Время мушкетов - Денис Юрин

– Так, может, его того… обезвредить? Делов-то… – после минутного молчания предложил силач Онвье.

– За дорогой лучше следи, мыслитель, – проворчал Кюсо и продолжил зашивать разорванное платье.

С одной стороны, недальновидный Онвье был в чем-то прав. Смерть лейтенанта могла предотвратить распространение слухов, могла бы, но, возможно, и привела бы к нежелательным последствиям. Если офицер стражи был одним из участников заговора, то он еще до разговора с ними сообщил о письме своим соратникам, и его смерть лишь обострила бы обстановку. С другой стороны, узнай о промашке полковник, пребывавший в Марсоле инкогнито, он обязательно постарался бы быстрее избавиться от глупых подручных. Из-за нелепой случайности и подлой выходки старичка они оказались между двух огней. При данных обстоятельствах самым разумным было не суетиться, сделать вид, что ничего не произошло. Как показалось Кюсо, лейтенант из Дерга не был дураком, и если он не заговорщик, то будет молчать.

– Предупреждаю еще раз! Не в наших интересах рассказывать полковнику об инциденте в Дерге. Молчи, если не хочешь окончить жизнь с ножом в брюхе или с перерезанной глоткой в сточной канаве!

– А морды наши?! Как мы побои объясним?!

– Просто, очень просто, – тугодум-напарник ужасно раздражал Кюсо, толстяк еле сдерживался, чтобы не огреть его по лысой башке чем-то тяжелым, а затем не закопать в лесу мертвое тело. – Сказать правду про стычку у ворот, только умолчать о подставившем нас старичке, да и про разговор с лейтенантом ни слова. Нас продержали в кутузке всю ночь, а затем отпустили. Нет ничего достоверней полуправды!

– А как же сломанная печать? – не унимался Онвье.

– Как-как? Просто! Мужик одежду как раз на том месте порвал, где письмо было зашито. Ухватился лапищей, вот и не стало печати, оторвалась!

– Не думаю, что полковник поверит, – покачал лысой головой возница. – Был бы доверчивым, до полковника не дослужился б…

– Поверит, не поверит, не важно! – разозлился Кюсо. – По крайней мере, в землю сразу не закопает. И вообще веди себя при нем гордо и уверенно! Мы первую часть задания не провалили, а, наоборот – отлично выполнили. За курьером проследили и от него чисто избавились – раз, – принялся загибать пальцы толстяк, – старичка-духовничка до самой колонии довели и убедились, что он о назначении своем по кабакам не трепался – два. В том, что в Дерге кузнец на нас напал, нашей вины нет, три. Старик в порту ни с кем не общался, а в Марсоле пусть языком треплет, сколько душеньке его угодно, – четыре. Да мы ж с тобой молодцы! С поручением отменно справились!

– Да уж… – тяжело вздохнул Онвье, все же боявшийся встречи с полковником, о котором много слышал, но никогда не видел в лицо.

– Жаль, что ты коней не достал, уже б на месте были, – заявил Кюсо и вернулся к шитью.

– Так я ж говорил, лошадок на почтовой станции Дерга не держат, только телеги да экипажи для важных господ. Ох, и порядки у них! – тяжело вздохнул возница. – Представляешь, телегу без возницы не выдавали. Боятся, пройды, что мужички и коней, и развалюху-повозку умыкнут…

– Подожди, так как же тебе удалось?..

– А нам что, уши в дороге нужны? Как бы мы с тобой щас при мужике-то говорили б? – ответил вопросом на вопрос Онвье.

– Погоди, так ты его что… того? – не на шутку испугался Кюсо.

– Не-е-е, – усмехнулся возница, – только оглушил чуток, пока тот в кустах по большой нужде от народу скрывался. Эх, и противно было: нанюхался да чуть сапог не обмазал…

– Идиот, – едва слышно прошипел сквозь сжатые зубы Кюсо и впервые за много лет обратился к небесам, чтобы они лишили его компании глупого напарника, который рано или поздно, да накличет на них беду.

– Но и энто не помогло, – продолжал вещать похожий на палача возница, явно не понимая своей оплошности и ставя себе в заслугу избиение кучера. – Говорю им, коль ваш ямщик куда пропал, дайте телегу так, я доплачу, а они, гады, уперлись и ни в какую. Если б не сержант, до сих пор бы у ворот куковали иль пешком бы топали…

– Какой еще сержант?! – всерьез обеспокоился Кюсо.

– Ну, тот самый, что нас в кутузке стерег, а затем еще к лейтенанту на допрос водил, – спокойно заявил Онвье. – Я уж думал, дело пропало, думал, пешком плюхать придется, а тут он откуда ни возьмись появился. Старшого ямщика в сторонку отвел, чтоб, значица, я разговора ихнего не расслышал. Но ты ж знаешь, я по губам читать могу, вот и увидел, как служивый тот ямщику и говорит: «Не боись, старина, телега твоя вместе с кобылами уже к вечеру возвернется…»

– Интересно, откуда такая уверенность? – задумчиво пробурчал себе под нос толстяк, и вдруг, догадавшись, что к чему, во все горло заорал напарнику в ухо: – Гони, болван! Что есть мочи гони!

До Онвье не дошло, что так напугало его напарника, но он машинально повиновался крику и изо всех сил хлестнул поводьями коней. К сожалению, было уже поздно. Грянул дружный залп полудюжины мушкетов, и над кустами слева от дороги поднялся зловещий дымок. Кюсо видел, как в обнаженной спине напарника появились четыре крупные дырки, и почувствовал на своем лице брызги горячей крови. В тот же миг его шею обожгла острая боль, а затем заныло под левой лопаткой. Свет мгновенно померк, и толстяк свалился с телеги, больно ударившись при падении о камень правым виском. Сначала Кюсо не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, но затем, когда боль чуть-чуть отступила, истекающий кровью разведчик решил, что лучше не двигаться и положиться на волю судьбы. Вскоре послышались тихие шаги, кто-то осторожно приближался к телеге, проехавшей после его падения еще несколько метров.

– Этот дохляк, – произнес знакомый голос, – Варп, Отье, проверьте-ка толстяка!

Сердце Кюсо учащенно забилось в груди, но усилием воли раненый разведчик приказал ему замедлить стук. С дыханием было проще: в свое время его научили останавливать работу легких на две с половиной минуты. Конечно, при данных обстоятельствах было трудно рассчитывать на повторение рекорда пятилетней давности, но Кюсо все-таки верил, что сможет обойтись без воздуха одну-единственную минуту.

Левый глаз разведчика слегка приоткрылся. Он увидел шестерых солдат в голубых мундирах дергской стражи: двое собирали с телеги одежду, двое возились с трупом напарника, вешая его на сосну, а еще двое, обнажив мечи, направлялись в его сторону.

«Сейчас будет больно, очень больно! Терпи, Кюсо, нужно стерпеть!» – подумал раненый, морально готовясь к чудовищной пытке, во время которой ему нельзя было даже чуть-чуть дернуть рукой или крепко сжать зубы. Острый клинок меча легонько ткнул в толстый живот, затем давление холодной стали усилилось. Разведчик почувствовал, как острие разрезает мышечные ткани и вот-вот должно войти в кишечник.