Стихотворения. Поэмы. Проза - Константин Случевский

«Я плыву на лодке. Парус…»

Я плыву на лодке. ПарусРежет мачтой небеса;Лебединой белой грудьюОн под ветром налился.

Море тихо, волны кроткиИ кругом — везде лазурь!Не бывает в сердце горя,Не бывает в небе бурь!..

Я плыву в сияньи солнца,Чем не рыцарь Лоэнгрин?Я совсем не стар, а молод,И плыву я не один…

Ты со мною, жизнь былая!Ты осталась молодаИ красавицей, как прежде,Снизошла ко мне сюда.

Вместе мы плывем с тобою,Белый парус тянет нас;Я припал к тебе безмолвный…Светлый час, блаженный час!..

По плечам твоим высокимСолнце блеск разлило свой,И знакомые мне косыЛьнут к волнам своей волной.

Уст дыханье ароматно!Грудь, как прежде, высока…Снизойди к докучным ласкамИ к моленьям старика!

Что? Ты плачешь?! Иль пугаетОстрый блеск моих седин?Юность! О, прости, голубка…Я — не рыцарь Лоэнгрин!

«Здесь все мое! — Высь небосклона…»

Здесь все мое! — Высь небосклона,И солнца лик, и глубь земли,Призыв молитвенного звонаИ эти в море корабли;

Мои — все села над равниной,Стога, возникшие окрест,Река с болтливою стремнинойИ все былое этих мест…

Здесь для меня живут и ходят…Мне — свежесть волн, мне — жар огня,Туманы даже, те, что бродят, —И те мои и для меня!

И в этом чудном обладанье,Как инок, на исходе дней,Пишу последнее сказанье,Еще одно, других ясней!

Пускай живое песнопеньеВ родной мне русский мир идет,Где можно — даст успокоеньеИ никогда, ни в чем не лжет.

«Мой сад оградой обнесен…»

Мой сад оградой обнесен;В моем дому живут, не споря;Сад весь к лазури обращен —К лицу двух рек и лику моря.

Тут люди кротки и добры,Живут без скучных пререканий;Их мысли просты, нехитры,В них нет нескромных пожеланий.

Весь мир, весь бесконечный мир —Вне сада, вне его забора;Там ценность золота — кумир,Там столько крови и задора!

Здесь очень редко, иногдаЕсть у жизни грустные странички:Погибнет рыбка средь пруда,В траве найдется тельце птички…

И ты в мой сад не приходиС твоим озлобленным мышленьем,Его покоя не будиОбидным, гордым самомненьем.

У нас нет места для вражды!Любовь, что этот сад взращала,Чиста! Ей примеси чужды,Она теплом не обнищала.

Она, незримая, лежитВ корнях деревьев, тьмой объята,И ею вся листва шумитВ часы восхода и заката…

Нет! Приходи в мой сад скорейС твоей отравленной душою;Близ скромных, искренних людейТы приобщишься к их покою.

Отсюда мир, весь мир, изъятИ, полный злобы и задора,Не смея ринуться в мой сад,Глядит в него из-за забора…

«Сколько хороших мечтаний…»

Сколько хороших мечтанийЛюди убили во мне;Сколько сгубил я деянийСам, по своей же вине…

В жизни комедии, драмы,Оперы, фарс и балетСтавятся в общие рамыПовести множества лет…

Я доигрался! Я — дома!Скромен, спокоен и прав, —Нож и пилу анатомаС ветвью оливы связав!

«Порой хотелось бы всех веяний весны…»

Порой хотелось бы всех веяний весныИ разноцветных искр чуть выпавшего снега,Мятущейся толпы, могильной тишиныИ тут же светлых снов спокойного ночлега!

Хотелось бы, чтоб степь вокруг меня легла,Чтоб было все мертво и царственно молчанье,Но чтоб в степи река могучая текла,И в зарослях ее звучало трепетанье.

Ущелий Терека и берегов Днепра,Парижской толчеи, безлюдья Иордана,Альпийских ледников живого серебра,И римских катакомб, и лилий Гулистана.

Возможно это все, но каждое в свой срокНа протяжениях великих расстояний,И надо ожидать и надо, чтоб ты могНаправить к ним пути своих земных скитаний, —

Тогда как помыслов великим волшебствомИ полной мощностью всех сил воображеньяТы можешь все иметь в желании одномЗдесь, подле, вкруг себя, сейчас, без промедленья!

И ты в себе самом — владыка из владык,Родник таинственный — ты сам себе природа,И мир души твоей, как божий мир, велик,Но больше, шире в нем и счастье, и свобода…

«Всегда, всегда несчастлив был я тем…»

Всегда, всегда несчастлив был я тем,Что все те женщины, что близки мне бывали,Смеялись творчеству в стихах! Был дух их немК тому, что мне мечтанья навевали.

И ни в одной из них нимало, никогдаНе мог я вызывать отзывчивых мечтаний…Не к ним я, радостный, спешил в тот час, когдаЯвлялся новый стих счастливых сочетаний!

Не к ним, не к ним с новинкой я спешил,С открытою, еще дрожавшею душою,И приносил цветок, что сам я опылил,Цветок, дымившийся невысохшей росою.

«Ты часто так на снег глядела…»

Ты часто так на снег глядела,Дитя архангельских снегов,Что мысль в очах обледенелаИ взгляд твой холодно суров,

Беги! Направься к странам знойным,К морям, не смевшим замерзать:Они дыханием спокойнымПринудят взгляд твой запылать.

Тогда из новых сочетаний,Где юг и север в связь войдут,Возникнет мир очарованийИ в нем — кому-нибудь приют…

«И вот сижу в саду моем тенистом…»

И вот сижу в саду моем тенистомИ пред собой могу воспроизвесть,Как это будет в час, когда умру я,Как дрогнет всё, что пред глазами есть.

Как полетят повсюду извещенья,Как потеряет голову семья,Как соберутся, вступят в разговоры,И как при них безмолвен буду я.

Живые связи разлетятся прахом,Возникнут сразу всякие права,Начнется давность, народятся сроки,Среди сирот появится вдова,

В тепло семьи дохнет мороз закона, —Быть может, сам я вызвал тот закон;Не должен он, не может ошибаться,Но и любить — никак не может он.

И мне никто, никто не поручится, —Я видел сам, и не один пример:Как между близких, самых близких кровных,Вдруг проступал созревший лицемер…

И это все, что здесь с такой любовью,С таким трудом успел я насадить,Ему спокойной, смелою рукою,Призвав закон, удастся сокрушить…

«Шестидесятый раз снег прело мною тает…»

Шестидесятый раз снег прело мною тает,И тихо льет тепло с лазурной вышины,И, если память мне вконец не изменяет,Я в детстве раза три не замечал весны, —

Не замечал того, как мне дышалось чудно,Как мчались журавли и как цвела сиреньДесятки лет прошли; их сосчитать нетрудно,Когда бы сосчитать не возбраняла лень!

Не велико число! Но собранный годамиСкарб жизни так велик, так много груза в нем,Что, если бы грузить — пришлось бы кораблямиВодою отправлять, а не иным путем…

Противоречия красот и безобразий,Громадный хлам скорбей, сомнений и обид,Воспоминания о прелестях Аспазий,Труды Сизифовы и муки Данаид,

Мученья Тантала, обманы сына, брата,Порывы глупостей, подряд или вразброд;Б одних я шествовал на подвиг Герострата,В других примером мне являлся Дон-Кихот…

Шестидесятый раз снег предо мною тает…Лазурна высь небес, в полях ручьи журчат…Как много жизнь людей всего, всего вмещает,И что же за число в две цифры — шестьдесят!..

«Вот она, великая трясина…»