Дон Кихот или Иван Грозный - Анатолий Фоменко

«Расколдование Дульсинеи совершится должным порядком. – Больше мне ничего и не надобно, – заметил Дон Кихот, – как скоро я уверюсь, что Дульсинея расколдована, я сочту, что все удачи, о которых я мог только мечтать, разом выпали на мою долю», ч. 2, с. 462.

И далее: «Долго размышлял Дон Кихот об ответе волшебной головы, но от мысли, что это обман, был он, однако ж, далек: все его мысли вертелись вокруг твердого, как ему казалось, обещания головы, что Дульсинея будет расколдована. Он беспрестанно к этому возвращался, и ему отрадно было надеяться, что ИСПОЛНЕНИЕ СЕГО НЕ ЗА ГОРАМИ», ч. 2, с. 467.

Таким образом, изгнание Софьи Палеолог и ее долгое отсутствие при дворе Ивана Грозного, Сервантес лукаво объясняет «колдовством». Дескать, ее опутали чарами, унесли куда-то далеко-далеко, и Дон Кихот (Грозный) никак не может ее найти. Тем не менее, говорящая голова четко предсказывает, что вскоре Дульсинея будет расколдована.

Дон Кихот очень вдохновился этим предсказанием. «Дон Кихот возрадовался несказанно, – он с нетерпением стал ожидать рассвета, оттого что днем, казалось ему, ОН НЕПРЕМЕННО ДОЛЖЕН ВСТРЕТИТЬ УЖЕ РАСКОЛДОВАННУЮ ВЛАДЫЧИЦУ СВОЮ ДУЛЬСИНЕЮ; и, продолжая свой путь, он не пропускал ни одной женщины без того, чтобы не поглядеть: уж не Дульсинея ли это Тобосская», ч. 2, с. 524.

Ожидания Дон Кихота о скором возвращении Дульсинеи становятся все более напряженными. Он восклицает: «Если только Дульсинея обретет утраченный облик (а я не мыслю себе, чтоб могло быть иначе), ЕЕ НЕСЧАСТЬЕ ПРЕОБРАЗИТСЯ В СЧАСТЬЕ, а мое поражение наиславнейшим торжеством обернется», ч. 2, с. 516.

Обратимся теперь к русско-ордынской истории. Действительно, после многих бурных событий, Иван Грозный все-таки вернул униженную и оскорбленную Софью из ссылки во дворец. ОНА ВОЗВРАЩАЕТСЯ КАК ПОЛНОВЛАСТНАЯ ЦАРИЦА. И это важное событие отразилось у Сервантеса. В начале второй части романа Дульсинея фактически возвращается на сцену и встречается с Дон Кихотом. Сервантес, конечно, следуя своей скептической линии, упорно изображает дело так, будто Дон Кихот встречается всего лишь с простыми деревенскими девушками, одну из которых Санчо Панса голословно объявляет Дульсинеей Тобосской. Дескать, Санчо хотел обрадовать своего господина, который на протяжении всего романа безуспешно пытается найти Дульсинею и поклониться ей, расколдовать ее. В то же время, если отбросить в сторону насмешливое украшательство-маскировку Сервантеса, то перед нами во всей красе встает богатая процессия принцессы Дульсинеи (то есть Софьи), едущая на встречу с Дон Кихотом (то есть Грозным). Мы цитируем.

Санчо обращается к своему господину: «Вашей милости остается только дать шпоры Росинанту и выехать навстречу Дульсинее Тобосской, которая с двумя своими придворными дамами едет к вам на свидание.

Пришпорьте Росинанта, сеньор, и едемте, – сейчас вы увидите нашу принцессу, разодетую и разубранную, как ей, одним словом, положено. И она сама, и ее придворные дамы в золоте, как жар горят, унизаны жемчугом, осыпаны алмазами да рубинами, всё на них из парчи больше чем в десять нитей толщины, волосы – по плечам, ветерок с ними играет, все равно как с солнечными лучами… Едут самые нарядные дамы, каких только можно себе вообразить, особливо моя госпожа Дульсинея Тобосская – обомлеть впору», ч. 2, с. 74–75.

Дон Кихот опускается на колени перед Дульсинеей, и Санчо восклицает: «О принцесса и всеобщая тобосская владычица! Ужели благородное сердце ваше не смягчится при виде сего столпа и утверждения странствующего рыцарства, преклонившего колена пред высокопоставленным вашим образом?», ч. 2, с. 75.

Сервантес тут же поспешно добавляет, что Санчо Панса беззастенчиво врет, выдумывает то, чего в действительности не было. Что на самом деле Санчо выдал за Дульсинею некую простую крестьянку. Но если отбросить все эти фарсовые заклинания автора пасквиля, то остается картина богатого кортежа царицы, который встречается с Дон Кихотом = Иваном Грозным. Недаром чуть позже Герцогиня, супруга Герцога, заявляет, что «мне из верных источников доподлинно и точно известно, что сельчанка, вспрыгнувшая на ослицу, была и есть Дульсинея Тобосская и что добрый Санчо. рассчитывая обмануть другого, сам дался на обман», ч. 2, с. 252.

Более того, во второй части романа возвращение во дворец Грозного изгнанной царицы-жены описано Сервантесом еще раз, куда подробнее. Это – появление уже знакомой нам Герцогини. Она выступает на сцену ВМЕСТЕ с Герцогом, который уже отождествился у нас с самим Дон Кихотом. Имя Герцогини, как и имя Герцога, в романе не названо. Появившись, могущественная правительница далее постоянно находится рядом с Герцогом. Они представляют себой дружную семейную пару, рис. 1.51.

ВЫВОД. На страницах пародии Сервантеса отразились как изгнание Софьи Палеолог (библейской Астинь) царем Иваном III Грозным (библейским Арта-Ксерксом) из столицы, так и ее возвращение ко двору после опалы и ссылки.

Отметим еще одну любопытную деталь. Вся эта история с исчезновением Дульсинеи и, наконец, ее появление после долгой мольбы Дон Кихота, фактически означает, что Сервантес изобразил Ивана Грозного в общем-то доброжелательно.

Рис. 1.51. Герцог, Герцогиня и Дон Кихот. Скорее всего, Герцог – это и есть Дон Кихот, то есть хан Иван Грозный. Современная иллюстрация к роману Сервантеса. Взято из [765:2], ч. 2, вклейка между с. 352–353.

Выходит, что царь-хан хотя и изгнал свою жену (якобы за непослушание, а на самом деле, из-за сексуальной истории с Есфирью), однако потом страдал, мечтал вернуть ее обратно. Его мучила совесть. И, в конце концов, вернул. А Есфирь изгнал. Потом казнил. См. анализ истории Марии Стюарт (= Есфирь), рис. 1.52, в нашей книге «Западный Миф», гл. 4.

Но кроме этого «возвращения Дульсинеи-Софьи» в виде простой крестьянки, Сервантес описал во второй части романа и настоящее возвращение законной супруги Грозного как появление Герцогини, жены Герцога (= Ивана Грозного). Здесь Дульсинея = Софья = Герцогиня представлена уже в полном блеске, как могущественная царица. Вот ее первое появление на страницах романа.

Рис. 1.52. Мария Стюарт. Под таким именем Елена Волошанка = библейская Есфирь была описана в западных хрониках. Взято из Интернета.

Дон Кихот «окинул взглядом зеленый луг и в самом конце его обнаружил скопление народа; приблизившись к этим людям, он понял, что это соколиная охота… и увидел статную даму на белоснежном иноходце; сбруя на нем была зеленая, седло же – серебряное. Дама также была во всем зеленом, и одеяние ее было столь богато и столь изящно, что казалось, будто это само изящество. На левой руке у нее сидел сокол», ч. 2, с. 223.

Герцог и Герцогиня доброжелательно встречают Дон Кихота, поскольку, как лукаво «объясняет» Сервантес, они, мол, уже читали первую часть истории про него, и весьма уважают. И тут происходит удивительная сцена. Дело в том, что на протяжении всего романа, когда в присутствии Дон Кихота кто-то начинал хвалить какую-либо женщину, рыцарь сразу же заявлял, что лучше и прекраснее всех на свете его несравненная госпожа Дульсинея Тобосская. С ней, дескать, никто не может сравниться. Это такой яркий штамп в поведении блаженного Дон Кихота.

И только один раз он отступает от своего правила. И происходит это как раз в момент его встречи с Герцогиней. Дон Кихот неожиданно для всех объявляет ее ПЕРВОЙ КРАСАВИЦЕЙ. Вот его слова, обращенные к Герцогу и Герцогине: «В любом положении, поверженный или восставший, пеший или конный, я всегда к услугам вашим и сеньоры герцогини, достойной вашей супруги, достойной именоваться ПЕРВОИЗБРАННИЦЕЙ КРАСОТЫ И ПЕРВОВЕРХОВНОЮ ЗАКОНОДАТЕЛЬНИЦЕЙ УЧТИВОСТИ», ч. 2, с. 226.

Все поражены словами Дон Кихота. Они категорически противоречат всем его предыдущим высказываниям о женщинах! Даже Герцог несказанно удивлен. Он восклицает:

«Стойте, стойте, сеньор Дон Кихот Ламанчский!.. Там, где царит сеньора донья Дульсинея Тобосская, НЕ ДОЛЖНО ВОСХВАЛЯТЬ ЧЬЮ БЫ ТО НИ БЫЛО КРАСОТУ», ч. 2, с. 226.

Достаточно многозначительно, что Дон Кихот НИЧЕГО НЕ ОТВЕЧАЕТ ГЕРЦОГУ на эту его реплику. То есть фактически подтверждает, что Герцогиня – первая красавица на свете. Сервантес изображает далее дело так, будто Санча Панса пытается как-то объяснить поразившие всех слова своего хозяина и говорит:

«Нельзя отрицать… что сеньора Дульсинея Тобосская очень даже красива, но… сеньора герцогиня, право, не хуже моей хозяйки, сеньоры Дульсинеи Тобосской», ч. 2, с. 226.

Скорее всего, здесь всплывает тот факт, что в данном разделе романа Сервантеса могущественная Герцогиня – это и есть знаменитая царица Софья Фоминична Палеолог, она же Дульсинея Тобосская. Сервантес включил в свое произведение и обработал несколько старинных текстов. В результате, в одних местах царица Софья – это Дульсинея, а в других – Герцогиня (но уже без имени).