, что очень интересно.

Поднявшись на второй этаж, сброду открылся огромный коридор. Трупов и трупоедов тут уже небыло, но это никак не меняло положение. Стены из уродливого и сгнившего дерева давили на пацанов. Не было ни окон, ни дверей, ни мебели, ничего. Просто огромный длинный коридор.

– Чё стоим, – приободрил пацанов Дальнобой, – вперёд, ублюдки.

Парни двинулись дальше по коридору, обходя худые, гнилые стены. Пол сильно скрипел, и звуки от каждого шага эхом отдавались где – то вдали. Пацаны всё шли, и шли.

Прошло минут десять, коридор не прекращался. Не было даже намека на то, что скоро он закончиться.

– Этот дом что, километра два в длину? – раздраженно и настороженно одновременно, произнёс Шмель.

– Я не знаю, – ответил Дальнобойщик, – скорее всего, нас так проверяют.

– Классно придумали, гады, – заворчал Степной, – Только назад мы не повернем, хоть запроверяйтесь.

Видимо, дом услышал пацанов, и закончил испытание терпением, выдав им другую проблему.

Идя ещё минуты две, парни наткнулись на табличку, стоящую прямо посередине коридора. Она была тоже деревянной, и гнилой. Надпись на табличке гласила:

<< Ступень №2 – Испытание моралью>>

Прямо чуть дальше таблички, коридор заканчивался, и начиналась большая широкая комната. Эта комната имела несколько отвлетвлений, куда хочешь, туда и иди. Эти отвлетвления перегараживала уже не деревянная, а гипсовая стена. На этой стене тоже было что – то написано.

– Интересно, – подумал вслух Дальнобой, – и как эти ублюдки будут нас испытывать?

Пацаны подошли поближе к гипсовой стене. В полумраке, им с трудом получилось разобрать то, что было написано черными чернилами. Надпись была очень не аккуратной, будто у художника сильно тряслись руки. Видимо, так оно и было. Вот текст, что был там намазан:

<< В нашем мире остались лишь думеры. Все остальные, походу, ослепли.>>

Шмель почесал затылок, и поправил свои очки. Никто из ребят не особо понял что к чему было в этом послании.

– Друзья, – обратился Степной, – кто – нибудь что – нибудь понял?

Все в недоумении пожали плечами, и двинулись на левое ответвление комнаты.

Левый отдел казался очень странным, так как он был метров шесть в длину, и оканчивался тупиком. Ни дверей, ни мебели, ни окон. Тупик.

Хотя нет, враньё, в самом центре тупика находился какой – то стеклянный глазок. Учитывая антураж того места, где пацаны находились, прислоняться туда глазом не особо хотелось.

Сброд столпился полукругом. Стали решать, кто туда посмотрит:

– Не, вы чего мужкики, – начал Сухарь, – у меня и зрение такое себе, ничего всё – равно не увижу.

– А мне, если честно, просто не охото туда смотреть, – признался Степной.

– Ага, мне тоже, – согласился Дальнобойщик.

– И мне, – подхватил Шмель.

В итоге, промолчали лишь Валера и Малахит. Первый был в слишком подавленом состоянии, чтобы говорить, а второму просто было всё – равно. Переглянувшись с пацанами, Зелёный подошёл к глазку, и заглянул туда.

– Что там? – взволнованно спросил Степной.

– Да, опять накалякано что – то.

– Читай вслух, друх.

Малахит довольно долго пытался всмотреться, что именно там было написано. Видимо,