Алмон - Галина Полынская

— Сократ, выслушай, меня! — воскликнула Терра. — Прошу, просто выслушай! Мне необходима твоя помощь! Если бы я окончательно не заблудилась, я никогда бы вас не побеспокоила!

— А ну-ка, повтори, что ты сказала? Я плохо расслышал.

— Мне нужна твоя помощь! Твоя помощь и твоих друзей!

— Ну-ка, еще раз, я не понял. Тебе нужна моя помощь? Моя и моих друзей?

— Да! Понимаю, Сократ, что назревает час твоей звездной мести, да мне и самой было не просто пойти на такой шаг… но мне даже не с кем посоветоваться! Мало того, что от постоянного, ни на миг не отпускающего страха, я потеряла всяческий покой, нечто ужасное начало происходить и с моими мирами! Они будто бы начали истончаться, терять свои силы, и я не могу понять, отчего это происходит!

— Знаешь что, — прорычал Сократ, — сама разбирайся со своими вампирскими делами и дремучими мирами! Еще ведь наглости хватило сюда заявиться! Нет, ну парадоо-о-окс!

— Сократ…

— Погоди, Аргон, я еще не все сказал. Видишь ли, господства тебе повсеместного захотелось, да, Терра? Ничем не побрезговала, даже Дракулой! Теперь бегаешь и помощи просишь? Не знаешь, как поступить, да? А подвести под смерть Алмона в Мертвой Зоне — на это ума хватило? А отправить на Землю вслед за измученной девчонкой эту старую скверную дрянь? А всю жизнь мою развалить, только потому, что я не продаюсь? Это ты смогла?

— Да, Сократ, ты действительно многое знаешь, — лицо Терр-Розе застыло. — Знаю, что совершила много непоправимого, я этого и не отрицаю. Видишь ли, ты тоже мало с кем и с чем считаешься на пути к своей цели…

— Знаешь что, дорогостоящая, — перебил не на шутку разозленный толстяк, — никогда, слышишь, никогда я не шел по трупам и не торговал собой направо и налево! Никогда я ни перед кем не нагибался, даже перед Патрицием! И что ты можешь знать о моих целях? Что?!

— Действительно, — четко очерченные губы Терры дрогнули в улыбке, — что я могу знать о целях мелкого мошенника и незадачливого авантюриста. Аргон, Олавия, — Терр-Розе поднялась, — прошу прощения за мое неуместное вторжение в ваш дом.

— Постойте, — сказал Аргон, — вы наша гостья, и мы с супругой просим вас остаться хотя бы для того, чтобы разделить наш запоздалый обед.

— Да, дорогая, — кивнула Олавия, — оставайтесь. Вы устали и расстроены, вам необходимо отдохнуть и собраться с мыслями. Мы никуда вас не отпустим.

— Аргон, Олавия, вы должно быть плохо понимаете весь размер данной ситуации, — сказал Сократ. — Если вы на самом деле собираетесь оставить этого вампира во дворце, то уйду я. И поверьте, это не из вредности, я просто с этой женщиной не могу дышать одним воздухом.

— Сократ, — сказал Аргон, — я тебе верю, но и ты мне поверь. Терр-Розе действительно нуждается в помощи, и мы на самом деле не можем отлучить ее сейчас от нашего дома.

Сократ резко встал из-за стола, легкое серебряное кресло опрокинулось и с чеканным стуком упало на пол. Толстяк быстро вышел из гостевой залы, захлопнув за собой светло-зеленую дверь.

— Дракула, ты что-нибудь слышал о сокровищнице Нептуна?

Лежа на толстом ковре, устилающим пол дракуловской спальни, Палач курил, созерцая потолок. Облаченный в пурпур и золото, вампир пристально рассматривал свое отражение в зеркальной стене, тщательно укладывая длинные седые пряди волос. Пряди были хоть и длинными, но довольно редкими, поэтому особой пышности не получалось.

— Ты о сокровищнице на дне Океана?

— Именно, — Палач наблюдал, как красиво разлетаются дымные волокна.

— Не затмевай мне мысли перед приемом! Кстати, — Дракула взглянул на отражение развалившегося на ковре Палача, — а в честь чего сегодня такое торжество собирается?

Сопровождали Нэскея всего два человека — один совсем молодой, его, Нэскея, возраста, другой чуть постарше, с седыми висками. На костюмах сопровождавших, ближе к левому плечу, виднелась крошечная остроугольная эмблема, являвшаяся единственным ярким пятном на темной, нехарактерно строгой для Дворца одежде. Нэскей немного необычно ощущал себя в великолепном красно-золотом облачении. Рубиновую ткань, плотную, но удивительно мягкую на ощупь, покрывало тончайшее золотое плетение, красно-белое золото искуснейших браслетов оплетало руки юноши от запястий до предплечий, грудь его отягощали цепи с символами Силы и Власти Империи Марса.

На миг Нэскей замер перед входом. Сопровождающие распахнули малахитовые двери, и юноша шагнул в Залу.

— Терр-Розе, — произнесла Олавия, когда за Сократом захлопнулась дверь, — вы можете оставаться здесь сколь вам угодно, но если бы вы с Сократом заключили хоть какое-то подобие перемирия…

— Боюсь, это не реально, — вздохнула Терра. — Лучше мне все же уйти.

— Вы очень расстроены и я не отпущу вас в таком состоянии. Уверена, мы с Аргоном что-нибудь придумаем и помирим вас.

— Сомневаюсь, что такое в принципе возможно…

Внезапно в залу влетела Ластения.

— Как же вы могли его прогнать? — выкрикнула она безо всяких предисловий. — Что вы ему такого наговорили? — Девушка обратила пылающее лицо к Терре. — Вы… вы… это он из-за вас ушел, да? Он из-за вас ушел! Вы здесь появились, и он сразу же ушел! Он ведь тонкая, чувствительная натура, а вы… оскорбить его сумели! Он, должно быть, вещи сейчас собирает. И если он уйдет, я не знаю, что с вами сделаю! Слышите?!

— Ластения, опомнись, что ты говоришь? — Аргон едва не потерял дар речи.

— А вы, отец, не вмешивайтесь! — Ластения с трудом сдерживала рыдания. — Если он уйдет, я уничтожу эту женщину!

Она бросилась к дверям и уже на пороге крикнула так, будто это были последние слова в ее жизни:

— Я люблю его! Слышите?! Люблю!

Хлопнула дверь. Воцарилась тишина.

— Вот так вот, да? — медленно произнес Аргон. — Изумительно…

— Да о ком это она? — Олавия в растерянности посмотрела на Аргона. — Кого она любит-то?

— Сократа, дорогая. Наша девочка влюбилась в Сократа.

Перевязав запястье, Алмон прошелся по комнате, выбирая самое небезнадежное место с обрывками энергоцепей. Встав на колени, полуволк прикрыл глаза, готовясь к раскрытию своего сознания. Да, выйти он не мог, но попытка внушить кому-либо наверху мысль спуститься вниз, вполне могла увенчаться успехом. Необходимо было пробиться к сознанию хотя бы одного человека среди многочисленного Дворцового народонаселения, протянуть ниточку к его разуму и тянуть за нее до тех пор, покуда дверь не откроется.