Тасмин - Александр Операй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— У тебя уже были месячные?
Девочка кладет ложку с кашей обратно в тарелку.
Свезло так свезло. Обсуждать такое с отцом просто ужасно!
Лучше бы осталась в Затонувшем лесу. Сидела бы у края болот и смотрела на вечернее небо. Там всегда светят разные звезды.
Исмат под столом пучит глаза так, что кажется они вот-вот лопнут. Ему не нужно ничего говорить. Его молодая хозяйка умеет читать между строк: «ТРЕВОГА!». Пора сматывать удочки и рвать когти отсюда подальше!
Даутцен пожимает плечами:
— В этом месяце еще нет. Но наш врач говорит, что это нормально. Мой цикл еще не устоялся. Может быть, кровь пойдет через несколько дней. В последнее время меня часто бросает в жар. Я испытываю странные чувства, отец. Мне хочется чего-то такого…
— Клубники?
— Это звучит неприлично.
Михаил давится кашей и долго кашляет.
Слуги уносят грязные тарелки и доливают барону вина. Он делает долгий глоток из деревянного кубка.
— Аннека была всего лишь на два года старше тебя, когда я взял ее в жены.
— Ты написал для нее стих или балладу?
Михаил чешет бороду.
— Я вижу, что настала пора запирать библиотеку. Ты начиталась глупых книг. Оно не шибко полезно. Наш брак был одобрен родителями и Богом. Этого оказалось достаточно. Аннека подарила мне титул, а я был богат. Она могла ни в чем себе не отказывать.
Даутцен зевает.
Разговоры о политике и выгодных сделках всегда наводят тоску.
Иногда диву даешься, как люди могут обсуждать подобную чепуху и не падать замертво от скуки. После смерти Бледного все только и говорят о деньгах, войне и престоле.
Тасмин могла бы стать королевой!
Все здешние земли принадлежали ее матери. Потом брату. Но их больше нет. Черноволосая ведьма из Затонувшего леса единственная законная наследница Старого королевства. Все это знают.
— Мы бы могли править вместе.
— Чего?
— Спасибо за ужин, отец.
— Тебе пора замуж.
Михаил осушил кубок с вином одним залпом. Он взял с тарелки сыр и принялся жевать его так громко, будто хотел заглушить крики и возгласы дочери. Очень ему нужны все эти детские представления о любви. Брак Даутцен с вельможей из Эфраима укрепит позиции барона при дворе, кто бы там в итоге не оказался у власти.
Но Даутцен молчит. Ковыряет ложкой в тарелке с кашей и не смотрит на Михаила. Кажется, ей нет никакого дела до слов отца. Она смирилась со своей женской долей.
— Ты слышала меня, дочь?
— Я должна выйти замуж.
Михаил выдыхает. Все прошло не так уж и плохо.
Девочка ведет себя как взрослая женщина. Никаких истерик. Интересы отца и семьи превыше всего. Вот молодец. Видать Катерина права. Смерть короля и лорда Линдеманна сильно повлияла на Даутцен. Но как оказалось только в лучшую сторону.
И все же она слишком спокойно восприняла новость.
Это пугает.
Даутцен смотрит Михаилу в глаза.
Она говорит:
— Аннека не была моей матерью.
— Кто сказал тебе эту чушь?
— Я на нее совсем не похожа.
— Ты пошла лицом в бабку с моей стороны, а ростом в прадеда.
— Но ведь ты мне не отец. Так какая разница в кого я там удалась и с чьей стороны?
Михаил роняет кусок сыра себе на одежду. Дрожащей рукой он доливает вино в кубок. Теперь оно не такое вкусное, как минуту назад. Слишком много воды. Это какой-то кисляк. Даже мелкий глоток с трудом лезет в горло. Будущий зять подарил ему самое дешевое вино из столицы. Ну что за придурок. Мог бы хоть до свадьбы вести себя, как человек, а не вот эта вот вшивость. Меньше всего Михаил ценил в людях жадность.
— Ты моя дочь.
— Нет. Твой ребенок умер при родах. Я чужое дитя, которое ты подобрал после смерти жены.
— Замолчи.
— Тебе больно слышать правду, которую ты и так знаешь четырнадцать лет?
Михаил долго молчит.
Он пережевывает еду, но рот его пуст. Там только вкус ржавчины и прокисшего винограда. Он никак не может поверить в то, что услышал. Весь его мир вот-вот рухнет также, как замок лорда Линдеманна месяц назад.
Он повторяет:
— Ты моя дочь.
Даутцен встает из-за стола и уходит.
3
Луна похожа на Тасмин.
Она печальная. И ужасно одинокая на небосводе.
Ночная странница смотрит на Даутцен черными глазами-пятнами. И от этого девушке становится не по себе. Нечто холодное и мрачное таится во тьме. Бездна падает на того, кто осмелится туда заглянуть.
Тасмин не такая.
Во взгляде ведьмы из Затонувшего леса нет безумия. Там лишь вопрос.
Кто ты?
Кто ты, Даутцен?
Всего лишь несколько абзацев. Ты просто мечта. Глупая Тасмин собрала все слова, которые знала о дружбе. И вот. Ты жива. Она придумала тебя. Такое трудно представить. С этим невозможно смириться.
Даутцен не верит.
Ее сильное сердце так громко бьется в груди.
Оно кричит!
Жизнь. Жизнь. Жизнь.
Это чувство. Оно не может быть ложью. Обманом. Вымыслом. Очередной балладой или стихами, которые девушки так часто слушают под Луной в глупых книгах.
Оно настоящее.
Ты существуешь, Даутцен.
Ты настоящая.
Но у тебя нет выбора. Пора совершить нечто ужасное и глупое. Тебе всего четырнадцать лет. Самое время для приключений.
Девушка отходит от окна и окидывает комнату взглядом. Все тихо. Здесь нет никого живого, кроме кота. Одежда, мебель, украшения, книги, игрушки — все это вещи прежней Даутцен. Она сюда никогда не вернется.
Исмат сидит рядом с дверью и слушает звуки в доме барона. Уже полночь. Все спят. Только стражники время от времени обходят двор, да меняется караул на стене.
Даутцен шарит рукой под кроватью.
Там темно, как в подвале. Пыль, паутина и тайны. Все страшные вещи скрываются здесь. Ведьмы, оборотни и упыри. Они просто ждут наступления ночи.
Кот Исмат встает передними лапами на запястье Даутцен.
— Это плохая идея.
— Теперь уже поздно.
Девушка достает из-под кровати женскую голову.
В свете Луны Девора выглядит страшно.
Кожа на щеках высохла и сгнила, обнажив пожелтевшие зубы. Глубоко запавшие в череп веки. И жуткие, мерзкие волосы, будто клубок гадюк в омертвелой осенней траве.
Даутцен берет в руки нож и поддевает тряпку, которой закрыла Деворе рот.
— Не трогай глаза, — говорит кот Исмат и прыгает на подоконник, чтобы в случае беды успеть схватить девочку и убежать за тридевять земель в другое королевство. Он не особо умен, но жизнь его кое-чему научила.
— Никогда не общайся с родней своей кошки.
— Чего?
— Мысли в слух.
