Тайна подружки невесты - Фиона Харпер

Снова тишина.

Нет, минуточку!

В отдалении слышался знакомый шум.

Рев мопеда!

Она продолжила бежать, поддерживая живот. Она искала, звала, но все без толку.

Скоро стемнело и пошел дождь. Это были не теплые капли летнего ливня, а колючие, словно иглы, ледяные струи, впивающиеся в кожу. Куда-то пропали зеленый луг и оливковые деревья, остались только серые бетонные плиты и узкие улицы. И дождь. Она задрожала.

Где он? Куда он ушел?

Она больше не могла бежать, но продолжала искать, с трудом переставляя ноги, спотыкаясь и наступая в лужи. Прошло несколько часов, прежде чем она оказалась в знакомом месте.

Она бывала раньше на этой улице? Деревья напоминали те, что росли рядом с домом ее отца, но здания были другими — слишком маленькими и грязными. Ни в одном окне не было света.

Ее живот вдруг стал дряблым и обвисшим. Плод их с Романо страсти, который зрел у нее под сердцем, куда-то исчез.

— Нет, — прошептала она, чувствуя, как у нее подкашиваются ноги.

Затем ее шепот превратился в крик.

— Нет!

Глаза Джеки все еще были закрыты, но она глубоко вдохнула и напряглась в кресле самолета. Опустив газету, которую читал, Романо посмотрел на нее.

— Это всего лишь турбулентность, — произнес он, догадавшись, что она только что проснулась. — Пилот некоторое время назад предупредил о воздушных ямах.

Пока он говорил, Джеки открыла глаза. Она выглядела такой печальной, что казалось, вот-вот расплачется.

— Мне жаль, что перелет доставил тебе такие неудобства.

Она кивнула, после чего отвернулась и стала смотреть в иллюминатор.

Романо напряженно уставился перед собой. Он чувствовал, что его спокойствие раздражало Джеки. Но разве он мог по-другому? Что было альтернативой? Выйти из себя. Через несколько дней он встречается со своей дочерью, и последнее, что ему нужно, это вести себя как неврастеник. Разве это могло пойти кому-то на пользу?

С другой стороны, он не был уверен, что хочет быть прежним поверхностным Романо. Он хотел стать лучше. Новость о том, что последние шестнадцать лет он был отцом, заставила его взглянуть на это время с другой стороны.

Да, он добился профессионального успеха. Но как насчет остальной жизни? Она напоминала пустыню, и это было странно. Ведь он всегда думал, что она полна веселья и удовольствий. Почему он раньше не понимал, что это было бесцельное существование?

«Но ты понял это уже давно. Джеки тебе показала».

В личной жизни он так и остался незрелым юнцом. Он был таким ограниченным, что ему понадобилось семнадцать лет, чтобы это осознать. И снова человеком, который открыл ему глаза, была Джеки Пэттерсон.

Повернув голову, он посмотрел на нее.

Именно Джеки заставила его заглянуть внутрь себя, когда он был подростком. Сначала он пришел в ужас от пустого самодовольства, которое увидел, но она не позволила ему на этом остановиться. Она вывела на поверхность такие благородные качества, как честность, смелость, нежность, которые он похоронил в себе, загнал глубоко внутрь после смерти матери.

Он оплакивал ее до похорон, а после них словно оцепенел. С тех пор всякий раз, когда он думал о матери, он не мог проронить ни слезинки. Его это расстраивало. Он считал себя плохим бесчувственным человеком.

Вскоре после ее смерти его отец начал регулярно исчезать. В прессе часто появлялись фотографии, на которых он был с разными женщинами, но Романо его не осуждал. Он знал, что отец обожал мать и таким образом отвлекался от своего горя.

Внутри у Романо вдруг все упало. «Яблочко от яблоньки недалеко падает», — сказала ему однажды Лиза Фиренци. Тогда она сделала ему комплимент, но сейчас, копаясь в своем прошлом, он открыл для себя горькую правду.

Благодаря Джеки он ненадолго снял свою защитную броню. Но когда она ушла от него, он продолжил делать то, что делал всегда. Вместо того чтобы разобраться, что ее так обидело, встретиться с ней и заставить ее выслушать его, он струсил и убежал от этих неприятных чувств. И стал отвлекаться от них в обществе красивых девчонок вроде Франчески Гамбарди.

Самолет снижался, и его покачивало из стороны в сторону. Джеки вздохнула, туже затянула ремень безопасности и повернула голову. Обнаружив, что Романо смотрит на нее, она отвела взгляд и достала журнал из кармана на сиденье перед ней.

Джеки Пэттерсон была единственной женщиной, которую он когда-либо любил.

Означало ли это, что она была любовью всей его жизни? Той единственной, с которой ему было суждено быть вместе?

Он издал приглушенный смешок. Его друзья покрутили бы пальцем у виска, если бы узнали, что он так думает.

Джеки стала размытым пятнышком в отдалении, песчинкой, которая раздражала его время от времени. Но так больше не было. Неожиданно они снова ворвались в жизнь друг друга и объединились на этот раз навсегда. Разумеется, не в том наивном смысле, который они вкладывали в свои отношения в юности.

Что это значило? Было ли это вторым шансом или жестокой шуткой? Оба варианта были одинаково пугающими.

Если Джеки не его судьба, несправедливо, что он осознал правду только для того, чтобы сокрушаться о потерянном шансе. В этом случае он предпочел бы оставаться в блаженном неведении.

Нет, не предпочел бы.

Почему-то он знал, что поток эмоций, прорвавшийся сквозь бесчувственную корку, был ему необходим. Кейт не нужен отец, который только обеспечивал бы ее материально. Ей нужен был человек, который всегда был бы рядом и выражал свою любовь без помощи кредитной карточки. И он хотел стать этим человеком.

Любить.

Обычно это слово вызывало у него нервную дрожь. Но сейчас, когда он думал о девочке, с которой еще не встречался и которая не знала о его существовании, его сердце наполнялось теплом.

Он любил свою дочь и всегда будет любить. Как ни странно, осознание этого вызвало у него не панику, а чувство облегчения.

Пилот сообщил, что они приземлятся только через двадцать минут. Пассажиры разочарованно вздохнули.

Джеки сдержалась. Она знала, что должна сохранять спокойствие, но после приложенных усилий ей начало казаться, что она взорвется. Даже в просторном кресле бизнес-класса ей было неудобно. Романо был так близко, что она, несмотря на все усилия, не могла игнорировать свое влечение к нему.

Глупая мечта, прятавшаяся в ее подсознании, заставляла ее хотеть того, чего не следовало, желать невозможного.

Она не переставала о нем мечтать с того момента, когда он застегнул молнию ей на платье. Неужели это было всего неделю назад? Ей казалось, что с тех пор она постарела лет на десять.