Семь главных игр в истории человечества. Шашки, шахматы, го, нарды, скрабл, покер, бридж - Оливер Рейдер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В вечерней дымке, окутавшей парк Вашингтон-сквер, человек в твидовом пиджаке пошел первым. Игра началась вполне невинно. Королевские пешки встретились на середине доски, и наши кони быстро их поддержали. Твидовый пиджак переместил своего слона в атакующее положение, а я вывел второго коня. Он продвинул своего коня дальше на фланг, на мою территорию, а я ответил ходом пешки в центр. Мы разменяли пешки, а затем он снова двинул коня, взяв пешку рядом с моим королем. Он пожертвовал коня, но мой король оказался под ударом. Пиджак объявил ему шах ферзем, и мой король был вынужден занять опасную позицию в центре. Я не помню точную последовательность дальнейших ходов, достаточно сказать, что моему королю пришлось как следует попотеть и что в итоге я попался в расставленные пиджаком силки и получил мат.
Дебют твидового пиджака носит название, отражающее мое тогдашнее состояние: «Атака жареной печени» (еще его называют атакой фегателло)[22]. Впервые его использование зафиксировано более чем 500 лет назад: его применил итальянский шахматист, принадлежавший к герцогскому двору и являвшийся автором книги о шахматах. Я достал еще одну пятидолларовую купюру, и мы снова расставили фигуры.
Го
Го по сравнению с западными шахматами – то же самое, что философия по сравнению с бухгалтерией с двойной записью.
– ТРЕВАНЬЯН, «ШИБУМИ»Мастер размышлял над следующим ходом час и 46 минут, пока на дворе собиралась гроза. На этом этапе, в запутанном миттельшпиле, любая игра была трудной. Предыдущий ход его противника был дьявольски ловким – черный камень, загнанный между двумя белыми камнями Мастера точно клинок кинжала, грозил отнять контроль над доской. Это был один из тех безжалостных ходов, каких Хонинбо Сусаи уже привык ожидать от своего молодого противника. Через час и 46 минут Мастер поставил белый камень так, как нужно, укрепив свою позицию. Это был блестящий ответ, точный оборонительный ход.
Но теперь разразилась гроза. Ее рев в садах, окружавших здание, только подчеркивал тишину в комнате. Двери были плотно закрыты. Хотя Мастер сидел на чем-то вроде жреческого трона, он выглядел истощенным и больным. Веки и щеки у него отекли, его мучили боли в груди; недавно он лежал в больнице в связи с болезнью сердца. Он прихлебывал крепкий чай.
Мастер Сусаи был двадцать первым и последним главой дома Хонинбо, самого сильного среди домов го, элитарных школ этой игры, основанных японскими военно-феодальными правителями в XVII веке, в первые годы существования сёгуната Токугава. Дом Хонинбо был назван в честь монастырского павильона в буддийском храмовом комплексе Киото. Мастер был игроком в го девятого дана, благородной вершины системы разрядов, аналогичной той, что действует в карате. Но он любил все игры и между партиями в го играл в сёги, рэндзю, маджонг и бильярд.
Поединок, разворачивавшийся, пока на улице шел ливень, был последней партией Мастера перед уходом на покой – прощальным сеансом, а также одной из всего двух официальных партий в го, которые он сыграл за последние 10 лет своей жизни. Ему было 64 года. Партия продолжалась больше пяти месяцев – с конца июня по начало декабря 1938 года. Игроки совершали турне по городам Японии, ежедневно делая всего по несколько ходов, за ними внимательно следили репортеры, материалы которых выходили сериями в ведущих газетах.
«Гроза? Буря?» – сказал противник Мастера, молодой виртуоз седьмого дана по имени Отакэ. Потоки дождевой воды катили валуны в реку рядом со зданием, где проходил поединок, грохот мешал играть.
На данный момент, примерно к 80-му ходу, то есть, судя по всему, в середине игры, оба игрока выстроили длинные стены из камней вдоль западной стороны доски, а с северной стороны разгоралась схватка. С каждым днем Мастер выглядел все более истощенным. Игру ограничили двумя часами по утрам. На обед он ел кашу и соленые сливы.
По традиции к старшему из игроков всегда относились с глубоким почтением. Обычно такой игрок решал, когда сделать перерыв в игре данного дня, чтобы, например, получить возможность провести вечер за обдумыванием следующего хода или даже украдкой посовещаться с другими членами своего дома, хотя это было против правил. Но в старинную игру начали проникать современные реформы. Отакэ пригрозил, что откажется играть, если не будут приняты некоторые изменения. В этом матче игра прерывалась в соответствии со строгим графиком, а последний ход каждого дня запечатывался в конверт и обнародовался следующим утром. Мастер неохотно согласился, но реформы раздражали. Даже путь вверх по легендарной лестнице рангов теперь регулировался сложной системой очков, тогда как Мастер унаследовал свой титул в соответствии со старинной системой дома, как и его предшественники, начиная с 1612 года. Игра, которую некогда регламентировали обычай и уважение, теперь управлялась, по мнению приверженцев традиций, «вычурными правилами» и «современным рационализмом».
«Все превратилось в науку и регулирование, – написал Ясунари Кавабата, один из газетных репортеров. – Игроки сражаются только ради победы, а благородству и аромату го как искусства не осталось места». А в продолжение отметил, что Хонинбо Сусаи был, пожалуй, «последним из истинных мастеров, почитаемых в традиции го как искусства и образа жизни», и «стоял на рубеже между старым и новым». Порядок определения его преемника как Мастера не был установлен – в любом случае этот титул был обречен на опошление и превращение в коммерческий капитал, обозначение силы и ничего больше, ведь старые идеи превратились в феодальные пережитки.
Темп игры был неспешным, и всего через несколько десятков ходов сменилось время года – на улице стало холодно. Мастера знобило, он сидел за доской в пальто и шарфе, а на стоящей поблизости жаровне кипел чайник.
«Мы уже можем назвать это зимней бурей или еще рано?» – спросил молодой виртуоз.
