Тень греха - Барбара Картленд

— Я скажу тебе, что собираюсь сделать, — продолжал сосед. — Заверну в платок холодного цыпленка да и брошу сыну. Надеюсь, он догадается поделиться им с моей женой — иначе дома меня ждет холодный прием.

Дождавшись окончания банкета, граф с облегчением вернулся домой в парадной карете, служившей роду Мелтамов более сотни лет.

Гостей ожидали к десяти часам вечера, так что он смог не спеша принять ванну, переодеться и приготовиться к балу.

В Гайд-парке взрывались фейерверки, ракеты со свистом взмывали в небо, звонили церковные колокола и грохотали пушки, когда в Мелтам-Хаус начали прибывать первые приглашенные. Многие были в тех же роскошных платьях и с теми же сверкающими коронами на голове, что и на коронации.

Одной из первых, как и ожидал граф, прибыла леди Имоджен. На шее у нее красовалось великолепное ожерелье с изумрудами, подаренное графом в первые недели их пылкого знакомства, а в волосах сверкала тиара с теми же драгоценными камнями. Прежде всего она сообщила, что одолжила тиару специально ради такого случая и что более всего на свете хотела бы обладать ею.

Выразив свое желание столь откровенным образом, леди Имоджен недвусмысленно посмотрела на графа своими зелеными глазами, ожидая от него соответствующего заявления и, как ему показалось, прикидывая, что еще можно предпринять, дабы склонить его к юридическому скреплению их союза.

Он приветствовал ее любезно, но, когда она задержала его руку в своей дольше необходимого, высвободился и отвернулся, чтобы встретить другого гостя у входа в гостиную, искусно украшенную белыми лилиями.

За гостиной находился бальный зал, окна которого выходили в сад с подсвеченными разноцветными огнями фонтанами и развешенными на деревьях китайскими фонариками.

Те же китайские фонарики висели вдоль тропинок, которые вели к специально сооруженным уютным беседкам с удобными диванчиками и мягкими подушечками, где уставшие от танцев гости могли пофлиртовать, скрытые цветущими кустами.

В сияющих канделябрах горели сотни свечей; в декорациях по случаю коронации преобладали три цвета: красный, белый и голубой.

Граф Мелтам всегда придирчиво относился к выбору друзей. Попасть к нему на бал считалось честью даже большей, чем получить приглашение в Карлтон-Хаус.

В этот вечер здесь собрались самые влиятельные, самые умные, самые блестящие представители столичного бомонда.

Приглашение в Мелтам-Хаус ценилось особенно высоко, если принять во внимание тот факт, что в день коронации балы проходили по всему Лондону.

В какой-то момент граф с немалым раздражением обнаружил, что леди Имоджен постоянно держится рядом с ним, отчего некоторым могло показаться, будто она уже играет роль хозяйки.

Ему было абсолютно ясно, что ее цель состоит именно в том, чтобы дать понять прибывающим в дом Мелтама — она занимает здесь особенное место.

Впрочем, решил он, именно этого ему и стоило ожидать.

Тем не менее раздражение не проходило — леди Имоджен умышленно вела себя так, дабы дать повод для пересудов.

Гости все прибывали и прибывали, и в какой-то момент граф поймал себя на том, что все чаще посматривает нетерпеливо на дверь, проявляя вовсе не свойственное ему нетерпение.

Он уже начал подумывать, не случилось что-то непредвиденное, когда она наконец появилась.

Посланная графом карета прибыла в Роксли заблаговременно; опоздание же случилось из-за Джайлса, а не из-за нерасторопности Селесты.

Из долговой тюрьмы Джайлс приехал на предоставленной графом карете, с вещами с прежней квартиры, чему Селеста была очень рада.

В Роксли он появился небритым, неопрятным, в грязном шейном платке, даже не попытавшись привести себя в порядок.

Увидев брата выходящим из кареты у Садового коттеджа, Селеста сразу поняла, что он пьян и именно этим объясняется его опоздание — выехать из Лондона раньше брат был просто не в состоянии.

Едва переступив порог, он первым делом потребовал спиртного. Когда Нана твердо ответила, что никакой выпивки в доме нет, он выругался, поднялся кое-как по лестнице и, стащив и бросив на пол грязную одежду, упал на кровать.

Джайлс проспал до полудня.

С немалым трудом убедив молодого господина поесть и отдохнуть, Нана почистила и погладила лучшую одежду, в которой ему предстояло отправиться на бал к лорду Мелтаму.

— Какого дьявола мне там делать? — недовольно пробурчал Джайлс, когда Селеста после ланча заглянула к брату в комнату.

— Его светлость попросил нас присутствовать на балу, который он устраивает сегодня по случаю коронации.

— Ну так и отправляйся туда без меня, — с недовольным видом пожал плечами Джайлс.

— Не могу. Прежде всего, девушке нельзя появиться на балу одной. Кроме того, граф согласился оплатить твои долги только при этом условии.

— Он так и сказал?

— Да. Ты ведь понимаешь, что мы должны быть благодарны ему и соглашаться на его условия. Не будь граф столь щедр, ты и сейчас оставался бы в той ужасной тюрьме.

— Если бы ты была поласковей с Кроуторном и согласилась пообедать с ним, он и сам оплатил бы мои долги.

— Он хотел, чтобы я приехала к нему одна! — возмутилась Селеста. — Поверь мне, граф Кроуторн — дурной, злой человек. Уверена, ты и сам не хочешь, чтобы я вела какие-либо дела с таким, как он.

— Чепуха, — возразил Джайлс. — Кроуторн умеет веселиться и знает, как не соскучиться. С ним всегда весело, и хозяин он отличный!

— Что-то он не очень переживал из-за тебя и не спешил оплатить твои долги, — холодно парировала Селеста. — Более того, поначалу он даже сказал, что не может себе этого позволить.

Джайлс, похоже, хотел возразить, но, не найдя убедительных доводов, сказал только:

— Ну, раз уж подвернулся Мелтам, так тому и быть. Главное, что оплатили, а кто это сделал, не так уж и важно. Не понимаю только, чего он теперь хочет? Чтобы я расхаживал перед ним на задних лапках? Будь у меня деньги, я бы лучше в клуб поехал.

Селеста умоляюще сжала руки:

— О нет, нет! Пожалуйста, не играй больше! Ты ведь уже понимаешь, что в карты выиграть нельзя. А кроме того, граф Мелтам не для того дал тебе деньги, чтобы ты проигрывал их. — Она перевела дух и, собравшись с силами, твердо добавила: — И прежде чем брать хоть один пенни из этих денег, отдай Нане то, что она потратила на тебя вчера. Один фунт она заплатила посыльному, который принес твое письмо, и еще в два фунта нам обошлась поездка в Лондон и посещение тюрьмы.

— Деньги мне и самому понадобятся, — насупился Джайлс.

— Но сначала ты расплатишься с Наной, — не отступала Селеста.