Качели Хроноса (СИ) - Максимовский Глеб

Кощей бросился за ближайший мраморный обелиск. Залёг за высокой гробовой плитой и вытащил пистолет. Братки, последовав примеру «пахана», кинулись за соседние надгробия. Один из них вломился в зелёную перевязь кустарника, стараясь занять наиболее скрытую и удобную позицию. Вместо этого он неожиданно столкнулся нос к носу с, сидевшим в засаде, полицейским. Реакция сработала на уровне подсознания. Пистолет в руке бандита громыхнул, выплюнув в сторону правоохранителя сгусток огня и дыма. Лёгкий бронежилет не спас опера от выстрела в упор. Мощная пуля старенького ТТ разворотила большую дыру на груди полицейского и отбросила его на ближайшую могильную ограду. Отморозок потянулся было к автомату убитого, но тут же получил свинцовую очередь в спину от другого оперативника, сидящего в засаде. Неловко взмахнув руками, боевик повалился лицом в густую траву.

Услышав выстрелы, Лыков со своими бойцами залёг в канаву вдоль аллеи.

— Писец, — подумал капитан, — если будет убит хоть один мент, точно разжалуют и выгонят. А могут и посадить. Китаев свалит всё на меня, как на плохо подготовившего операцию. К гадалке не ходи. Ему, конечно, тоже достанется, но козлом отпущения буду я.

При первых же звуках пальбы Антон закричал:

— Ложись! — и сам «бухнулся» в ближайший примогильный цветник. Стефан последовал его примеру. Упав на карачки, он, отклячив свой старческий зад, быстро пополз в сторону какого — то склепа. Добравшись до арки входной двери, привалился спиной к старой кладке и принялся неистово молиться.

Айвенго же, наоборот, устремился в самую гущу событий. В два прыжка он подлетел к, стоящей как в ступоре, Ларисе, сгрёб её в охапку и уложил на землю, при этом накрыв своим телом.

— Сдавайтесь! Сопротивление бессмысленно. Не накручивайте сами себе срок! — Прокричал Китаев.

Тут же Кощей выстрелил, ориентируясь на голос полицейского.

Его выстрел засёк один из автоматчиков и тут же «накрыл» авторитета короткой очередью.

И вот в момент, когда гранитная крошка, выбитая пулями из постамента, больно посекла лицо уголовника, тому стало страшно, как никогда за всю его блатную жизнь.

«А ведь стреляют — то на поражение», — пронеслось в его воспалённом мозгу. Он ещё раз выстрелил, теперь уже в сторону автоматных вспышек.

В это время капитан Лыков, где перебежками, а где и ползком заходил главарю бандитов за спину. Вот впереди уже был чётко виден его плешивый череп. Старший оперуполномоченный изготовился к прыжку.

В следующий момент очередная автоматная очередь прошила тело Кощея. Уголовник вскрикнул и безжизненно замер за могильной плитой. Капитан «рухнул» рядом с ним и схватил поверженного противника за запястье. Пульс едва прощупывался.

«А может это и к лучшему»? — подумалось оперу, — меньше заинтересованных лиц — проще «протащить» свою версию. Вот только Китаев…

Лыков оглянулся в поисках начальника и тут же увидел торчащую над кустом фуражку подполковника. Тот внимательно смотрел в сторону, отступающих к ограде кладбища двух, оставшихся в живых, боевиков.

— Сейчас или уже никогда. Больше такого удачного момента не будет, — капитан вынул из кармана носовой платок, накинул его на валящийся рядом с бандюганом пистолет. Потом осторожно, чтобы не оставить отпечатков пальцев, взял его в руку. До начальника полиции было не более пятнадцати метров. Позиция более, чем убойная. Лыков вскинул руку с бандитским револьвером. Оглянулся по сторонам — на него никто не смотрел. В последнюю секунду перед выстрелом перед полицейским возник образ Иуды Искариота, но капитан решительно отринул его и нажал на спусковой крючок. Голова Китаева резко дёрнулась и пропала из поля зрения. Оперуполномоченный аккуратно вложил оружие обратно в руку Кощея и засунул носовой платок в форменные брюки. «Надо будет побыстрее от него избавиться», — подумал Михаил и поднялся навстречу подоспевшим сослуживцам.

— Вызывайте срочно скорую! У нас точно есть раненые, а может даже и убитые, — отдал он приказ и двинулся к месту, где лежал начальник полиции.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Китаев был мёртв. Пуля попала в голову, и шансов выжить у подполковника не было. Лыкову не было жалко своего командира. Он, наоборот, успокоился и даже похвалил себя за решительность и правильно принятое решение. Вспомнилась песня Высоцкого: «… и кто кого переживёт, тот и докажет кто был прав, когда припрут». Теперь у капитана были все шансы свалить провальную операцию на убитого шефа, а при наличии определённого фарта, и занять его место.

На аллею вытащили двух, скованных наручниками, боевиков.

— Да — а, понаделали делов, — протянул оперуполномоченный и взглянул на своих, угрюмо стоящих рядом, бойцов, — зовите понятых. Будем обыскивать этих душегубов.

Лыков подошёл к, поднявшимся с земли, Антону и его компании. Увидев Ларису, отряхивающую с джинсов песок, он криво усмехнулся и, взяв Смирнова за рукав рубашки, отвёл его в сторону:

— Ты сейчас забирай свою бригаду и дуй домой. Вы в стрельбе участия не принимали, поэтому, пока, тут капитан сделал многозначительную паузу, пойдёте по делу как свидетели. Ведь никто не видел, как тебе криминалитет передавал фальшивые паспорта.

При этих словах Антон вздрогнул и внимательно посмотрел на сыщика.

Тот дружески похлопал парня по плечу:

— Я много чего знаю, — и после небольшой паузы продолжил, — сейчас будет не до вас: похороны, разбор полётов, разнос начальства. А, вот дня через три я к тебе загляну, и от нашего разговора будет зависеть, увезут ли вас в полицию в наручниках или мы лишь составим небольшой протокольчик, про который все вскоре забудут. И не думайте сбегать. Дом под наблюдением.

Смирнов промолчал. У входа на кладбище уже громко завывали машины скорой помощи и ППС. По алле бодро бежали врачи в белых халатах и СОБРовцы в круглых касках с забралом.

Айвенго и Стефан с интересом смотрели на всю эту вакханалию. На душе Антона было погано. Он опять, в который уже, за последнее время, раз, не знал, как правильно поступить.

Глава 16

Четверо человек, трое мужчин и одна женщина, совершенно разных по эпохе проживания, вероисповедания, национальности, образования, и ещё много чего можно было перечислить, опять сидели на кухне и обсуждали общую для них проблему.

На правах хозяина дома, первым говорить начал Антон:

— Парадокс нашего положения заключается в том, что мы никому не делали зла, ни от кого ничего не требовали, никому не мешали. Нас же сейчас загнали в угол и пытаются использовать в своих целях, в этом мире — полиция, в том — инквизиция. И не забудьте, помимо этих сил, против нас ещё парочка сильных игроков — немецкие туристы, которые, наверняка, после ранения Кощея активизируются и барон Церинген, умеющий таинственным образом оборачиваться в волка. Какие будут на этот счёт мнения, господа хорошие?

Наступила напряжённая тишина. В повисшей тишине вдруг раздался трубный звук. Это Стефан громко высморкался в рукав своего балахона и тут же вытер его об себя.

Лариса покривилась, а Антон сделал замечание старцу:

- Я же просил пользоваться платком. Кстати, как идут наши дела по репликации золота?

Алхимик мрачно взглянул на Смирнова из — под седых, густо — нависших над глубокими глазницами, бровей:

— Плохо. Ничего не получается. За прошедшие столетия земная гравитация увеличилась, что сбивает все прежние расчёты. Для создания новых формул потребуется время. Не уверен, что справлюсь ли я вообще. К тому же в воздухе значительно увеличилось содержание «лесного духа», по — вашему — углекислого газа. Для регулирования его составляющей необходимо оборудование. Его у меня нет. Где взять не знаю, — старик замолк и опять громко высморкался в рукав.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— М — да… Вот это новость, так новость. Ситуация. Что думаешь ты, Айвенго?

Уилфред, до этого момента безразлично крутивший в руках стилет, вскинул белокурую голову и произнёс:

— По большому счёту мне всё равно где быть благородным рыцарем. Грязи везде хватает, и у нас, и у вас. У каждого века есть своё средневековье. Без разницы и где квасить вино. Здесь мне приглянулась леди Лариса. И я буду рядом с ней. Где она захочет — там и будем жить.