Оковы страсти - Джозефина Кэрсон

Она в отчаянии затрясла головой.

— Нет, я никогда это не запомню. А лгать я не умею. И никогда не умела. У меня ничего не получится. Лучше скажите мистеру Бадави, что у меня ларингит.

— Это жара на вас действует. Придется мне бросить вас в бассейн. Я и сам не прочь окунуться.

— Ну, нет, — запротестовала она, не желая подвергаться риску снова побывать в его руках. Она была сыта этим по горло.

— Тогда слушайтесь, — лениво сказал он, все еще не открывая глаз. — Какой мой любимый цвет? Вкус? Имя моего первого любимца?

— Ваш любимый цвет — небесно-голубой. — Она наморщила лоб, пытаясь вспомнить. — Ваш любимый вкус — вкус лимона. Вашим первым домашним животным была собака по имени… по имени… — она окончательно сбилась и замолкла.

Он приподнял голову, открыл один глаз и несколько раздраженно взглянул на нее.

— Зут. Его звали Зут. Что означает по-французски то ли «взять его», то ли еще что-то. Ужасная была собака. Из-за нее в основном я и стал любить кошек.

— Правильно, — с серьезным видом кивнула Линда. — Ваша мать приобрела его, чтобы он не давал вам удирать куда-нибудь, когда вы были маленьким. Он тут же хватал вас сзади за штанишки.

— Частенько он прихватывал еще кое-что вместе со штанами, — проворчал он. Внезапно он оживился. — Хотите посмотреть на мои шрамы?

— Конечно, нет!

— Какая стыдливость. — Он снова закрыл глаза. — Продолжайте. Расскажите мне о моем самом любимом предмете — обо мне.

Линда откинулась в шезлонге и тоже закрыла глаза. Жара сгустилась вокруг нее, делая ее ленивой и одновременно несобранной. Она с трудом заставляла свой непокорный ум сосредоточиться не на эмоциях, а на фактах.

— Вы родились в Лафаете, штат Луизиана, — сказала она. — Ваша мать — из племени кайюн, отец — ирландец. Когда вам исполнился год, они переехали на побережье, потому что ваш отец не мог жить без моря.

— Мой папуля был неутомимым человеком.

— Он проводил большую часть времени, работая на грузовых пароходах, — продолжала она, — но успел вырастить еще троих детей.

— Лучше бы он чаще оставался дома и заботился о них, — беззлобно вставил Грэг.

— Учились вы плохо, и у вас были проблемы с дисциплиной.

— Я предпочитаю считать это творческим бунтом против учреждения, которое пыталось подавить меня.

— Вы начали петь, когда вам было пятнадцать, около ночных клубов — внутрь вас еще не пускали. В двенадцать вы уже сочиняли песни и учились играть на гитаре.

— Чтобы заплатить за эту гитару, моей маме пришлось работать официанткой сверхурочно. Она была очень хорошей матерью.

— И мечтала, чтобы вы поступили в колледж.

— Я пытался, — в его полусонном голосе опять прозвучало раздражение, — но жизнь вела меня своим путем. То я набирал новую группу, то еще что-нибудь.

О, в отчаянии подумала она, он безнадежен, этот самый бесшабашный из всех, кого она знала, человек. Он был дерзким, упрямым и своевольным. И таким он начинал ей все больше нравиться. Это было как наваждение. Должно быть, она слишком долго была на солнце.

Линда потерла виски — у нее начинала болеть голова.

— Вас отчислили из университета во Флориде.

— Будем считать это приобретением жизненного опыта.

— У вас было слишком много такого опыта в разных колледжах. Должно быть, вы сильно огорчали вашу бедную мать.

— Как бы не так. Остальные трое все попали в колледж. У меня дела тогда шли хорошо, и я помогал оплачивать их учебу.

Внезапно она почувствовала, как его большая рука накрыла ее руку. Она вздрогнула и открыла глаза. Он рассматривал ее сквозь опущенные ресницы, лишь легкая улыбка затаилась где-то в уголке его рта. Он сжал ее руку, и она почувствовала его мозоли от игры на гитаре.

— Привыкайте, — протянул он. — Мужья могут дотрагиваться до своих жен. И не подпрыгивайте каждый раз, когда это происходит.

Она, как загипнотизированная, уставилась на их соединенные руки. Ток пробежал от ее кисти вверх к плечу, потом вниз по спине. Она почувствовала какой-то жар внизу живота и внезапно колени ее ослабли.

— Вы мне не муж, — произнесла она напряженным голосом.

Он мягко дотронулся рукой до ее плеча и слегка помассировал его.

— Господи, вы прямо как из железобетона. Расслабьтесь. Мы должны держаться естественно. Пожалуй, вами надо серьезно заняться.

Он медленно встал, словно большой кот после сна, и заставил ее тоже подняться. Затем подвел к низкой садовой скамье, сел сам и усадил ее рядом, спиной к себе. Он был так близко от нее, что она ощущала тепло его тела. Потом положил руки ей на плечи и стал медленно разминать их и поглаживать.

— Перестаньте, — нервно потребовала Линда, почувствовав, как мурашки побежали у нее по спине.

— Ничего, — пробормотал он. — Не обращайте внимания.

Ну, все, попалась, мрачно подумала она.

— На чем мы остановились? — удивительно мягким голосом спросил он. — Как называлась моя первая группа?

Она закрыла глаза, стараясь отключиться от ощущения его близости.

— Ваша первая группа была… «Максимилиан и марсиане».

— «Лунные собаки», — поправил он, поглаживая изгиб ее шеи и вызывая у нее дрожь. — Вам нужно привести в порядок волосы. У вас есть расческа?

Она ничего не ответила, даже не шелохнулась. Тогда он сам сходил за косметичкой, которую Сарра заботливо прислала с Томми, порылся в ней и вынул оттуда маленькую щетку. Затем снял желтую ленту с ее волос и вручил ее ей.

— Вы вся просолились, как русалка, — сказал он, расчесывая ее волосы. — Спорим, вы даже на вкус соленая.

— Не смейте пробовать, — предупредила она.

— Да я, наверное, и сам соленый, — тихо заметил он, продолжая расчесывать ей волосы медленными убаюкивающими взмахами щетки. — Вы напоминаете мне русалку с распущенными волосами и глазами цвета моря. Русалкам очень нравится расчесывать свои волосы. Это успокаивает их.

Ей представилась русалка, сидящая на камне, выступающем из моря. Ее взял в плен красивый пират, и вот он медленно-медленно расчесывает ее шелковые волосы.

Грэг нагнулся и взял ленту из ее рук, собрал волосы сзади и перевязал их. Затем его руки опустились ей на плечи и стали снова массировать их. У Линды было такое ощущение, будто весь ее внутренний мир наполнился кометами, сверкающими звездами и кружащимися галактиками.

— Переходите к моей следующей группе.

— «Дан и Антидан», — послушно сказала она и облизнула губы. Они действительно были солеными. — С этой группой вы создали свой первый хит «Текила Сити». Через полтора года «Текила Сити» получила платиновый диск.