Песнь мятежной любви (СИ) - Райль Регина

Рядом появилась Лиза с моей курткой и сумкой. Лестница показалась мне крутой, но с помощью ребят я её преодолела. А когда вдохнула свежего ночного воздуха, то моментально почувствовала себя лучше. Только в висках затюкало. Я вроде там о перегородку долбанулась? Навалилась слабость, и я опустила тяжёлую голову Родиону на плечо, продолжая охлаждать нос подтаявшим льдом.

Вскоре рядом появились Саша с Владом и осыпали меня градом вопросов, не переставая окатывать из ушата сочувствия. Бородатому они пригрозили ментами. С него мигом слетела вся бравада.

Я уже плохо соображала. Саша настоял на травмпункте, вызвал такси, и вместе с Родионом повёз моё тело к врачу, а Влад отправился провожать Лизу.

Кровь остановилась, но вся левая сторона лица отекла, стало трудно говорить и даже дышать. Синяк будет, мама не горюй, ещё и на глаз перетечёт. Который как раз начал слезиться. Плакать я не собиралась, но именно это и делала, как сентиментальная дурочка.

По природе я не драчунья, но иногда в школе и дворе приходилось отстаивать своё мнение и честь. Наверное, поэтому я и не спасовала перед мужиком, превосходящим меня физически. Только вот всё равно огребла.

В травматологии мне сделали снимок. Обошлось без переломов — этот пьяный козёл не рассчитал точность, и кулак прошёл по касательной, лишь задев нос. Мне вкололи обезболивающее, обработали мазью, выписали таблетки и отпустили. Медицина на грани фантастики. Но жить буду — это главное.

Я окончательно протрезвела, будто и не вливала в себя шоты весь вечер. Нет, я отказывалась от такого способа трезветь!

Слёзы всё текли, а я только сейчас заметила кровь на футболке. И не только на своей.

— Fuck! Родион, прости, я испоганила твою одежду, — смущение окрасило мои щёки в розовый. — Вот растяпа.

— Не волнуйся, постираю «Ариэлем», — беззаботно сказал парень, а когда я попыталась улыбнуться в ответ, эмоция расколола лицо, как молоток фарфоровую маску. Я скривилась и отвернулась.

— Майя, говори адрес. Такси вызову, — заявил Саша.

Я назвала.

— О, нам по пути. Вместе поедем, заодно прослежу, чтобы ты благополучно добралась до дома. А ты, Род, Злату вызвонишь?

— В четыре утра? — усмехнулся тот. — Чтобы она мне потом это полжизни припоминала? Нет уж, поеду на такси.

При имени девушки я вздрогнула. Чёрт, вот оно — то, чего я боялась. Я уже почти смирилась, что Родион свободен (правда, мне совершенно всё равно), и вот, пожалуйста. Это больнее, чем кулак в лицо. Слёзы наводнили глаза новой порцией. Да, давай, обманывай себя Майя, что это из-за ушиба. Я не заплакала бы оттого, что у Родиона есть девушка, но информация грянула неожиданно, а я ещё от прошлого стресса не отошла.

— Да нет, она не будет. Всегда тебя выручала. Я тоже хочу такую сестру, — ответил Саша, а я замерла, чтобы в следующую секунду с облегчением выдохнуть.

Вот и нет повода для беспокойства. Но заржать, как кобылица, захотелось — ситуация, банальнее некуда: подозреваемая оказалась не пассией, а сестрой. Чуть не попалась в эту ловушку.

Такси, которое заказал Саша, приехало раньше. Бросив Родиону быстрое «пока», я шмыгнула на заднее сидение. Скоро я приеду домой и расслаблюсь. После допроса домашних, конечно же. Я чуть не застонала от этой мысли.

Да, Майя уже выдрессировала родителей, что приходит, когда захочет, но синяки на лице — лишний повод подтвердить их правоту, что шляться по ночам небезопасно. Ничего, побуду паинькой пару недель, усыплю их бдительность.

Парни пожали друг другу руки, и Саша сел вперёд.

Я посмотрела в окно. Родион махал мне на прощание. У него был такой удручённый вид, что мне вдруг захотелось распахнуть дверцу, выскочить к нему, обнять и никуда не уезжать… Я не могла отвести от него взгляд, словно мы расставались на вечность.

Многим я сегодня убила порцию нервов. А Родиону — больше всех. Он молодец, не паниковал, не тупил, действовал чётко и очень мне помог, чем заслужил искреннюю, правда, мысленную, благодарность.

Наши взгляды связались незримыми нитями, казалось, ничто не разорвёт их. Но телефонный звонок рубанул их как мечом, я вздрогнула и отвернулась. А машина свернула на перекрёстке, скрывая от меня Родиона.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Звонил Влад справиться о моём самочувствии. Приятно, чёрт побери, что все обо мне так беспокоились. Внимание и язве приятно.

Я отчиталась другу и заверила, что чувствовала себя прекрасно, правда, голова ныла, а лицо болело так, словно кто-то снял кожу, выдрал волокна мышц и разбил кости на живую. Хотелось молчать и спать. Поэтому я наскоро попрощалась и взмолилась, чтобы такси ехало быстрее. Но Саша будто понял моё состояние и втянул в разговор не меня, а водителя. Лишь изредка посматривал в зеркало заднего вида, как я там.

Наконец, авто свернуло в знакомый двор, и я откланялась. Дом встретил меня тишиной и темнотой — предки спали. Отлично, значит, драма развернётся завтра.

Я прокралась в комнату и рухнула на постель.

Бесконечно долгий день, наконец, закончился.

Внеглавие 1. Ничей герой

Я запахнул куртку и поднял воротник от яростных порывов. Мизерная защита: продувало насквозь, будто я стал бестелесным и тонким. Ветер вытаскивал и колыхал чёрные пряди у лица, потешаясь над моими стараниями спрятать волосы за уши.

Настроение пропало. Руки до сих пор тряслись от нервов. Я сам себя не узнавал, точно по улице шла какая-то неудачная пародия на меня. Я попросил таксиста остановиться на пару кварталов раньше — хотел пройтись, чтобы вернуться домой спокойным.

Но Злату не обманешь — всё равно заметит и расспросит. Это от родителей можно утаить, а от сестры никогда не получалось. Но в этот раз я хотел скрыть свои чувства даже от неё. Потому что сам ещё не до конца их принял.

Когда случается что-то непривычное, сначала нужно это осознать.

Я пропустил начало потасовки и подоспел, когда Майя уже сцепилась с тем гадом. Как она наскочила на него! Как треснула коленом в лицо! Разъярённая, боевая, смелая. Без каких-либо колебаний защищала себя, отстаивала свою честь.

А потом она упала от подлого и недостойного мужчины удара в живот. Увидев её на полу с кровью на лице, я окаменел. Тело застыло, а дух кинулся к ней, но коснуться не мог. Ужасное чувство.

Я отмер только, когда Саша промчался мимо. Жаль, сам не разобрался с уродом, ярость буквально наполнила меня, но я посчитал, что в тот момент важнее помочь Майе. Эх, следовало лично проучить эту сволочь, чтобы больше и пальца на женщин не поднимал!

Но в глазах Майи я не видел страха. Она чувствовала себя правой. Даже когда отползала от этого козла, не в силах отклониться от замаха, она не боялась, а просто смирилась с ситуацией и принимала удар судьбы гордо и стойко. А когда я помогал ей встать — облегчение во взгляде стало огромным и накрыло помещение. Сильные женщины слишком горды, чтобы просить о помощи, но принимали её с немой благодарностью.

Майя невероятная! Я под большим впечатлением. Меня всё в ней восхищало. Тянуло так сильно, что думал о ней, не переставая.

Мне и прежде приходилось завоевывать девушек, но не в ситуации глухого тупика, когда стены смыкались по всем плоскостям. Только, похоже, не особо я Майе интересен, раз она каждый раз выставляла колючки. А зачем мучиться, если нет отклика, и полно других приятных целей? Но поистине ярких личностей, цепляющих до глубины души — единицы.

Иногда что-то проскальзывало в её взгляде, будто притяжение, которому она изо всех сопротивлялась. И это давало мне надежду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Кажется, я ступил на неправильный путь, проскочив развилку. Как случилось, что я запал на Майю? И уже с первой встречи не мог выбросить её из головы?

Анализировать поступки я не умел, ещё в школе ненавидел эти разборы произведений на литературе, всегда списывал. Но Злата и сейчас иногда просила совета, когда сюжетный ход вставал в тупик. От сестры-писательницы не отмахнуться. Она называла это «мозговым штурмом». В мои задачи входило подтолкнуть её к нужному решению. Толка от меня было немного, но иногда сестру озаряло уже в процессе. Глаза загорались, Злата вскакивала, пищала и прыгала как сумасшедшая. Знакомое чувство: у меня в голове так же щёлкало, когда я сочинял музыку. Одержимость, так я это называл. Только для меня это интимный процесс: не покажу, пока не будет готово, ей же необходимо советоваться «по ходу пьесы».