Завещание старого вора - Евгений Евгеньевич Сухов

узнавал самого себя. Это был раскованный, независимый, уверенный в себе человек с повадками и характером настоящего бродяги. Он в корне отличался от подельников Шамана, всегда и во всем зависимых от его воли и беспрекословно исполнявших любой приказ. В нем чувствовалась сила, с которой следовало считаться. На него можно было опереться в трудную минуту, не опасаясь того, что он вдруг сломается.

Но именно это расположение, которое Шаман испытывал к новому знакомому, его и настораживало. Недоверчивый от природы, привыкший просчитывать каждый свой шаг, он всегда искал подвох даже там, где его, казалось бы, никак не должно было быть. Именно из-за такого вот своего качества он очень трудно сходился с людьми, подозревал в двурушничестве едва ли каждого. А тут человек, которого он увидел впервые в жизни, без труда преодолел все препоны на пути их сближения и очень уж быстро сумел завоевать его расположение. Чем большее притяжение Шаман испытывал к Козырю, тем меньше он нравился самому себе.

Шамардов раздавил окурок в пепельнице и решил, что с новичком следует быть поосторожнее. Нельзя доверять первому чувству, чаще всего оно бывает ложным. Парня следовало проверить в серьезном деле, посмотреть, как он себя поведет, как будет держаться. Если что-нибудь пойдет не так, то перо ему в бок!

Шаман расстался с Козырем на углу Бутырской, прошел через просторный двор, перебрался на противоположную сторону улицы и зашагал за ним следом. Козырь шел уверенно и в то же время без спешки. Беззаботность ощущалась в каждом его шаге, в любом движении. Он нигде не останавливался, ни с кем не раскланивался, не вступал в беседы, просто сунул руки в карманы, шел прямиком по улице и смотрел прямо перед собой. Вскоре Козырь прибавил шагу и на остановке вскочил на подножку трамвая.

Некоторое время Шаман смотрел вслед удаляющемуся вагону, как если бы надеялся, что Козырь изменит решение и спрыгнет на брусчатку. Но ничего такого не произошло. Трамвай повернул за угол.

Опасение Шамана не развеялось, но и не укрепилось. Да, к Козырю стоило присмотреться повнимательнее.

Порыв утреннего прохладного ветра заставил Якова поежиться. Было свежо. День обещал быть холодным.

Петр Кобзарь увидел Шамана сразу, как только тот выскочил из проходного двора и стал переходить на другую сторону улицы. К чему-то подобному Петр был готов. Проверяет! Выходит, что тут все серьезно. Этот субъект задумал такое дело, с которым он не управится без помощи пары надежных рук.

Кобзарь запрыгнул в трамвай, подошел к окну и увидел Шамана, стоявшего вдали. Уходить тот не спешил и продолжал думать о чем-то своем.

Через две остановки Петр Кобзарь выскочил из трамвая. Вместе с ним вышли бабуся лет семидесяти и две молоденькие девушки, сосредоточенные, слишком уж серьезные. Они наверняка торопились на работу. Вокруг не было никого, кто мог бы увязаться за ним следом.

Протопав еще один квартал, Петр убедился в том, что никто не дышит ему в спину. Народу на улице заметно прибавилось. Люди торопились на заводы, в учреждения. Лица многих из них еще не успели отойти от ночных грез, выглядели сонными. Лишь ему одному не было надобности куда-то торопиться.

Порой Петр Кобзарь ловил на себе сумрачные взгляды прохожих. В глазах большинства из них он смотрелся откровенным бездельником, не знающим, куда подевать себя на весь предстоящий день. Его пиджак и штаны явно были не из дешевых. Такую одежду по нынешним тяжелым временам мог позволить себе далеко не всякий человек.

«Из блатных, как пить дать! – подумал, наверное, кто-то из тех людей, которые видели сейчас Кобзаря. – Странно встретить такой типаж ранним утром. Его коллеги после очередного удачного дела наверняка отсыпаются где-то на хате, а он шарахается по улицам невесть чего. Не иначе как бессонницей мучается».

Порой взгляды прохожих были откровенно неприязненными. Петр Кобзарь едва сдерживался, чтобы не поежиться под их тяжестью.

Сделав еще один круг и убедившись в том, что за ним никто не следует, он направился на конспиративную квартиру. Там его уже поджидал майор Рогов и наверняка нервничал. Ведь случиться могло всякое.

Уже подходя к подъезду, Кобзарь вытащил из пачки папиросу, закурил и внимательно осмотрелся по сторонам.

Вдоль дома, шаркая подошвами, двигался дедок лет семидесяти в выцветшей гимнастерке, к которой был прикручен орден Красного Знамени с потрескавшейся эмалью, очевидно, врученный ему еще в Гражданскую. Он был полностью погружен в собственные думы и не обращал никакого внимания на людей, проходивших мимо. Только когда старик подошел к дверям и взялся за металлическую ручку сухой ладонью, Петр увидел в его запавших глазах невысказанную скорбь. Чужим горем его окатило крепенько, отчего ему стало как-то немного не по себе.

Петр Кобзарь ускорил шаг и скрылся в подъезде. Он поднялся на второй этаж, на котором располагалась конспиративная квартира, и дважды коротко нажал на кнопку звонка.

– Кто там? – раздалось за дверью.

– Это я, – негромко произнес Петр.

Английский замок щелкнул два раза, и дверь открылась.

– Проходи.

Петр Кобзарь вошел в квартиру и сразу увидел изрядную усталость на лице Александра Федоровича. Минувшая ночь не прошла для него бесследно.

– Знаешь, я даже домой сегодня не пошел, мало ли чего. Решил тебя здесь подождать. Давай присаживайся, – проговорил майор и показал на тот самый диван с удобными мягкими валиками.

Петр Кобзарь удобно устроился на нем, откинулся на спинку и сказал:

– Устал я.

– Рассказывай!

– Договорились мы встретиться завтра, – заговорил Кобзарь, преодолевая сонливость, которая уже расползалась по его телу, забирая остаток сил.

По собственному опыту он знал, что для восстановления ему нужно совсем немного. Достаточно свернуться калачиком и проспать часок, позабыть обо всем на свете. Потом он будет совершенно свеженький.

– Шаман меня позвал на какое-то плевое дело, как он сам выразился, – проговорил Кобзарь и усмехнулся.

– Даже так! – с невольным удивлением сказал Рогов. – Это на него совсем не похоже. Шаман – очень осторожный бандит. Он никому не доверяет. У него чутье как у матерого зверя. Его не проведешь. И что он собирается делать?

– Сказал, что ювелира какого-то хочет выпотрошить.

– Адрес не назвал?

– Нет.

– Значит, тебя решил к этому делу привлечь, – сказал майор и призадумался.

– Выходит, я ему приглянулся. – Кобзарь улыбнулся.

Александр Федорович нахмурился. Затея Шамана ему не нравилась. От нее тянуло авантюрой и опасностью. Не исключено, конечно, что после ограбления подельники разбегутся в разные стороны безо всяких обязательств друг перед другом, как это часто случается с неустойчивыми шайками. Но дело, предложенное Шаманом, может пойти и по драматическому сценарию. Например, после