Третья половина жизни - Виктор Левашов

– Ничего такого вы не сказали. Вернее, сказали то, о чём не принято говорить.

– А я бы и не сказал, если бы этот разговор не зашёл. Что ж я, в лесу родился, пенькам молился? А не нравится, что я говорю, – будьте здоровы, не буду я эту подписывать!

– Чувствую, мне придётся сформулировать соё понимание предмета, иначе мы не закончим до осени. В браке необходимо соблюдение трёх условий. Первое: общность духовных интересов. Второе: автономия, основанная на полном доверии друг к другу. Третье: умение жертвовать своими интересами. Причём это больше относится к жене. Как видите, мои идеалы попахивают востоком.

– Вы довольны ответом, Григорий Петрович?

– Ни хрена я, честно сказать, не понял. Я вот думаю, почему у нас в деревне разводились?.. Слышь, студентка, гулять от него налево не будешь?

– Нет.

– Насчёт сготовить и постирушек тоже учти. А ты, геолог, как у тебя насчёт выпить обстоит? Употребляешь?

– В разумных пределах.

– Хорошо, если так. Главное, что бы по пьяному делу жену по улице не гонять. А то раз-два вытерпит да и скажет: «А на хрена мне такие развлечения?» У нас был такой случай.

– По этой причине не скажет.

– А с остальным разберётесь… Всё, расписался. Поздравляю вас с законным браком, желаю успехов в труде и личной жизни…

– Минутку, Григорий Петрович, вы забежали вперёд. Как я понимаю, Ольга, вы разделаете взгляда Игори на семейную жизнь?

– Да я тоже не всё уловила. Он мне потом разъяснит.

– Когда у вас последний срок сдачи диплома?

– Пятого июня.

– А если вы не предоставите работу к этому сроку?

– Могут отчислись. Можно, конечно, отсрочить защиту числа до двадцатого, но это крайний срок.

– А нельзя отсрочить подольше? По семейным обстоятельствам, например?

– Разве что по состоянию здоровья. Но на это трудно рассчитывать. А по другим причинам… Вряд ли для меня сделают исключение, в отличницах я никогда не числилась. Почему вы спрашиваете? У меня ещё много времени.

– Тут возникло ещё одно обстоятельство. Транспортный отдел экспедиции предупредил меня, чтобы мы брали продукты с запасом. Вертолёта нам не будет до конца сезона. И эвакуируют наш отряд в последнюю очередь. А следовательно и вас. В конце сентября или в начале октября.

– Чёрт! Он всё-таки нашёл слабое место!

– Ошибаетесь, Игорь Константинович. Шубин не имеет к этому ни малейшего отношения. Вряд ли он даже знает о ситуации, которая у нас сложилась. Мы сами этой перебазировкой выбились из графика. Транспорт экспедиции перегружен. Так что, Ольга, прежде чем принять окончательное решение, вы должны учесть, что это ставит под угрозу всю вашу учёбу.

– Это не имеет значения.

– Вы твёрдо решили?

– Да.

– Тогда прошу встать. По праву, предоставленному мне «Инструкцией по проведению геологоразведочных работ», объявляю вас…

– Подождите!

– В чём дело, Игорь Константинович?

– Всё отменяется. Андрей, порвите эту бумажку.

– Ты не хочешь на мне жениться? Как мило!

– Не в этом дело. Хочу. Но я не могу допустить, чтобы ты из-за меня не получила диплома. Не могу я этого допустить!

– Тебя не устраивает жена без высшего образования? Уж возьмёт меня Андрей Павлович в штат и без диплома. Возьмёте?

– Возьму.

– Вот видишь!

– Хватит шутить, сейчас не время!

– Вот-вот! Наконец я услышал человеческий голос. Правильное наблюдение, Игорь Константинович, не время шутить. Тут шутки плохие!

– Вот что, Игорь. Вы тут с Ольгой подумайте ещё немного, а мы пока займёмся грузами. Пойдёмте, не будем мешать!..

XXIII

– Ну, Игорь Константинович, думай. Только вслух. Мне тоже интересно.

– О чём тут думать, всё и так ясно.

– Куда уж яснее! Эх ты – «люблю»! Недорого же стоит твоя любовь!

– Да ты что? Речь-то о твоём дипломе, не о моём!.. Что ты на меня так смотришь?

– Вспоминаю… Смешно. Знаешь, ты был первый, кого я увидела в университете. Ты сбегал по лестнице, что-то насвистывал. Руки в брюки, курточка какая-то на плече. И я поняла, что мне просто необходимо поступить в этот университет. И поступила. И два года потом следила за тобой… издали…

– Я рад, что так получилось. Очень рад. Но я же о тебе забочусь. Ты училась пять лет, так какого дьявола это зачёркивать?

– Ты в самом деле не понимаешь? Кажется, да. Даже не знаю, радоваться этому или плакать. Знаешь, что стоит за твоей заботой? Сейчас скажу. Вот что: «Как же я потом её брошу, как я смогу с ней развязаться, если из-за меня она останется без диплома?» Да, Игорь, это. Независимо от того, понимаешь ли ты это.

– Кажется, начинаю. Ладно, сделаем так: оформляем брак и улетаем со всеми. На следующий год вернёмся. Вместе. Подождёт Имангда еще год. Десять лет ждала, потерпит. Всё равно третий рудник уже начали строить. Согласна?

– Это очень заманчиво – получить такое экзотическое свидетельство о браке. Но я не собираюсь их коллекционировать.

– Хорошо, зарегистрируемся в городе, самым обычным порядком. Ты права, это ничего не меняет. Всё равно получается, что я боюсь остаться у тебя в долгу. Посмотри на меня. Я не хочу тебя потерять. Веришь? Я не могу допустить, что тебя потеряю. И у меня только один способ доказать это. Решено, улетаем. В город, а потом в Ленинград. Совсем. А потом ты защитишься и начнём всё с начала, с нуля, где-нибудь в другой экспедиции.

– А как же Имангда? Ты же три года…

– Считай, что это мой свадебный подарок.

– Подожди, помолчим немного… Я счастлива, Игорь. Я очень счастлива.

– Договорились?

– Нет, так мы не сделаем.

– Теперь ты боишься остаться в долгу у меня?

– Что ты, милый! Как ты мог об этом подумать?

– А тогда почему?

– Потому что я тоже не хочу тебя потерять. А так – это обязательно случится. Имангда – единственное, что у тебя есть. Кроме меня. И если ты пожертвуешь ею… я вижу, ты готов… останусь только я. Знаешь, почему Андрей любит свою жену, хотя она тряпичница и не красавица, как написал тебе твой приятель? Потому что у него есть дело, и оно входит для него в понятие «жить». А я тоже тряпичница, как и все женщины, и далеко не Софи Лорен. Нет, милый. Если мужчина чего-то стоит, ни одна женщина не может стать для него всем. Ни одна! Ты только не подумай, что я умничаю. Это не от хорошей жизни. Если женщина хочет стать счастливой, ей иногда приходится быть умной.

– Что ты предлагаешь? Нужно же что-то решать.

– Видно, тебе суждено попасть ко мне в бессрочную кабалу. Маму только жалко, очень расстроится… Подожди, есть ещё один выход. Давай поговорим.

– Мы только этим и занимаемся.

– Нет, давай поговорим по-другому. Как будто мы здесь же, но не сегодня, а десять лет назад. Там, в ста двадцати километрах – город. В нём ещё нет белых торцов у домов, и неизвестно, будут ли. А ты – здесь, начальник партии, ищешь руду. Буришь одну скважину, вторую, пятую. Наконец, решаешь кардинально проверить свои предположения. И шестую скважину, Т-6, ключевую, ставишь в центр предполагаемой интрузии. И она приносит…

– Жильную руду.

– Ну забудь хоть на минуту о своей концепции! Допусти, что она приносит только пириты и песчаники, пустую породу.

– Ладно, допустил.

– Как ты поступаешь?

– Очень просто. Сообщаю, что дальнейшее бурение нецелесообразно.

– Не спеши! Вспомни, что Имангда – единственная надежда города, уже готов проект решения о консервации производства. А этот город для тебя не просто точка на карте. И не только для тебя… Думай, милый мой, думай! Это не просто город и не просто металлургический комбинат. Признать, что всё это бросовый ход, никакими миллионами и миллиардами денег этого не измеришь! А сообщить, что ключевая скважина показала фон, это и может стать последней каплей. Как ты поступаешь?

– Ну, допустим – не сообщаю.

– Продолжаешь бурить, правильно? Хотя и знаешь уже, что руды здесь нет. И открытие Талнаха для тебя – удача. Правильно?

– Если так – да.

– Дважды удача! Доказательство, что ты сделал своё дело, как бы там ни было. И вот наступает последняя ночь. Тебе осталось решить, что делать с буровыми журналами. Сдать в архив нельзя, скважина не оприходована. Возможно, действительно пришлось пойти на приписки, чтобы оплатить людям работу… Подожди, я сейчас… Вот – примерно такой пакет в таком же брезенте. Допустим, это и есть документы с той буровой. Ночь, пурга, все спят. А ты сидишь и думаешь…

– На месте Шубина я не стал бы долго думать.

– Нет, на своём месте! Ты – это ты!

– Не имеет значение. Это – улика. Этим всё сказано.

– Да, этим многое сказано. И как ты поступишь?

– Чтобы к этому больше не возвращаться. Вот как. Открываю дверцу печки… Что тут у тебя?

– Да так, всякая ерунда.

– Заталкиваю пакет на угли и прикрываю дверцу. Всё.

– Да, всё. Я больше не буду отвлекать тебя посторонними разговорами. Скажи Андрею, пусть придёт, мне нужно поговорить с ним. А сам пока отбери с Мартынычем продукты для нас…