Валютчики - Генрих Вазирович Мамоев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мороз был такой, что лишь благодаря резко повысившейся температуре тела я не схватил всестороннее воспаление легких и прочих внутренностей. Я стоял на крыльце дешевой гостиницы, смотрел на окутанный легким морозным туманом броневик, в котором виднелось лицо «Кефира», на пустой дворик, в котором не было видно ни одной собаки, и думал. О том, что придется как-то извернуться и отдать сто тысяч американских долларов, которые дорожали с каждым днем, а еще, что вместе с деньгами я потерял доверие сибирских партнеров, которые вполне могли решить, что всю эту «кашу» заварил я. Дождался подходящего курьера, и все. Объяснить, откуда взялся этот всезнающий алкаш я не мог и, чтобы выяснить это, мне нужно было найти Михаила.
Я сбежал с крыльца, впрыгнул в теплый салон броневика и назвал «Кефиру» адрес отделения, который знал наизусть. В прошлом году во время одной истории с Женей (мои тогдашним другом) мы целый день провели в этом отделении, названивая влиятельным знакомым и называя им адрес отделения, после чего, перезнакомившись со всем начальством, были радушно выпровожены из отделения с отеческим наказом «больше не попадаться им на глаза». В силу обстоятельств сейчас приходилось нарушать это табу, но я был уже не тем желторотым юнцом, что год назад и имел, так сказать, некоторый опыт, как договариваться с ментами.
«Кефир» привычно спросил «Где это?», сам же ответил «А, знаю», и минут через пять мы стояли возле двухэтажного, выкрашенного в голубой цвет здания отделения милиции. Я уже выходил из броневика, когда Сеня спросил:
— Ден, а чё случилось-то?
Я помедлил с ответом, вспомнив его жадный, ощупывающий полураздетую Майю взгляд, успел подумать, что она, наверное, права, называя меня ревнивцем, и сказал:
— Курьер пропал.
И спрыгнул на скованный 25-градусным морозом снег…
…Дежурный оказался таким же ленивым, как и все дежурные всех отделений милиции, и если бы здесь была Ирина Васильевна, она бы меня поняла. Лейтенант несколько раз спросил фамилию Михаила, и я ровно столько же раз ответил ему, что не знаю, но зовут его Михаилом, а привезли пару часов назад. Дежурный склонялся над журналом, снова поднимал голову и, подумав, задавал все тот же вопрос:
— Как фамилия?
Возможно, что-то в его мозгу не позволяло проверить «узников» по времени их задержания, и он настойчиво пытался выудить из меня то, чего я попросту не знал.
— Михаил, 40 лет, шапка у него еще такая, — я поднял над головой правую руку, — высокая, с тульей! Был задержан в гостинице за пьянку. Посмотрите в журнале по дате.
— Я и смотрю… в журнале — грозно ответил лейтенант, склонился, поводил головой, затем поднял ее и сказал, — а фамилию-то его знаете? Нет?! Как же я вам найду его без фамилии?!
Ленивое возмущение было столь искренним, что я даже не нашелся, что ответить. Повторять было бессмысленно, и я решил пойти другим путем.
— А майора Лапина могу увидеть?
Выражение лица дежурного мгновенно сменилось. Он настороженно посмотрел на меня и сказал:
— Он уже не майор, а подполковник. Начальник нашего отделения.
— Тем более, — я кивнул, как бы говоря, что мне это не очень важно, — запишите меня, я хочу поговорить с ним.
— У него сегодня не приемный день, — лейтенант все же взял протянутый мною паспорт, но открывать не спешил, видимо, ожидая более убедительных доводов, чем простое желание поговорить с его начальством.
— Пропал человек, важный человек, родственник одного из членов правительства, — я специально склонился к окну и понизил тон, вынудив дежурного податься навстречу — пусть прочувствует ситуацию, — и если выяснится, что он пропал где-то у вас, то…
Я не стал договаривать, надеясь, что дежурный сам «дорисует» картину тех бед, которые обрушатся на голову начальства, а значит, и на их головы тоже. Судя по тому, как быстро вписал он мою фамилию в журнал, лейтенант все «дорисовал», даже не задав себе вопроса, почему я не знаю фамилии, если пропавший и в самом деле родственник какого-то шишки. Наверное, лень было думать…
Кабинет начальника отделения милиции я нашел быстро. Секретаря в приемной не было, и я прошел к другой, начальственной двери. Постучав и услышав резкое «войдите», я открыл ее и вошел в кабинет, где за большим столом сидел знакомый мне майор, ныне подполковник Лапин.
Я прошел к столу, глядя на хмурого, с некоторой досадой во взгляде наблюдающего за моими действиями милиционера, остановился и сказал:
— Добрый вечер, Геннадий Иванович. Я Денис, помните меня?
— Денис? — Подполковник с чуть большим интересом посмотрел мне в глаза, и сказал: — А, точно!
Он усмехнулся, заученным движением указал на одно из кресел и спросил:
— Что, опять к нам попал?
— Нет, — я покачал головой, — сам пришел.
— Сам? — Лапин хмыкнул, постучал пальцем по столу, и спросил: — И что привело?
— Человек пропал, Геннадий Иванович.
— Что за человек, когда пропал, где?
— Знакомый, приехал в Москву, ну, выпил немного, его забрали. Скорее всего, к вам, но дежурный не может ответить, был такой или нет. Геннадий Иванович, помогите разобраться, а я, вы знаете, в долгу не останусь.
— Ладно, — Лапин отмахнулся, — не надо долгов. Как фамилия человека?
Я почувствовал то, что все называют дежа вю, а по мне так просто сплошная нецензурщина. Но сумел сдержаться и подробно рассказал подполковнику все, что знал о Михаиле, не забыв упомянуть и о шапке. Обо всем, кроме денег, конечно. Лапин нажал на кнопку селектора, и я услышал голос ленивого дежурного, ответившего, что ни два, ни три часа назад никаких пьяных и бесфамильных не поступало.
— Да не бесфамильный он! Это я ее не знаю!
Лапин хмуро посмотрел на меня, покачал головой и, отключив селектор, произнес:
— Не было никаких вообще, так что даже не знаю, чем тебе помочь. Увы!
Я поднялся. Задача усложнялась с каждой минутой, и терять время на разговоры было непозволительно.
— Все равно, спасибо, Геннадий Иванович, — сказал я и, не дожидаясь ответа, направился к двери.
— Денис, постой, — Лапин приподнялся над столом, — может, его в вытрезвитель забрали? Проверь, это недалеко…
…До вытрезвителя, адрес которого я узнал у ленивого дежурного, мы доехали достаточно быстро, если учесть, что один раз «Кефир» умудрился-таки заехать в какой-то тупик, из которого долго выбирался задним ходом, сопровождая все свои движения отборным матом вперемешку с площадной руганью. Сеня все порывался пойти со мной (видать, мучила совесть-то!), но я решил,
