Бандиты - Элмор Леонард

— Тебе звонил какой-то Томми Каллен. Я сказал, тебя нет дома, — сообщил он.

— Нам нужно кое-что обсудить, — сказал Джек. — Мне нужно передохнуть от этой работенки.

— Сколько ты будешь отдыхать? Пару дней? Неделю?

— Подумываю уйти совсем.

Лео как раз перекладывал тело на стол. Он так и застыл в неудобной позе, держа в объятиях старуху, поглядел на Джека снизу, через плечо.

— То есть как это? Собираешься бросить меня?

— Лео, столько молодых парней просто мечтают о работе гробовщика. Тебе ничего не стоит найти другого помощника.

— И это после того, как я вытащил тебя из тюрьмы!

— Я очень благодарен тебе за помощь, но нельзя сказать, что ты вытащил меня. Я отработал у тебя три года и не собираюсь торчать тут всю жизнь.

— Чем же ты займешься?

— Посмотрим.

Зазвонил телефон. Звонок доносился из комнаты Джека, стало быть, это не очередной клиент.

— Опять во что-то ввязался? — проворчал Лео. Джек не стал ему возражать. Он помчался в свою комнату, плюхнулся на диван, прослуживший тридцать лет в комнате для посетителей, прежде чем попасть сюда, и снял трубку.

— Джек, — заныл Каллен, — они вышвырнули меня отсюда, велели мне убираться. Как только им удастся разыскать Джека-младшего, он приедет за мной. С Мери Джо они уже говорили, она посоветовала им сразу звонить в тюрьму, дескать, она меня обратно к себе не возьмет.

— Что ты натворил?

— Ничего я не делал. Понятия не имею, что тут происходит.

— Что тебе сказали?

— Этот парень, из охраны, явился утром ко мне в комнату и велел собирать манатки. Тебя, мол, выписали отсюда. Я говорю: как это — выписали? Он говорит, мисс Холленбек велела мне передать. Холленбек — это та дура, заведующая. Я пошел к ней в офис, хотел выяснить, что случилось. Она как увидела меня, прямо подскочила на стуле и орет: «Не входите сюда, не входите! Стойте на месте!» — и секретаршу посылает: «Зовите Седрика». Седрик — тот самый, который велел мне собираться. Цветной парень, он тут охранник и дерьмо всякое убирает. Я говорю: «Что такое? Чек вовремя не пришел или еще что?» А она таращится так, словно я вот-вот на нее наброшусь. «Не подходите ко мне, — говорит, — не подходите, стойте на месте, не двигайтесь».

— Это как-то связано с Анной Марией? — догадался Джек.

— Ну да, отчасти. Но она знай твердит: Томми-младший подписал с ними договор, по которому они вправе меня выгнать за непристойное поведение, так что они звонят, разыскивают повсюду Томми-младшего. Он вообще-то маляр, только у него, знаешь, проблемы с выпивкой последнее время, так что его не всякий раз найдешь на работе. Я думаю, ему испарения от краски бросились в голову, да еще эта Мери Джо, все от этого.

— А что ты сделал с Анной Марией? — спросил Джек.

— То есть как — что я с ней сделал? — возмутился Каллен. — Я не делал ничего, кроме того, что она сама хотела.

— Прошлой ночью? — Джек услышал слабое жужжание в холле — Лео кому-то открывал дверь.

— Я попросил этого цветного, Седрика, добыть мне бутылку портвейна. Хорошее вино, стоило четыре бакса, и Седрику я дал доллар. Я выпил пару стаканчиков, а потом постучался к Анне Марии, думал предложить и ей тяпнуть по стаканчику.

Джек прикурил, пустив в ход украденные в гостинице спички, и продолжал слушать повесть Каллена. Взгляд его уперся в висевшую на стене картину: две девицы качаются на качелях посреди густого леса. Стародавние времена, о которых Джек понятия не имел. Ничего в этой комнате не принадлежало лично ему. Сложить свое барахло в сумку — и до свидания.

— Я сказал ей, какая у нее славная комнатка. Анна Мария глянула в один конец коридора, потом в другой и ответила: что ж, если мне нравится, она очень рада. Только мы уселись, я разлил портвешок, а она раскрыла альбом и давай пальцем тыкать: это Робби, а это Расти, а это Лаури и Тимми, всех мне показала — детей, внуков, правнуков, да еще и по имени каждого назвала. Я говорю: «Да что вы, Анна Мария, у вас, верно, и внуков-то еще нет, вы такая молодая».

— Слушай, Калли, с меня хватит! — взмолился Джек.

— Нет, правда. Она на свои годы не выглядит. Ей с виду от силы семьдесят — ну, семьдесят два, максимум. Черт побери, мне-то самому уже шестьдесят пять. Велика ли разница? Вот я и говорю: «Анна Мария, у вас прекрасная семья, и сами вы красавица». Сидим мы рядом, стулья друг к другу придвинули. Ей этот комплимент пришелся по вкусу, и я, не теряя времени, наклонился к ней и легонько чмокнул в ушко. А она как подпрыгнет да как заорет — я до чертиков перепугался. Представляешь — я поцеловал ее прямо в слуховой аппарат! Тогда я сказал: «К чему вам эта штука, Анна Мария, давайте ее уберем». Она сняла аппарат, я снова поцеловал ее и стал приговаривать: «Ах, какая ты сладенькая», ну и все в таком роде, сам знаешь не хуже меня. Потом говорю: «Почему бы нам не пересесть на кровать, там же удобнее», — а она на все отвечала только: «Что? Что?», так что я ее приобнял, помог ей подняться и отвел к постели. Сели мы на краешек, а она молчит как убитая и даже не шелохнется. Она вроде как ничего не имела против того, что я делал.

— А что ты делал? — уточнил Джек, обреченно вздыхая.

— Ну там, целовал ее. Обнял… халатик ее расстегнул, у нее под низом фланелевая ночнушка была. Стал там целовать, а она сидит, как колода. Я подумал: «Черт, уже столько времени прошло, она, должно быть, забыла, как это делается». Но я ее нисколечко не торопил. Я не трахался двадцать семь лет, могу еще две-три минуты подождать, верно? Ну, подумал я, то ли она отвыкла от этого дела, то ли фригидная, решил проверить, засунул руку под халат…

Джек от смущения заерзал на диване.

— Пощупал ее титьки. Вернее, только нащупал их, они у нее почему-то не на месте оказались, не там, где обычно бывают. Только я потрогал, Анна Мария вроде как окаменела, глаза вытаращила и сидит, еле дышит. Я думаю: ну его к черту, не моя это ночка.

Джек немного расслабился.

— Значит, ты ничего с ней не делал?

— Я же тебе говорю.

— За что же тебя выгнали? — На пороге возник Лео с тем самым выражением на лице, которое, должно быть, проступило на сморщенном личике Анны Марии, когда Каллен нащупал ее «титьки». — Погоди минутку, — буркнул Джек в трубку.

— Там пришел человек, — заупокойным голосом возвестил Лео. — Справлялся насчет твоей поездки в Карвиль.

— Что еще за человек?

— Не знаю. Я сказал ему, что меня тут в воскресенье не было, пойду, мол, спрошу. Я не знаю, что ему сказать.

— Какой он с виду?

— Какой с виду? Не знаю, какой он с виду. Обычный человек, как все.

— Спокойней, Лео. Американец или латинос?

— Американец. — Этот вопрос почему-то удивил Лео.

— Он тебе удостоверение показывал?

— Я не спрашивал.

— Ладно, разберусь.

— Он в холле… Ты сам поговоришь с ним?

— Да, только с этим закончу. — Джек положил руку на трубку, выжидая, чтобы Лео ушел. Зять печально покачал головой и вышел. Джек снова поднес трубку к уху. — На чем мы остановились, Калли? Да, так за что тебя выгоняют?

— Я тебе сказал, что она сняла слуховой аппарат?

— Ну и что?

— А то что, пока мы сидели, я положил его в карман своего халата, а когда уходил, забыл ей отдать. Утром она пошла к мисс Холленбек и нажаловалась, будто я стащил этот чертов аппарат.

— И в этом все дело?

— Вот и я сказал этой мисс Холленбек: «Вы что, серьезно? На хрена мне ваш слуховой аппарат? Я слышу получше вашего, хоть лет мне вдвое больше, чем вам». Почему-то ей это не понравилось.

— Ты уже собрал вещи?

— Не совсем.

— Ну так собирай, я за тобой приеду.

— Джек! Похоже, тут не с кем перепихнуться.

— Ну конечно, не с кем.

— Джек! Я не хочу жить в погребальной конторе.

— Кто б хотел, — откликнулся Джек.

В курительной комнате конторы «Муллен и сыновья» Джека поджидал тот самый человек, которого он видел в гостинице вместе с полковником Годоем. Он узнал его издали, идя навстречу посетителю через холл: он видел его примерно с того же расстояния, что и накануне. Гость был одет все в тот же темный костюм, но на этот раз нацепил галстук. На носу — знакомые очки в солидной оправе. Действительно, обычный, заурядный с виду человек, как и сказал Лео. Ростом чуть ниже Джека, но тяжелее фунтов на двадцать пять, вон как плечи пиджак распирают.

— Чем могу помочь? — вежливо осведомился Джек.

Мужчина склонил голову набок, оценивающе оглядывая Джека. Улыбочка располагающая, но взгляд за толстыми стеклами очков холодный и пронзительный.

— Хотите помочь, Джек? Полагаю, это в ваших силах. Более того: это в ваших интересах, Джек.

Джек повернул голову под точно таким же углом и уставился на своего собеседника, тоже сложив губки бантиком. Похоже, Рой был прав, этот парень работает на правительство — не на местные власти, а на ЦРУ или ФБР. Копы из Нового Орлеана тоже порой норовят действовать с подходом, только ничего у них не получается. Джек был уверен, что в игре в гляделки он возьмет верх — так и вышло. Парень опустил глаза, протянул ему руку и представился: