Качели Хроноса (СИ) - Максимовский Глеб

… Утро было в самом разгаре. Смирнов и его гости сидели в столовой, завтракали и наслаждались тишиной, которая бывает только в большом, почти загородном доме.

Антон с Уилфредом блаженно вкушали горячий кофе. Стефан же, отказавшись от непривычного для него напитка, маленькими глотками пил ароматный травяной чай, заныривая при этом большим, мясистым носом внутрь большой кружки, отчего напоминал слона, пришедшего на водопой.

Разговор как — то не ладился, сидели всё больше молча.

Поэтому когда заливисто заверещала трель дверного звонка, все невольно вздрогнули.

Уилфред радостно вскочил со стула:

— Это, наверное, Лариса!

Антон равнодушно посмотрел на друга, он — то никого не ждал, и не спеша пошёл к двери. Взглянув на экранчик видеокамеры, установленной на воротах, Смирнов насторожился. Моложавый мужчина, продолжающий настойчиво жать на кнопку звонка, был ему не знаком. Он не мог быть ни случайным прохожим, ни «свидетелем иеговым», ни сборщиком податей на больных детей. Намётанным глазом Антон сразу определил, что это представитель власти.

«Не открывать что — ли»? — подумал Смирнов. Но в этот момент, как — будто подслушав мысль, непрошенный визитёр достал из кармана красную книжицу и вплотную поднёс ее к камере домофона.

«С такими лучше не шутить», — решил Антон, отворяя калитку.

— Здравствуйте, Антон Борисович. Я — капитан Лыков Михаил Петрович. Разрешите пройти? — оперуполномоченный широко, по — дружески улыбнулся.

— Да, пожалуйста, проходите. Откуда вы знаете моё имя?

— Ну, для нашей организации это сущие пустяки, — Лыков опять улыбнулся.

Смирнов рукой предложил гостю пройти по лестнице на второй этаж, в кабинет.

Там они разместились в удобных креслах, и Антон выжидающе уставился на гостя. Полицейский не стал тянуть время и без лишних предисловий приступил к делу:

— Сразу скажу, Антон Борисович, что визит мой к вам неофициальный, — после этого опер сделал небольшую паузу и добавил, — пока.

При этих словах Смирнов невольно напрягся. Капитан увидел это и, чуть заметно, ухмыльнулся.

— Я хочу, чтобы вы были откровенны со мной, тогда мы совместными усилиями легко разрешим все ваши проблемы.

Антон насторожился ещё больше:

— У меня нет проблем.

Лыков опять улыбнулся:

— Видишь ли, Антон, я думаю можно перейти на «ты», мой приход связан с, исключительно, дружественными намерениями и желанием помочь тебе. Зачем же отталкивать протянутую руку?

— Не понимаю о чём разговор, продолжал упрямиться Смирнов, — этот мент ему всё больше не нравился.

— Всё ты понимаешь, только признаться не хочешь. Поверь, я и так всё знаю. И мне ничего от тебя не нужно. Хочу просто помочь тебе, — продолжал блефовать оперуполномоченный, — ты ведь сам не понимаешь, что ходишь по краю пропасти. Ты под «колпаком» у местной мафии, иностранцев и нашей конторы. Одному тебе не выпутаться. Если не сотрудничать с какой — то из этих сил, то хана. Я предлагаю тебе своё покровительство, то есть официоз. Для тебя это выгодно и надёжно. Ты получаешь денежное вознаграждение и защиту.

— И чего делить будем? — саркастически спросил Антон.

— Золото, — просто ответил Лыков.

— Какое золото? — театрально выпучил глаза Смирнов.

— Зря ты со мной в непонятки играешь, — капитан устало махнул рукой, отводя глаза в сторону. В следующую минуту он вдруг резко повернул голову и уставился в зрачки собеседника своим пронзительным взглядом.

— В доме есть ещё кто — нибудь? — закричал полицейский в лицо побледневшего Антона. При этом он со всей силы стукнул кулаком по столешнице, так что письменные приборы подпрыгнули в воздух и чуть не слетели со стола.

— Нет, нет, никого нет — закричал в ответ Смирнов почти так же, как Гайдаевская троица в комедии «Кавказская пленница».

— Снова ты врёшь, — Лыков заговорил опять спокойно. Он хорошо учился в школе полиции и прекрасно знал как вывести человека из равновесия. Сейчас оперативник применял методику эмоциональных качелей, чтобы в подходящий момент использовать «эффект топора». Не настоящего, конечно. А просто резким вопросом, показав всю свою осведомлённость, ввергнуть собеседника в состояние аффекта. Но ему это не дали сделать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В кабинет шумно ввалился обеспокоенный Айвенго:

— Что тут за шум? Тебя случаем не обижают, Антон?

Более глупой, непреднамеренной подставы придумать было невозможно. Смирнов, элементарно пойманный на лжи, растерялся и молча сидел в кресле, вжав голову в плечи и не понимая как вести себя дальше.

Капитан же наоборот, мгновенно сориентировавшись и сопоставив, имеющиеся у него, данные, радушно распростёр в сторону вошедшего рыцаря руки:

— Кого я вижу! Дорогой Уилфред! Проходите, присаживайтесь. Ваш друг почему — то решил спрятать вас от меня. А я безмерно рад нашей встрече. Может и третьего вашего приятеля пригласим? — Лыков играл «в тёмную», но пока у него это получалось очень удачно.

У Айвенго от удивления открылся рот. Из всего сказанного он понял лишь, что к нему по имени обращается совершенно ему незнакомый русский человек.

Не дождавшись реакции на свой вопрос, оперуполномоченный продолжил атаку:

— Как я погляжу твой приятель — иностранец. Хотелось бы взглянуть на его документы.

«Документы»! — взорвалось в голове у Антона, — «как я мог не подумать об этом?! У них же нет никаких удостоверений личности! Эти два средневековых жителя в любой момент могут стать лёгкой добычей спецслужб».

Стараясь сохранить спокойствие и значимость, Смирнов, прямо глядя в глаза полицейского, постарался как можно уверенней произнести:

— Приглашать в свой дом кого угодно — это моё право. Мои друзья у меня в гостях. Ваш визит, как было заявлено вами, носит неофициальный характер. Поэтому никаких документов никто никому предъявлять не будет.

— Что ж, на данный момент это ваше право, — ничуть не расстроившись, произнёс Лыков, — участковый уполномоченный на вашем районе ответственный служака. Думаю, разберётся. А это вам Антон Борисович, — с этими словами полицейский протянул Смирнову визитную карточку, — ситуация меняется постоянно. На тебя идёт охота. Уверен, что мы скоро снова встретимся, только в менее приятной обстановки. Звони в любое время дня и ночи. Честь имею.

С этими словами оперуполномоченный встал из — за стола и направился к выходу. Друзья, молча, проводили его недоумёнными взглядами.

— Кто это был? — спросил Айвенго.

— По — вашему, стражник.

— Что ему нужно?

— В первую очередь он, конечно, ищет наше золото. Не исключено, что ему что — то известно и о проходе между мирами. Но, видимо, точной информации у него нет, иначе бы он действовал по — другому и не набивался ко мне в друзья. Самое плохое, что опер нашел зацепку. Откуда — то полицейский знает о тебе и Стефане. И ударил в самое больное место — документы, которых у вас нет, и быть не может.

— Какие, такие документы?

— Понимаешь ли, Уилфред, у каждого жителя здешнего мира должна быть, как бы это по — понятней сказать, охранная грамота, которая разрешает ему находится на родине или чужбине. Без неё вы со Стефаном в постоянной опасности и вас могут запереть в казематы. Вот и получается, что там, у вас — инквизиторы и барон — оборотень. Здесь — полиция и бандиты. Не знаю, что лучше. Стефану уходить обратно нельзя — церковники сожгут его. Мне, по крайней мере, нужно быть в полдень, в графском замке, чтобы проверить ведьмины слова. Тебя же, мой дорогой Уилфред, здесь ничего не держит. Я могу проводить тебя в твой родной мир, а сам вернусь обратно.

— Ну, уж нет. Ты стал мне другом. Бились мы с тобой плечо в плечо. Я благородный рыцарь, а не ростовщик, который думает лишь о своём благе. Я остаюсь с тобой, чем бы мне это не грозило. Так мы вдвойне сильнее и всегда сможем прикрыть спину друг друга. Разбойников я не боюсь. А вот с властью лучше не сориться. Как быстро можно выправить нам грамоты?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Боюсь, что официально никак. Да и долго это. Паспорта нам нужны сейчас. А значит, придётся обращаться к преступным дельцам. Из таковых я знаю только Кощея. Это отпадает. Давай попробуем обратиться к Ларисе. Она в городе, наверняка, всех знает. Да и к нам относится, вроде, с сочувствием. А ты, я гляжу, уже готов сделать её своей дамой сердца?