Завещание старого вора - Евгений Евгеньевич Сухов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Подфартило тебе, – сказал Петр и широко улыбнулся.
– Этот район я хорошо знаю. Через дом еще один проходной двор, вот я туда и ломанулся, на соседнюю улицу выскочил, а там меня уже не достать.
– А потом что делал?
– Побродил малость по округе и к Башке пришел. Пересижу у него пару дней, а потом к своим двину. Где же это я прокололся? Ведь все чисто было!
– Видимо, дом ювелира менты пасли, – предположил Петр.
– Кто-то им просигналил. А ты как ушел, Козырь?
– Когда ранил двоих, так они сразу попрятались. Я через забор перемахнул и был таков.
– Бывал я в переделках, но чтобы вот так, посредине города от ментов уйти!.. Нет, прежде не приходилось. Если бы не ты, то они меня повязали бы. – Шаман явно расчувствовался. – Поднимай стакан. Знаешь что, давай за тебя выпьем. За твою удачу!
Петр поднял стакан, до самых краев наполненный водкой. Рука его чуть дрогнула. На пальцы пролилась хмельная жидкость и заметно остудила кожу.
– Давай лучше за нас выпьем, – предложил Кобзарь. – За то, чтобы нам и дальше так фартило. Ты прав, Шаман, не каждый день такое везение случается.
– Нет, все-таки давай за тебя выпьем, – стоял на своем Шамардов. – Я тебе по гроб жизни благодарен. Ты теперь для меня не просто кореш, а брат! Должник я твой. А я словами не бросаюсь.
– Я это знаю, Шаман, – растроганно произнес Петр. – Поэтому ценю твои слова.
Стаканы встретились над серединой стола, издали негромкий стеклянный звон. На ломти нарезанного сала упали несколько капель водки. Кобзарь и Шаман выпили, довольно крякнули, положили на хлеб толстые кругляши колбасы, со вкусом закусили.
– Знаешь что, брат, я за тебя любого порву, если что не так будет! Хватает любителей языком трепать, а вот ты делом доказал, чего стоишь. Ведь собственную голову под пули подставлял! – проговорил Шаман.
На очереди было пряное вкусное сало, заправленное нашинкованным чесноком. Собутыльники поедали его с аппетитом, вспоминали вчерашний вечер.
– Вот только я никак не могу понять, как они меня унюхали, – сказал Шаман. – Все чисто было. Накануне там побывал, проверил все. Никто ни сном ни духом!..
– Может, наколка не та? – предположил Петр.
– Тут все в порядке должно быть, без вопросов. А вот если узнаю, что мне паленую наколку дали, то кадык порву!
– Где-то заприметили тебя, – проговорил Петр, прожевав очередной кусок. – Пришел ты, постоял там. Кто-то тебя в окно заприметил. Потом ты еще разок засветился. Тут много ведь не надо. Постоял, понаблюдал и спалился. Какой-то гад фараонам сообщил. Они сразу же просекли, что кто-то ювелира хочет грабануть, и решили засаду устроить.
– Похоже, что так оно и было, – сказал Шаман и согласно покачал головой. – Жалко только, что такой жирный карась с крючка сорвался! Вот если бы еще одного такого надыбать, – мечтательно протянул он.
– Есть у меня на примете один ювелир. Люди, которые его знают, говорят, что он у самого Фаберже мастером был. Денег у него почти как у Рокфеллера. Конура вся в золоте. Клиентура богатая. Этот тип женам военачальников и всяких партийных шишек украшения делает, – слепив равнодушное лицо, произнес Петр, положил на кусок хлеба два ломтика колбасы, энергично поработал челюстями, потом продолжил: – Говорят, интересные вещи лепит, ничуть не хуже, чем в Эрмитаже. Вот к нему стоило бы заявиться. Работает он обычно дома, чтобы никто не мешал. Там же и золотишко для изделий держит. Рыжьем и камушками все полки заставлены.
Колбаса, сало и хлеб были съедены, голод понемногу утолен. На столе возвышалась вторая бутылка. Дошла очередь и до нее.
Шаман сорвал с горлышка пробку, аккуратно разлил водку по стаканам и осведомился:
– А что же ты сам не колупнешь такого богатого купца?
– Одному мне не справиться, честно скажу. С ювелиром два его взрослых сына проживают. Один совсем недавно женился, а второй пока холостой. Помощники мне нужны в этом деле. Уложить бы их мордой в пол, собрать все рыжье и ноги сделать.
– Неужели так все красиво, как ты поешь? – с заметным сомнением поинтересовался Шаман.
– Ты думаешь, я волну гоню? – сразу помрачнев, спросил Кобзарь. – Да у него этого золота на несколько жизней наберется.
– А кто тебе на него наколку дал?
– Баба у меня одна была. Она ему какой-то дальней родственницей приходится.
– А сейчас что у тебя с этой бабой?
– Да ничего уже. Разбежались мы.
– Что так?
– Я ей все втирал, что администратором в Большом театре работаю. Она однажды пошла туда, а ей сказали, что такого человека не знают.
– Неосмотрительно с твоей стороны.
– Соглашусь. Промашку дал. Только кто же знал, что она туда попрется? Хотя, может, оно и к лучшему.
– Что же этого ювелира раньше не грабили, если он такой козырный?
– Тихушник он. Старается не высовываться, клиентура у него богатая и постоянная, платят хорошо, не капризничают, а других он не ищет. Так чего же ему светиться?
– Тоже верно. Значит, ты уверен, что дело выгорит?
– Риск, конечно, имеется. А где его нет? Но в случае удачи мы такую поклажу поднимем, что нам на сотню лет безбедной жизни хватит! – горячо проговорил Кобзарь. – Да еще и наследникам останется.
– Красиво поешь. Сто лет мне ни к чему, а вот тридцать годков безбедной жизни было бы в самый раз. А наследников у меня нет. – Шаман немного подумал и добавил: – Хотя если подумать, то, может, и имеются они где-то. Не проверишь же всех баб, с которыми я развлекался. Мне хотелось бы посмотреть на этого ювелира. Так ли он хорош, как ты тут рассказываешь?
– Надо покумекать, как это лучше сделать, – серьезно проговорил Кобзарь. – Не будешь же ты к нему врываться и спрашивать про золотишко.
– Может, мне клиентом представиться? Что ты на это скажешь? Сойду я за генерала или нет? – спросил Шаман и усмехнулся.
– Не кипешись, кореш. Тут нужно действовать поаккуратнее. Ювелиры – народ очень бдительный. Этот тип мигом тебя раскусит! Я что-нибудь придумаю, – сказал Петр Кобзарь, поднимая стакан с водкой.
– Только ты с этим делом не тяни. Капусты у меня не так уж и много осталось. Надолго не хватит, пора бы уже и на дело выходить. Да и мои мазурики меня торопят. Не желают на голодной пайке сидеть, привыкли, черти, жрать от пуза! Ладно, давай забудем на время о делах. Лучше
