Заживо погребенная - Густав Эмар

Между Рио-Хила и Рио-Браво-дель-Норте расстилаются огромные степи, или прерии, покрытые травой, достигающей невероятной вышины, и перерезанные в некоторых местах тощими ручейками, по берегам которых встречаются маленькие рощицы. Прерии окаймлены девственными лесами, покрывающими склоны гор, вершины которых покрыты вечными снегами и сливаются с небом. Эти прерии составляют то, что обыкновенно называют индейской территорией; там обитают или, лучше сказать, кочуют дикие орды апачей, сиу, команчей, пауни, пиеганов, или кровавых индейцев, и много других менее известных племен. Эти племена, разделенные на бесчисленное множество колен, делят полюбовно между собой эту огромную территорию, на которой они охотятся большую часть года.

Их зимние жилища спрятаны в чаще девственных лесов, и запутанные тропинки, ведущие к ним, известны только членам племени или отдельных колен.

Исключая индейцев, краснокожих, о которых мы только что говорили, прерии посещаются охотниками из белых и метисами-трапперами, американскими купцами и разбойниками, принадлежащими ко всем национальностям и племенам земного шара.

Эти разбойники, не признающие никакого закона и еще более кровожадные, чем сами индейцы, известны в прериях под названием «хищников пустыни».

Из всего сказанного видно, что пустыня эта очень населена. Мы, разумеется, исключаем массу хищных зверей, которыми она наполнена. В Америке слову «пустыня» придают не тот смысл, который ему присвоен в Европе. Слово пустыня для американца означает пространство, на котором нет городов, но не жителей.

Поэтому многие из пустынь Нового Света очень и даже слишком населены.

Два месяца прошло после тех событий, которые мы описали в предыдущей главе. Было шесть часов утра. Солнце только что взошло и разом позолотило всю прерию, расстилающуюся от девственных лесов в необъятную даль.

Величественный и глубокий покой царил в этой первобытной и могучей природе, которой рука человека еще не коснулась и которая поэтому во всей целости сохранила свою живописную красоту.

Но, увы! Этот покой был только кажущимся, эта волшебная картина таила в своих недрах много ужасных и мрачных дел!

Там, как и везде, происходила страшная борьба за существование, постоянная и беспощадная борьба между хорошими и дурными инстинктами человека, отдававшегося во власть страстей.

Человек везде один и тот же, цивилизация только прикрывает его пороки покровом условных приличий, но ни душные стены городов, ни широкие пространства девственных лесов не в состоянии их ни умерить, ни скрыть.

Только в пустыне пороки показываются неприкрашенными, как в городах, где лицемерие, которым они прикрываются, делает их еще гнуснее.

Вдруг на берегу Рио-Хила показалась группа всадников, по-видимому искавших брод. Их было много, и пики, которыми они были вооружены, блестели на солнце. Они вскоре нашли брод и, построившись в узкую колонну, по два всадника в ряд, перешли реку и вошли в саванну, где вскоре исчезли в высокой траве.

Эти всадники были, очевидно, путешественники, переезжавшие через прерии, а не охотники, потому что они вели с собой несколько навьюченных мулов, и затем, вместо того чтобы ехать к центру страны апачей, они направлялись прямо к Аризоне, бывшему мексиканскому округу, перешедшему во владение Соединенных Штатов, но сохранившему свою испанскую физиономию.

Всех путешественников было шестнадцать: три воина племени команчи, одетых в полудубленные шкуры и с разрисованными лицами; шесть охотников канадцев в их живописных индейских и полуевропейских костюмах; четыре пеона и мексиканских арриера и, наконец, трое, в которых с первого взгляда легко было узнать представителей высшего цивилизованного общества и присутствие которых среди этой пустыни трудно было объяснить.

Между этими тремя находились две дамы, одна из которых вполне оправдывала это название, ей казалось не более двадцати шести лет, хотя в сущности ей было гораздо больше.

Она была высокого роста, стройная, с великолепными светло-русыми волосами, ее черные глаза выражали затаенную скорбь.

На ней был полумужской-полуженский костюм, напоминавший амазонок времен лиги во Франции, на кожаном поясе висели кинжал и два крошечных револьвера в чехлах, широкополая мексиканская шляпа защищала голову от палящих лучей солнца.

Возле нее ехала камеристка почти одних с нею лет и в таком же костюме, только без оружия. Юноша мальчик четырнадцати лет, хотя на вид ему казалось семнадцать, ехал по правую сторону дамы. Выражение его красивого лица и смелость взгляда обнаруживали раннее духовное развитие.

Он очень походил на мать, которая его обожала и к которой он чувствовал беспредельную любовь.

Весь отряд, под предводительством воинов команчей, продолжал свой путь до одиннадцати часов утра; но тут уж солнце стало так немилосердно жечь всадников, что они решили отыскать место для стоянки.

Вскоре такое место было найдено на берегу ручейка, и пеоны 4 поспешили разбить палатку для путешественников; охотники же расположились в некотором отдалении от палатки вокруг устроенного ими костра и стали готовить себе второй завтрак. Что касается краснокожих, то они просто спутали лошадей и, разостлав на земле серапе 5, высыпали перед ними запас кукурузы и гороха. Затем, вынув из мешка, с которым ни один индеец никогда не расстается, свою скудную провизию, стали молча есть.

Охотники поставили часового на маленькую возвышенность и тоже мирно уселись за общую трапезу.

В некоторых частях Мексики, а также в Апачерии и на всем протяжении индейской территории, жара достигает такой силы, что с одиннадцати утра до трех часов пополудни нельзя оставаться под палящими лучами солнца без явной опасности получить солнечный удар. Мексиканцы в городах запирают окна и двери в течение этих пяти часов, прекращают всякую торговлю, удаляются внутрь своих домов и предаются сиесте, то есть послеобеденному отдыху.

Вскоре все члены маленького отряда уже спали, исключая часового, который, лежа под кустом на возвышенности, чутко прислушивался к малейшему шороху.

В палатке молодая дама тоже заснула, и мальчик, по-видимому, последовал ее примеру; но как только спокойное дыхание матери убедило его в том, что она спит, он тихонько поднялся, перекинул через плечо карабин и, стараясь не шуметь, осторожно вышел из палатки.

Следуя за ним по пятам, шел большой великолепный пес, шерсть которого спадала вниз мягкими шелковистыми волнами, он был белого цвета с черными и рыжими пятнами. Эта умная собака, помесь сенбернарской породы с пиренейской, была необыкновенно привязана к своему молодому хозяину и всюду следовала за ним, как тень.