Плоть и кровь - Иэн Рэнкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он направился к калитке. Шивон Кларк понадобилось несколько секунд, чтобы его догнать.
— Так вы мне скажете?
— Ты не знаешь Фрэнки Ботуэлла?
Он смотрел, как она пытается отрыть это имя в глубинах памяти. Наконец она энергично покачала головой.
— Ему принадлежит салун «Быстрый шланг».
Теперь она кивнула:
— Ну да, программка «Фринджа» в комнате Билли Каннингема.
— Точно, там было отмечено шоу в «Быстром шланге». Миленькое совпадение, а?
Они уже подошли к ее машине. Ребус открыл пассажирскую дверцу, но не сел. Он положил локоть на крышу и посмотрел на Шивон Кларк.
— Если ты веришь в совпадения.
Она проехала ярдов двадцать-тридцать, когда Ребус потребовал, чтобы она остановилась. Он все вглядывался в установленное на крыле зеркало и теперь вылез из машины и направился назад к калитке. Шивон выругалась себе под нос, припарковала машину и последовала за Ребусом. У ворот стоял красный «универсал», который, когда они уезжали, был дальше по улице. Ребус уже остановил двух мужчин, которые направлялись к Уилли Макстею. Оба вполне были бы на месте в задних рядах регбийной схватки.[67] Шивон подоспела как раз вовремя, чтобы услышать конец фразы, произнесенной ее начальником:
— …и если вы не отцепитесь, то можете поверить мне на слово: я вас утоплю, вы у меня камнем пойдете на дно — горько пожалеете, что вовремя не купили скафандр.
Для пущей убедительности он до второго сустава сунул палец в живот того из двоих, который был покрупнее. Судя по реакции, парню это не понравилось. Его лицо было похоже на громадную красную сливу. Однако он стоял не шелохнувшись, сцепив руки за спиной. Он проявлял такую выдержку, что Шивон могла бы принять его за буддиста. Вот только она никогда прежде не видела буддистов со шрамами от бритвы на обеих щеках.
— И еще кое-что, — продолжал Ребус. — Можете передать Кафферти, что мы знаем все про него и про ОДС, так что пусть не разыгрывает из себя невинную овечку, непричастную к терроризму.
Тот, который был крупнее, заговорил:
— Мистер Кафферти начинает нервничать. Ему нужны результаты.
— Да хоть мир во всем мире — мне плевать. А теперь брысь отсюда, и если я узнаю, что вы ходили тут и что-то вынюхивали, то я лично позабочусь, чтобы вас обоих упрятали подальше, и мне все равно, что мне для этого придется сделать. Ясно?
Хотя вроде бы особого впечатления на них это не произвело, они двинулись прочь — назад через калитку.
— Ваши поклонники? — спросила Шивон Кларк.
— Ой, и не говори, им всем нужно только мое тело.
Что в некотором роде соответствовало действительности.
День начал клониться к вечеру, и клиентов в «Быстром шланге» еще не было.
Посвященные называли паб «Шлангом», непосвященные думали, что ослышались, и уточняли: «„Быстрый шаг“?»
«Шланг» — потому что заведение располагалось на месте прежней пожарной части, в помещении, освободившемся, когда пожарным построили новое здание. А салун — потому что в нем преобладала тема Дикого Запада, музыка кантри-и-вестерн. Главные двери были выкрашены матовой черной краской и имели небольшое квадратное зарешеченное окошко. Ребус понял, что клиентов нет, потому что Ли Фрэнсис Ботуэлл сидел на ступеньках при входе и покуривал сигаретку.
Хотя Ребус никогда не встречался с Фрэнки Ботуэллом, репутацию его он знал, и личность, сидящую при входе, перепутать ни с кем было невозможно. Ребус увидел человека, одетого как для выступления в лас-вегасском шоу, с лицом и волосами Макгарретта в «Гавайах 5–0».[68] Волосы как пить дать фальшивые, и Ребус не сомневался, что и лицо у него фальшивое.
— Мистер Ботуэлл?
Голова кивнула, но волосы не шелохнулись — ни один волосок не сдвинулся ни на миллиметр. На нем была рыжеватая кожаная куртка сафари, белые брюки в обтяжку и рубашка с открытой шеей. Эта рубашка оскорбила бы взгляд любого, кроме разве что дальтоника или полностью слепого. На ней было столько страз, что Ребус ужаснулся: все стразодобывающие шахты в мире теперь истощены. На шее Ботуэлла висела простая золотая цепочка, но уж лучше бы ему на шею наложили гипс, который скрыл бы морщины, складки и отечность, выдававшие солидный возраст Ботуэлла.
— Меня зовут инспектор Ребус, это — констебль Кларк.
По дороге Ребус проинструктировал Кларк, и она не была слишком ошеломлена той фигурой, которую они увидели.
— Хотите купить бутылочку виски для пьянки в полиции?
— Нет, сэр. Мы ищем редкий экземпляр для нашей коллекции журналов.
— Неужто?
Еще минуту назад Ботуэлл разглядывал пустую улицу. Дальше по улице находился перекресток Толлкросс, хотя со ступенек «Быстрого шланга» его не было видно. Теперь Ботуэлл перевел взгляд на Ребуса.
— Я не шучу, — сказал Ребус. — Нам не хватает нескольких первых номеров. Может быть, вы поможете.
— Не понимаю, о чем это вы.
— О «Фактологии плавучей анархии».
Фрэнки Ботуэлл снял солнечные очки и, прищурившись, уставился на Ребуса. Потом каблуком ковбойского сапога загасил сигарету.
— Это было сто лет назад. Откуда вы знаете про эту брошюрку?
Ребус пожал плечами. Фрэнки Ботуэлл ухмыльнулся. Он возвращался к жизни.
— Господи, как же давно это было. Еще на Оркнеях; покой и любовь. Эх, хорошо я пожил тогда. Но какое это имеет отношение к делам сегодняшним?
Ребус передал ему копию фотографии, полученной от Мердока, — снимок с вечеринки. Фотография была обрезана, так что на ней осталось лицо одного Каннингема.
— Его зовут Билли Каннингем.
Ботуэлл некоторое время разглядывал фотографию, потом покачал головой.
— Он был здесь, — сказал Ребус, — смотрел шоу в духе кантри-и-вестерн. Недели две назад.
— У нас по большей части аншлаг, инспектор, особенно в это время года. Могу спросить у персонала, у вышибал, не видели ли они этого парня. Он завсегдатай?
— Мы не знаем, сэр.
— Понимаете, если он завсегдатай, то у него должна быть «Карточка ковбоя». Такую карточку мы выдаем всем, кто приходит к нам три раза в месяц. По карточке клиенты получают тридцатипроцентную скидку.
Ребус отрицательно покачал головой.
— А что он натворил?
— Его убили, мистер Ботуэлл.
Ботуэлл поморщился:
— Плохо дело. — Потом он снова посмотрел на Ребуса. — Это не тот парень, которого нашли в подземной улице?
Ребус кивнул.
Ботуэлл встал, отряхнул грязь с брюк.
— «Плавучая анархия» не выходит уже двадцать лет. Вы говорите, что у этого парня был экземпляр?
— Третий выпуск, — подтвердила Шивон Кларк.
Ботуэлл задумался.
— Третий выпуск. Это был большой тираж. Тысячи три. На третий номер был спрос. А потом… спрос кончился. — Он горько улыбнулся. — Могу я оставить себе фотографию? Я поспрашиваю у ребят.
— Отлично, мистер Ботуэлл. У нас есть еще копии.
— Может, в «Старой книге»?
— Что-что?
— Ну, журнал, — может, он купил его в «Старой книге»?
— Неплохая идея.
— Парнишка и пожил-то всего ничего. Вот ведь дела. — Он покачал головой. — Люблю молодых, инспектор. Для них я и придумал это заведение. Пусть весело проводят время. Ничего лучше нет.
— Вы так считаете, сэр?
Ботуэлл распростер руки:
— Ничего такого не имел в виду… ну, вы понимаете… ничего такого. Я всегда любил молодежь. Когда-то возглавлял футбольную команду, сколотил из местных ребят. Для молодежи я на все готов. — Он снова улыбнулся. — Это потому, что в душе я и сам еще мальчишка, инспектор. Знаете, кто я? Тот самый долбаный Питер Пэн.
Не выпуская из руки фотографию, он пригласил их выпить. Ребус, несмотря на искушение, отказался. Бар сейчас все равно что пустой сарай — что за радость там пить. Он протянул Ботуэллу визитку с номером своего рабочего телефона.
— Постараюсь, — сказал Ботуэлл.
Ребус кивнул и развернулся. Он ни слова не сказал Шивон Кларк, пока они снова не оказались в машине.
— Ну и что ты думаешь?
— Дешевка. Как он может так одеваться? — сказала она.
— Напрактиковался за долгие годы.
— А вы что скажете?
Ребус задумался.
— Не уверен. Я подумаю об этом за стаканчиком.
— Спасибо за приглашение, сэр, но я спешу. — Она демонстративно посмотрела на часы.
— На «Фриндж»?
Она кивнула:
— Ранний Том Стоппард.[69]
— Прекрасно. — Ребус шмыгнул носом. — Но я, вообще-то, не говорил, что приглашаю тебя. — Он помолчал. — А с кем идешь?
— Я иду одна, хотя это не ваше дело… сэр.
Ребус поерзал на месте.
— Можешь высадить меня у «Окса».
Они тронулись в путь, минуя салун «Быстрый шланг», — Фрэнки Ботуэлла на крыльце уже не было.
В «Оксе» Ребус чувствовал себя в своей тарелке. Он позвонил Пейшенс, но нарвался на автоответчик. Тут он вспомнил: вроде бы она говорила, что собирается куда-то, только вот не мог вспомнить куда. Домой он возвращался без спешки. В «Дейнтрис» постоял у бара, прислушиваясь к грубоватому юмору. Пока что фестиваль лишь краем задел такие места, как «Дейнтрис лаундж», — о нем напоминали только афиши, зазывавшие на представления. Других украшений в этом заведении, пожалуй, и не было. Он уставился на плакат над рядом дозаторов. На нем было написано: «Если бы мудаки умели летать, здесь был бы аэропорт».