Кузен Марк - Элизабет Эштон

Нарядившись в вечернее платье и взглянув на свое отражение в зеркале, Дамарис почувствовала себя уверенее, ибо из зеркала на нее смотрела настоящая красавица. Длинное платье заставляло ее казаться более высокой и выгодно подчеркивало стройность фигуры. Вьющиеся локоны были собраны на затылке при помощи изящной заколки, что придавало прическе классический эффект, а ложившиеся на обнаженные руки и шею лучи вечернего солнца придавали коже нежно-абрикосовый оттенок. Она старательно наложила тени на веки, делая глаза более выразительными, так, чтобы они казались еще более зелеными, а также слегка подкрасила губы. Дэвид, увидев ее во всем великолепии, восхищенно воскликнул:

- Вот это да! Рис, ты похожа на Снежную Королеву!

Дамарис поморщилась. Меньше всего на свете в этот момент ей хотелось вспоминать о Кристиане Треворе. Дэвид же, которому в свое время читали сказки Андерсена, продолжал:

- Не удивительно, что Кай уехал вместе с ней. Она тоже была красивая, как ты, но только она не могла любить, потому что у нее было ледяное сердце.

И снова Дамарис поморщилась. Она ехала в Рейвенскрэг вовсе не для того, чтобы любить и очаровывать, собираясь заявить о своих правах, и была настроена решительно. Она очень надеялась на то, что кузен Марк окажется мужчиной добрым и нестроптивым, хотя до сих пор он пока еще и не проявил ни одно из этих качеств, но справедливости ради нужно принять как должное, что вторжение юной девушки в его размеренную холостяцкую жизнь может быть сопряжено для него с некоторыми проблемами. Однако, тот факт, что он согласился выполнить условие, оговоренное в завещании ее покойным дедом, характеризует его, как человека принципиального. Дамарис твердо вознамерилась произвести на него впечатление, и поэтому сожалеть теперь о Кристиане Треворе было бы в высшей степени неприлично.

Но к великому ее сожалению присланная за ней машина оказалась еще одним напоминанием обо всем том, о чем ей очень хотелось забыть, ибо она оказалась точно такой же модели и цвета, как и та, что принадлежала Кристиану, и на которой они вместе с подругой тем чудесным вечером совершили незабываемую поездку в Женеву. Шофер был ей не знаком, и Дамарис решила, что это, наверное, новый работник. В связи с тем, что она должна была остаться ночевать в поместье и вернуться домой на следующее утро, Дамарис собрала небольшой чемоданчик, куда положила платье на смену, ночную рубашку и туалетные принадлежности. Шофер церемонно забрал у нее саквояж, чтобы положить его в багажник, после того, как для нее была открыта задняя дверца машины. Дамарис очень сожалела о том, что за ней не приехал тот старичок, что в свое время возил еще ее дедушку. Тогда она могла бы сесть на переднее сидение и весело болтать с ним всю дорогу, вспоминая старые добрые времена. Одиночество на заднем сидении шикарного автомобиля было своего рода прелюдией к ее новому положению, но как только машина свернула с главного шоссе на извилистую дорогу, ведущую к поместью, все ее внимание оказалось приковано к пейзжу за окном. Было еще совсем светло, и прозрачные сентрябрьские сумерки лишь подчеркивали красоту родных мест, навевая воспоминания о проведенных здесь годах детства и дедушке.

Дорого пролегала мимо фермерских хозяйств, где она знала всех в лицо и по имени; наверное, некоторые из них будут на приеме, устраиваемом в ее честь, и мысль об этом подействовала на нее ободряюще. Затем показалась маленькая сельская церковка с колокольней, рядом с котором теснились селские коттеджи с выбелеными стенами, и в конце концов автомобиль выехал на дорогу, в конце которой виднелся такой знакомый фасад ее родного дома. Во всех окнах горел свет, и его потоки выбивались из-за незадернутых штор и мягко ложились на землю, словно наперекор сгущающимся сумеркам. Перед домом было припарковано много машин. Наверное, сэр Марк пригласил всех соседей, которых ее покойный дед не считал нужным удостаивать своим вниманием. Дамарис дотронулась до подаренной Дэвидом подковки, занявшей свое законное место на ее браслете, который она тактично надела, ибо это был единственный подарок, присланный ей Марком за все это время. Предстоящее испытание потребует от нее много душевных сил и везения.

Автомобиль плавно остановился перед ярко освещенным парадным входом, обе створки двери которого были распахнуты настежь. Шофер вышел из машины, и зайдя с другой стороны, открыл ей дверцу, сказав: "Я позабочусь о вашем багаже, мэм." Дамарис направилась к дому. Из-за открытой двери до нее доносился гул голосов и приглушенная музыка, и она остановилась на пороге, обводя взглядом просторный холл, казавшийся теперь каким-то чужим и незнакомым, ибо за время ее отсутствия очень многое здесь изменилось. С высокого потолка свисала массивная бронзовая люстра, яркий свет которой, искрящийся множеством хрустальных подвесок, проникал в самые дальние уголки некогда мрачного помещения. Поверх древних каменных плит, которыми некогда был выложен пол, был настелен паркет. Вдоль стен были расставлены многочисленные вазы с букетами ярких осенних цветов - гергинами, розами, хризантемами, астрами. Вазы с цветами были также расположены и по обеим сторонам широкой лестницы, находившейся как раз напротив входа и ведущей на галерею, которая также была украшена цветами. Все это выглядело так непривычно, и ее душу захлестнула волна обиды и раздражения. Да как он посмел так изменить ее дом! Двери по обеим сторонам холла были открыты. В столовой был накрыт огромный стол, сервировка которого сверкала хрусталем и серебром, а из-за дверей бывшего кабинета - это была самая большая комната в доме - звучала музыка. По холлу деловито снова официанты с подносами, уставленными бокалами с коктейлями. Кузен Марк устроил прием с помпой и поистине старосветским размахом. Это почему-то очень рассмешило Дамарис, в памяти которой были еще свежи воспоминания о недавних неформальных студенческих вечеринках, на которых ей приходилось бывать в Париже, но она поспешила справиться с неуместной смешливостью и сделала серьезное лицо. Марк был человеком старого воспитания, и затеял всю эту церемонию специально в ее честь.

У подножия лестницы стояло несколько человек вновь прибывших гостей. Их встречала Элена, взявшая на себя роль хозяйки. В то время, как Дамарис направилась к ним, из дверей столовой, направляясь в танцевальный зал, вышли несколько мужчин. Они учтиво расступились, перед Дамарис, освобождая ей дорогу и с восхищением глядя на стройную девушку в серебристо-белом наряде, в волосах которой играли блики яркого света. Затем один из них, сын одного из соседей, которого она смутно помнила еще неуклюжим подростком, имевшим обыкновение во время школьных каникул отправляться на охоту со сворой гончих собак, узнал ее.

- Мисс Триэрн! - воскликнул он. - Неужели это вы?

- Да, это я, - просто ответила она, протягивая ему руку и пытаясь припомнить его имя. Молодой человек с готовностью пожал ее, и она мельком взглянула на других мужчин, пытаясь угадать, кто же из них ее кузен Марк. Вот, например, седовласый джентльмен почтенного вида в парадном сюртуке вполне подходит на эту роль. Только Марк может навешать на себя все эти древние регалии. Он глядел на нее, как ей показалось, с легкой иронией. Да, Марк вполне может позволить себе быть ироничным. Дамарис уже хотела было подойти к нему, но тут ее окликнула Элена.

- Дамарис, моя дорогая! Добро пожаловать домой!

Элена была поистине неотразима. На ней было платье из парчи нежно-абрикосового цвета, а густые черные волосы были собраны в высокую прическу, украшенную изящной золотой заколкой в виде розы. У нее за спиной Дамарис заметила Розиту, выглядевшую необычайно прелестно в черном платье с глубоким вырезом и великолепной испанской шалью на плечах. Она стояла между двумя мужчинами в смокингах, одним из которых был Педро, но теперь Дамарис смотрела на все происходящее словно сквозь туман, ибо здесь не было того одного-единственного, бесконечно дорогого ей человека, который высмеял бы эту показуху, как пустую трату времени и денег - сэра Хью Триэрна. Она решительно сморгнула навернувшиеся на глаза слезы. Ей предстояло исполнить его пожелание, связав свою жизнь с его наследником, чтобы затем уже вместе с ним хранить традиции семьи. Дедушка был бы доволен, теперь никто не сможет упрекнуть ее в том, что она не выполнила свой долг.

- Какая ты хорошенькая, - тихо шепнула ей Элена. - Идем, я познакомлю тебя с Марком.

Она приобняла рукой девушку за талию. Дамарис огляделась по сторонам в поисках седовласого джентльмена, которого она первоначально приняла за своего кузена, но, к ее великому удивлению, его нигде не было видно. Вместо этого Элена подвела ее к высокому мужчине, стоявшему рядом с Розитой. Он стоял, глядя совсем в другую сторону, и как раз наклонился, чтобы что-то прошептать на ушко юной аргентинке, но когда Элена окликнула его по имени, тотчас же поднял глаза и направился к Дамарис, протягивая ей руку.