Стихотворения. Поэмы. Проза - Константин Случевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Могучей силою богаты…»
Могучей силою богатыЗа долгий, тяжкий зимний срок,Набухли почки, красноваты,И зарумянился лесок.
А на горах заметны всходы,Покровы травок молодых,И в них — красивые разводыВеснянок нежно-голубых.
Плыву на лодке. РазбиваюВеслом остатки рыхлых льдов,И к ним я злобу ощущаю —К следам подтаявших оков.
И льдины бьются и ныряют,Мешают веслам, в дно стучат;Подводный хор! Они пугают,Остановить меня хотят!
А я весь — блеск! Я весь — спокоен…Но одинок как будто я…Олин я в поле — и не воинМне нужно песню соловья!
«Порою между нас пророки возникают…»
Порою между нас пророки возникают,Совсем, совсем не так, как думаете вы,Их в этот мир вещать не степи посылают,Сиянье не блестит с избранной головы.
Нет в наши дни у нас пророков по призванью,Им каждый может быть, — пустыня ни при чем;Вдруг замечается — в противность ожиданью —Огонь, светящийся на том или другом.
Ничтожнейший из нас в минуту ту иль в этуПророком может быть; случайно он постигБольшую истину, и он вещает свету…Знать, огненный к нему с небес сошел язык…
И скажет он свое, и быстро замолкает,И, бедный, может быть, всю жизнь свою прождет:Вот-вот сойдет язык, вновь пламя заиграет…И, в ожидании, он, чающий, умрет…
«Велик запас событий разных…»
Велик запас событий разныхИ в настоящем и в былом;Историк в летописях связныхЖивописует их пером.
Не меньше их необозримыПрироды дивные черты,Они поэтом уловимыПри свете творческой мечты.
Но больше, больше без сравненья,Пестрее тех, живей другихЛюдского духа воплощеньяИ бытии сердец людских.
Они — причина всех событий,Они — природы мысль и взгляд,В них ткань судеб — с основой нитейГнилых и ветхих зауряд…
«Раз один из фараонов…»
Раз один из фараоновСкромный дом мой посетил;Он, входя, косяк у двериДлинным схентом зацепил.
Бесподобная фигура!Весь величественно-груб,Поражал он ярким цветомКрасной краски страстных губ.
Хрустнул стул, чуть он уселся;Разговор у нас пошелНа различные предметы:Как он с Гиксом войны вел,
Как он взыскан был богами,Как он миловал, казнил,Как плотинами хотел онУкротить священный Нил,
Как любил он страстно женщин…Чтоб свободней говорить,Попросил меня он двериПоплотнее затворить.
И пошел он, и пошел он…Ощущаю в сердце страхПовторять вс то, что слышалПри затворенных дверях.
Удивительное сходствоС нами… Та же все канва:Из времен «Декамерона»И деянья, и слова!
«В древней Греции бывали…»
В древней Греции бывалиСостязанья красоты;Старики в них заседали,Старики — как я да ты.
Дочь твоя — прямое диво,Проблеск розовой зари;Все в ней правда, все красиво..Только — ей не говори!..
Запах мирры благовонной,Сладкий шепот тишины,Лепет струйки полусоннойВ освещении луны;
Голос арфы, трель свирели,Шум порханья мотыльковИль во дни святой неделиДальний звон колоколов…
Вот те тонкие основы,На которых, может быть,Можно было б ткать покровы —Красоту ее прикрыть.
«Совсем примерная семья…»
Совсем примерная семья!Порядок, мир… Чем не отрада?Но отчего вдруг вспомнил яСтраничку из судеб Царьграда:
По лику мертвого царяГуляют кистью богомазы,И сурик, на щеках горя,Румянит крупные алмазы;
Наведена улыбка губ,Заштукатурены морщины,А все же это — только трупИ лицевая часть картины!
«Вы побелели, кладбища граниты…»
Вы побелели, кладбища граниты;Ночная оттепель теплом дохнула в вас;Как пудрой белою, вы инеем покрытыИ белым мрамором глядите в этот час.
Другая пудра и другие силыПод мрамор красят кудри на челе…Уж не признать ли теплыми могилыВ сравненьи с жизнью в холоде и мгле?
«Какое дело им до горя моего…»
Какое дело им до горя моего?Свои у них, свои томленья и печали!И что им до меня и что им до него?..Они, поверьте мне, и без того устали.А что за дело мне до всех печалей их?Пускай им тяжело, томительно и больно…Менять груз одного на груз десятерых,Конечно, не расчет, хотя и сердобольно.
«По берегам реки холодной…»
По берегам реки холодной —Ей скоро на зиму застыть —В глубоких сумерках наносныхТончайших льдин не отличить.
Вдруг — снег. Мгновенно забелелаСтремнина там, где лед стоял,И белым кружевом по черниСнег берега разрисовал.
Не так ли в людях? Сердцем добрымОни как будто хороши…Вдруг случай — и мгновенно глянетВесь грустный траур их души…
«Ты тут жила! Зимы холодной…»
Ты тут жила! Зимы холоднойПокров блистает серебром;Калитка, ставшая свободной,Стучит изломанным замком.
Я стар! Но разве я мечтамиО том, как здесь встречались мы,Не в силах сам убрать цветамиВесь этот снег глухой зимы?
И разве в старости печальнойВсему прошедшему не жить?И ни единой музыкальной,Хорошей думы не сложить?
О нет! Мечта полна избыткаВоспоминаний чувств былых…Вот, вижу, лето! Вот калиткаНа петлях звякает своих.
Июньской ночи стрекотаньеИ плеск волны у берегов…И голос твой… и обожанье, —И нет зимы… и нет снегов!
«Как робки вы и как ничтожны…»
Как робки вы и как ничтожны, —Ни воли нет, ни силы нет…Не применить ли к вам, на случай,Сельскохозяйственный совет?
Любой, любой хозяин знает:Чтобы траве пышней расти,Ее скосить необходимоИ, просушив, в стога свезти…
«Было время, в оны годы…»
Было время, в оны годы,К этим тихим берегамПриплывали финикийцы,Пробираясь к янтарям.
Янтари в песках лежалиЧто янтарь — смола одна,Финикийцы и не знали;Эта мудрость нам дана!
И теперь порой, гуляяКраем моря, я смотрю:Не случится ль мне, по счастью,Подобраться к янтарю.
Говорит мне как-то море:«Не трудись напрасно, друг!Если ты янтарь отыщешь, —Обратишь его в мундштук.
Он от горя потускнеет…То ли было, например,Попадать на грудь, на плечиДревнегреческих гетер!..
Отыщи ты мне гетеру,А курить ты перестань,И тогда тебе большуюЯнтарем внесу я дань».
С той поры хожу по взморью,Финикийцем жажду быть,Жду мифической гетеры,Но — не в силах не курить…
«На сценах царские палаты…»
На сценах царские палатыВдруг превращают в лес и дол;Часть тащат кверху за канаты,Другую тянут вниз, под пол.
Весной так точно льдины тают:Отчасти их луч солнца пьет,Отчасти вглубь земли сбегают,Шумя ручьями теплых вод!
Знать, с нас пример берет природа:Чтоб изменить черты лицаИ поюнеть к цветенью года —Весну торопит в два конца…
«Эта злая буря пронеслась красиво…»
