Гражданское общество. Истоки и современность - Коллектив авторов

Максималист Бакунин отвергает государство, поскольку оно (в любой форме, не только буржуазное) есть отрицание свободы личности. Цель государства – «это высший интерес своего собственного отражения и своего могущества, интерес, перед которым все, что есть человеческого, должно склоняться»[97]. М. Бакунин приходит к выводу, что всякое государство и всякая власть есть зло.

Общее во взглядах К. Маркса и М. Бакунина состоит в том, что они оба считали, что государство отомрет. Только, по Марксу, этому должно было бы предшествовать два исторических этапа: вначале диктатура пролетариата, а затем самоуправление трудящихся – переходная форма к безгосударственному обществу[98]. Бакунин же намеревался покончить с государством на следующий день после революции.

Продолжая и развивая бакунинские идеи, П. А. Кропоткин проводил резкое разграничение между обществом и государством, считая в истории первое – «постоянным», а второе – «случайным»[99]. При этом он полагал, что первоначально в обществе царят всеобщее равенство, солидарность и свобода. Затем они утрачиваются. Возвращение же общества к этим изначальным благам произойдет неизбежно и, следовательно, уничтожение государства будет необходимым. Сущность любого государства – являться тормозом общественного прогресса и орудием эксплуатации[100], а основная и единственная функция государства – угнетение, подавление, эксплуатация внутри страны[101] и экспансия вне ее.

Как видим, несмотря на принципиальные различия, и в марксизме, и в анархизме можно отметить и нечто общее во взглядах на место и роль государства в будущем обществе, не пытаясь опротестовывать тезис об отмирании государства, ибо будущее само покажет, кто оказался прав в этом историческом споре.

Одно можно сегодня утверждать с уверенностью: и гражданское общество, и правовое государство являют собой закономерный результат естественно-исторического развития цивилизации. В разных странах они могут принимать те или иные формы, модификации с присущими специфическими особенностями и чертами. Однако все эти формы будут выражать общее содержание, общую сущностную основу, и это многообразие будет лишь ее обогащать и развивать. Какие бы теоретические сентенции об особом пути России ни пытались формулировать и отстаивать в вечном споре славянофилы и западники, все же необходимо признать следующее.

России, вослед за многими цивилизованными странами, предстоит пройти через собственную, своеобычную стадию становления и развития гражданского общества и правового государства. Без этого вряд ли возможно достижение идеалов свободы и равенства. Разумеется, достижение на уровне, на который способна их вывести рыночная экономика – с осуществленным правом частной собственности, воспроизводящим независимого гражданина (экономическую независимость личности), гражданское общество – реализующее права человека, и правовое государство – гарантирующее права гражданина. Без этого исторически предопределенного этапа земная цивилизация не сможет приблизиться к своей новой эре освобождения и раскрепощения человека. Пагубность же попыток «перепрыгнуть» целые исторические этапы общественного развития уже подтверждена самой практикой семи десятилетий советской власти. Подтверждает этот вывод и социальная практика последнего десятилетия так называемых демократических преобразований, когда наряду с конституционным закреплением правовой государственности в ходе политического и экономического реформирования фактически не было сформировано объективных основ для ее развития, как и не возникла адекватная система социальных связей, отношений и институтов.

В этой связи было бы верным сегодня поставить вопрос о переориентации внутренней российской политики на формирование реальных оснований и механизмов гражданского общества и правовой государственности. При этом важно добиться подчинения всей системы демократических преобразований в России принципиальной целевой установке – обеспечить такой вектор развития рыночных реформ и формирование такой модели новой хозяйственной системы, которые в совокупности гарантировали бы гражданам личную экономическую автономию, независимость и свободу, а субъектам хозяйствования – свободу предпринимательства, товарного обращения, конкуренции и т. д. В этой связи, кстати, и экономическая безопасность страны сегодня может и должна пониматься не только в узкоутилитарном традиционном значении, но и более широко – как некая прочная и надежная система-гарант в обеспечении и развитии экономических основ гражданского общества и правового государства, в реализации естественных прав человека в сфере экономической деятельности.

В исследовании роли и места человеческой личности в гражданском обществе и правовом государстве особый интерес, на наш взгляд, представляет подход, используемый Гегелем в фундаментальном труде «Философия права», к рассмотрению соотношения и взаимодействия указанных категорий. Так, он выделяет неразрывное единство отдельного лица как единичного и общества как всеобщности. Оба они «существуют лишь друг для друга и друг посредством друга, переходят друг в друга. Способствуя осуществлению моей цели, я способствую осуществлению всеобщего, а последнее, в свою очередь, способствует осуществлению моей цели»[102].

Характерной отличительной чертой гражданского общества можно назвать двоякую особенность его сущности: это своего рода диалектическое единство противоположностей. Действительно, оно состоит не только (и не столько) из однопорядковых (однополюсных) элементов, входящих в него людей и социальных групп с одинаковыми интересами, установками, жизненными ориентирами, сколько из пестрой, противоречивой и многоцветной палитры, составляющей человеческое общество со всем присущим ему многообразием, различиями, плюрализмом. Можно сказать, что сущностная основа гражданского общества представляет собой диалектически одновременное существование в его рамках разнородных (часто противоположных и разнонаправленных) социальных сил и соответствующих им организаций, институтов, «заинтересованных групп», ассоциаций и др., объединенных общим, единым стремлением к совместной жизни.

В этом отношении Гегель вывел замечательную формулу связи государства и личности: рассматривать государство как результат соединения двух противоположных начал – интересов целого (всеобщего) и интересов составляющих его индивидов (единичного).

Гражданское общество, как мы отметили выше, представляет собой сложное явление, в рамках которого существуют, сталкиваются, развиваются социальные отношения. При этом названные отношения, как правило, реализуются посредством целого комплекса структурированных институциональных форм. Помимо таких институтов, как семья, церковь, школа, соседские и прочие общины, к ним относится еще целый ряд формообразований. Прежде всего – это «заинтересованные группы», т. е. различные организации и ассоциации, объединенные общностью интересов. Например, ассоциации фермеров, предпринимателей, рабочих, творческих работников, врачей, адвокатов и т. д., женские, молодежные и иные общественные организации. Основная целевая функция этих институтов гражданского общества – предоставить отдельному человеку, индивиду возможность реализовать свои потенции, интересы и потребности. И, что хотелось бы особо подчеркнуть, через посредство этих институтов общество отражает и реализует все многообразие экономических, религиозных, этнических, профессиональных и иных интересов. Вот почему в либерально-демократической общественно-политической системе столь важное место отводится существованию и развитию гражданского общества. В традиционной же марксистской концепции подход к обществу примитивно однозначен и категоричен. Для него характерна так называемая дихотомизация общества, сведение всего многообразия социальных отношений к двум разновидностям: экономическим и политическим (идеологическим). Иными словами, характерно использование базисно-надстроечной концепции. К тому же при «анатомировании» общественных отношений применяется пресловутый классовый подход, разделяющий такое многосложное, многогранное явление, коим является (как противоречивое единство) само человеческое общество, на классы, каждому из которых навешивается ярлычок «передовой», «реакционный» и т. п.

Совершенно естественно, как отмечал Н. А. Бердяев, что при таком жестко однолинейном «ефрейторском» подходе интеллигенция вообще не вписывается в схему. Она становится «прослойкой», которая первой попадает под репрессии и гонения, в этом марксовом классовом обществе она всегда будет находиться в униженном, оскорбленном положении… Интересно, что Бердяев усматривает в качестве первопричины возникновения в марксизме учения о классах наследуемые пороки капитализма, а именно – возведение в абсолют материального, которое подавляет духовное (вспомним: «общественное бытие определяет сознание» и ленинское: классы – это «…большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению… к средствам производства»…)