Качели Хроноса (СИ) - Максимовский Глеб

… В доме же Смирнова опять проходило совещание. После непродолжительных дебатов было единогласно решено помочь графу фон Штайерну отбить нападение язычников, а заодно и поквитаться с подлецом и христопродавцем Церингеном.

— Можно я возьму с собой пистоль? — Айвенго вопросительно взглянул на друга.

— Нет, дорогой мой Уилфред. Рано ещё вашему веку иметь пистолеты, — Антон приобнял англичанина за плечи, — мы не имеем права менять историю. Иначе и в нашем времени может что — то серьёзно изменится. И не факт, что в хорошую сторону. Так что бери свой старый, проверенный самострел, складывай болты в колчан и пошли громить язычников, — С этими словами Смирнов облачился в латы и направился к двери. Вслед за ним потянулись Стефан и Лариса. Замыкал процессию английский рыцарь с арбалетом на плече.

Глава 17

Свет от масляной лампы чуть освещал, неопрятное после обыска, убранство средневекового жилища. Большая часть стражников дрыхла на лавках или вовсе на полу в лаборатории или в соседних комнатах. Брат Абелард громко храпел, положив нечёсаную голову на стол, рядом с недопитым кувшином вина. Двое часовых играли в кости, сидя на ступеньках перед таинственной дверцей. Внезапно створка в проёме кирпичной кладки покраснела и стала мелко вибрировать.

— Ахтунг!! — закричал один из охранников и вмиг все воины вскочили на ноги.

… Когда Антон вошёл в каморку, ничего не напоминало о недавнем присутствии здесь целого отряда стражников. Настораживали лишь лужа свежего вина и хлебные крошки на дубовой столешнице.

— О, майн готт… — запричитал старый алхимик, оглядывая разграбленную лабораторию, — годы труда, бессонные ночи. Всё пропало! — Он бросился к куче книг и стал лихорадочно перебирать помятые фолианты.

Как только за Айвенго захлопнулась дверь, из смежных комнат выскочили солдаты. Зазвенели кольчуги, подвал наполнился криками. Стражники бросились в первую очередь к рыцарям, пытаясь их обезоружить и связать, приготовленными заранее, верёвками. Первый же подскочивший к Смирнову, вражеский боец получил сильнейшую зуботычину железной перчаткой и, охнув, отлетел в угол каморки. Такая же участь постигла и солдата, бросившегося на англичанина. Только тот рухнул спиной на стол и, перевернувшись через голову, скатился на пол, ломая шейные позвонки. Удар в голову отбросил следующего нападающего стража. Антон и Уилфред встали спиной к спине и обнажили клинки. Крюгер стоял на коленях и ошарашено наблюдал за побоищем.

— Господа! Только не убивайте служивых людей! За это вас ждёт виселица! — Прокричал в ужасе старик.

При этом Лариса подняла руку с маленьким дамским браунингом, который неизвестно откуда оказался вдруг у неё в ладони. Никто из средневековых мужланов даже не понял, что это такое.

— Лара! Не стреляй! Не смей! Ты всё испортишь! — кричал Антон, держа на острие меча грудь ближайшего ратника. Возникла мгновенная пауза. Никто не понимал, как вести себя дальше.

В этот момент на середину зала вышел брат Абелард. Подняв над головой тяжёлый, медный крест, он прорычал:

— Люди, опомнитесь! Все мы ходим под Господом Вседержителем и не должны убивать себе подобных. За это отступников ждёт наказание человечье и божье!

Солдаты отступили на несколько шагов и встали вдоль стен, перекрыв подходы к дверям. Антон и Уилфред опустили мечи.

— Что вам от нас нужно? — спросил Смирнов.

— От вас ничего, — ответствовал церковник, опуская крест, — мы не преследуем рыцарей, тем более иноземных. Вам некогда заниматься колдовством и магией. Ваша жизнь — война. Поэтому вы, двое можете быть свободны. А вот, с этим учёным мужем, за которым мы уже давно присматриваем, и этой подозрительной девицей в бесовских одёжах мы будем беседовать, чтобы установить богоугодную истину.

— Я никуда без моей дамы сердца не пойду, — твёрдо заявил английский паладин. Вполголоса же, чуть слышно, чтобы не услышали слуги Иеговы, прошептал на ухо Антону:

— Скачи, что было сил, к графу. Нас всех спасти может лишь он! Тем более, что сейчас ему никак не помешает помощь двух опытных рыцарей. А я пока проконтролирую положение дел здесь. Чтобы никого не обидели.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Монах увидел, что друзья перговариваются друг с другом, и решил побыстрее закрыть ситуацию, так неожиданно сложившуюся в его пользу.

— Вольному — воля, сильному — крест, — подытожил он, и дал знак стражникам арестовать подозреваемых в ереси.

Пленников обыскали, сложили всё найденное в холщёвую суму и вывели на улицу. Через короткое время раздался скрип несмазанных колес повозки и лошадиный топот. Вскоре всё затихло.

… Смирнов достаточно долго дожидался аудиенции у маркграфа. Видимо, его подняли с постели и теперь наряжали в соответствии с чином.

Оттон фон Штайерн принял молодого рыцаря в той же зале, что и в первый раз. Граф был учтив и доброжелателен. Было видно, что он находится в хорошем расположении духа, несмотря на приближающуюся военную угрозу. Смирнов преклонил перед достопочтенным господином колено, хотя тот не приходился ему сюзерном.

— Как самочувствие вашей дочери, Ваше Сиятельство? — в первую очередь спросил Антон. Он действительно очень сильно переживал за здоровье Ангелики.

— Благодарю за заботу. Она поправляется. Думаю, что после нашей беседы она сможет пообщаться с вами. Я прикажу накрыть завтрак на три персоны.

— О, это для меня великая радость и честь, — молодой человек широко улыбнулся, на минуту забыв, с какой целью он приехал во дворец.

— Но дела — в первую очередь. Что вы хотели мне сообщить? — Граф жестом поднял рыцаря с колен и пригласил за стол.

Антон подробно рассказал о слежке инквизиторов и событиях этой ночи. В заключении он пылко произнёс:

- Я сочту за честь встать под знамена вашей армии и буду с честью, до последнего вздоха защищать, принадлежащие вам, владения. Такую же готовность просил передать вашей светлости и сэр Уилфред Айвенго. Но мы должны быть уверены, что пока мы воюем против язычников, с нашими друзьями ничего плохого не произойдёт.

Оттон в задумчивости поглаживал свои, тщательно ухоженные, усы. После короткого раздумья он позвонил в серебряный колокольчик, до этого лежавший перед ним на инкрустированной камнем столешнице.

Тут же, как — будто он всё это время стоял за дверью, в гостиную вошёл управляющий Вальтер Майер.

— Бумагу и перо, — приказал граф и, после того как поручение было исполнено, принялся писать письмо.

— Скачи немедленно к епископу Кунле, вручи это послание и не уезжай, пока тебе не передадут на руки учёного мужа Крюгера, английского рыцаря Айвенго и молодую женщину. Как её имя? Ах, Лариса, — это Оттон обратился уже к Смирнову, — и женщину Лару.

…Викарий домского собора Богоматери и Святого Альберта Великого отец Бальде сидел в огромном деревянном кресле, покрытом шкурами горностая и куницы, и дремал, свесив седую голову себе на грудь. Прежде чем окончательно разоблачиться и лечь спать, он хотел услышать известия о засаде в доме колдуна Крюгера. И они не заставили себя долго ждать. В ворота архирейского дома кто — то нещадно забарабанил, послышались голоса сонной охраны и в залу ввалился брат Абелард. Монах рухнул на колени перед священником и принялся целовать протянутую к нему руку викария:

— О, преподобный отец Бальде! Слава богу, мы поймали христопродавца Стефана и всю его шайку.

— Шайку? — брови святого отца удивленно приподнялись, — так значит, он не один ворожил, а приобрёл и учеников. Так это уже секта чернокнижников получается! Вот это будет процесс! Сам главный церковный инспектор Конрад Марбургский позавидует! — церковник в нетерпеливом возбуждении потёр руки. — Заводите немедленно! А ты, брат Абелард, срочно сбегай за протоколистом. Начнём допрос немедля.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В комнату ввели пленников. У Стефана и Ларисы руки были связаны за спиной. Айвенго не позволил себя вязать, а лишь отдал свой меч стражникам. Вид у молодой женщины был испуганный, волосы растрепались, губы дрожали. Стефан выглядел не лучше. Казалось, ещё чуть — чуть и его разобьёт кондрашка. И лишь Уилфред, согласно рыцарскому уставу и богатому опыту, был спокоен и готов к защите слабой дамы сердца и немощного старца.