Сын Авонара - Кэрол Берг

Первый год правления короля Эварда

Я тут же окунулась в светскую жизнь двора, возобновив прежние знакомства, о которых забыла, начав ездить к Мартину. Мне казалось невероятно нелепым, что вести себя благопристойно, по мнению Томаса, означало вращаться среди нетрезвых богатых бездельников, способных обсуждать лишь, кто чей любовник, каковы перспективы осенней кампании, и заявлять, что вино последнего урожая — лучшее за всю историю.

Но между балами, охотами и прочими увеселениями я много читала и занималась. До Виндама я никогда не занималась учебой, предпочитая чтению книг верховую езду, а письму на бумаге — игру в дротики. И даже в Виндаме мое обучение заключалось в постоянном слушании других, в ведущихся на уровне интуиции спорах и настойчивых расспросах. Только Тенни заставил меня читать. И теперь, когда я была лишена компании, у меня проснулась жажда знаний, утолить которую могли только книги. У меня в голове крепко засело кое-что, о чем как-то упоминал Тенни: раз или два в Королевский Университет Валлеора принимали женщин. Изменить свою жизнь… эта мысль согревала меня. Случались и не такие чудеса.

Еще я наняла старика-музыканта учить меня игре на флейте. Он был пьяница, но в те редкие моменты, когда являлся, не выдыхая пары алкоголя, его музыка бередила душу. Он пояснял, что пьет, потому что никто его не слушает. Я слушала и училась.

Как-то утром я сидела в библиотеке, занимаясь историей Четырех королевств. Вдруг явился Дарзид.

— Просто хотел посмотреть, насколько вам подходит новая жизнь, — пояснил он. — Не прерывайте ваших занятий.

Он устроился в кресле возле окна, словно подтверждая свои слова. Просмотрел стопку книг, лежащих рядом с креслом: по юриспруденции, по философии и по истории Валлеора, на которую я теперь смотрела совсем иначе, выискивая любое упоминание об Авонаре. Начинать разговор предлагалось мне. Беда в том, что в тот момент меня гораздо больше занимало чтение. Потрепанная книга, зажатая в руке, обещала поведать о «власти ужаса и восстановленной справедливости», имевших место четыре с половиной века назад. Я сознательно не предложила Дарзиду никакого угощения и не пересела от стола в кресло, что располагало бы к беседе.

— Скажите Томасу, что у меня все есть и я не страдаю из-за отсутствия его общества или общества Эварда.

— Хм. — Он лениво, не читая, пролистал одну из книг. Тяжело начинать разговор, к которому не лежит душа.

— Что ж, капитан, вам хватает материала для наблюдений, с тех пор как Томас так вас повысил? Решились ли вы записать их, как грозились когда-то? Кажется, теперь, когда королевство снова начало войну, немного юмора не повредит.

— Мир нелеп. Я… — Он замолк, кинул книгу на стол и, откинувшись на спинку кресла, стал барабанить по подлокотнику длинными тонкими пальцами. Хотя его костюм был, как всегда, безупречен, сам капитан выглядел плохо. Он сидел спиной к окну, и его лицо оставалось в тени. Озорной блеск в глазах пропал.

Я ждала, что он продолжит свою мысль. Он был не из тех, кто топчется вокруг да около или ревностно блюдет этикет. Но молчание затягивалось и стало совсем уж невыносимым, я ощутила потребность сказать что-нибудь.

— Капитан, зачем вы здесь?

Призрак его прежней насмешливой улыбки мелькнул на лице.

— Я скучаю по нашим обеденным разговорам. Любая сплетница в этом городе знает, что вы поссорились с братом, но мое имя не упоминается рядом с вашим. Вы всегда поддерживали во мне веру в мои способности.

— Значит, светская жизнь и военная служба губят их?

— По правде сказать, я плохо сплю. — Он сдвинулся на край кресла и наклонился вперед. — Скажите мне, сударыня, вас когда-нибудь посещало чувство, что вы живете в каком-то ином мире? Что ваша жизнь приняла неожиданный оборот?

— Изредка, — ответила я. Конечно, в ту ночь, когда я узнала, что моя привычная жизнь построена на ужасающей лжи, будто маги — суть мировое зло и должны погибать в мучениях. — Чаще, когда я на маскараде у какой-нибудь баронессы.

— Нет-нет. Это другое. — У него на шее была золотая цепь, ее звенья сверкали в солнечных лучах. — В прошлом месяце я был в деревеньке на севере Валлеора, месте, где я никогда не бывал прежде. Жители деревни заявили, что знают меня. Ненавидят меня. Старики клялись, что были знакомы со мной в юности. Я решил, что это ерунда, но в других трех деревнях повторилось то же самое. Они рассказали мне о дуэли, в которой я участвовал тридцать лет назад. Я убил одного местного жителя, так они сказали, человека, которого все очень уважали. Они подробно описывали поединок. Я смеялся над ними, но они клялись, что все правда, после этого сражения у меня на плече остался шрам в форме звезды. Естественно, я сказал им, что это бред. И Томас долго смеялся.

— Но вам не смешно. — Я даже не помнила, когда видела его таким серьезным.

— У меня на плече есть такой шрам. — Дарзид рассеянно потер левое плечо, словно его беспокоила призрачная боль. — Все, как они рассказали.

— Совпадение. Вы же лейранский солдат. У вас полно шрамов, я уверена. К тому же любой валлеорец ненавидит всех лейран.

— Да, но странно то, что я не могу сказать, откуда у меня этот шрам. Эта история заставила меня задуматься. Есть несколько вещей, которых я не помню: история моей семьи, моя карьера. О них я так часто рассказывал, и они казались мне правдой, но когда я задумался, все как-то странно изменилось. — Он уставился на свои руки и страшные шрамы, пересекающие ладони. — В моем мозгу живут образы, которых там не должно быть, они похожи на воспоминания, но они так нелепы… — Он помотал головой, словно желая вытрясти из нее мысли. — Глупость. Наверное, вы думаете, что я пьян.

— Почему вы рассказываете об этом мне?

Он выдавил из себя смешок.

— Мне некому больше рассказать о своих фантазиях. Томас и Эвард слишком заняты собой, и у любого другого жителя этого королевства от моих рассказов сделается мигрень. А вы глядите на меня широко раскрытыми глазами и слушаете так, словно вам рассказывают подобные истории каждый день. Я знаю, что вы не станете смеяться надо мной. Вы исключение…

Я никогда не видела у Дарзида такого лица, оно выражало неприкрытое восхищение… надежду на близость…

Я резко поднялась. Разговор принимал направление, которое мне совсем не нравилось.

— Простите, что не могу выслушивать подробности, капитан. Вы застали меня в разгар занятий… — Я махнула на книгу и кипу бумаг на столе.

Он, вспыхнув, вскочил и велел дворецкому нести пальто.

— Примите мои извинения. Я ни в коем случае не хотел причинить вам неудобство.

— Недовольство Томаса пройдет, — продолжала я. — Мы еще не раз будем обедать вместе, и вы расскажете мне остальное.