Калифорнийская готика - Деннис Этчисон

Интересно, думал Маркхэм, можно ли проследить все эти перемены в обратном порядке, дойдя до их первопричины, некоего исходного Большого Взрыва, положившего начало столь значительному регрессу. Являлось ли то, что он видел, всего лишь еще одной стадией беспорядочного роста или же все дело в какой-то одной разорвавшейся нити, из-за которой распустилось целое полотно?

Стремясь отыскать ключ к ответам на свои вопросы, Дэн читал надписи на дорожных указателях и вывески придорожных заведений, однако многие из них были на незнакомых ему языках: корейском, испанском, японском, тайском, вьетнамском. Где-то, в каком-то пункте что-то изменилось, какая-то мелкая, почти незаметная деталь. Произошло нечто подобное тому, что происходит в структуре атома при введении нового заряда, меняющего привычные субстанции, приводящего в действие цепную реакцию, в результате которой появляются иные, совершенно неузнаваемые формы, требующие познаний в алхимии. Или, может быть, он так и останется чужим для этого нового порядка, независимо от того, поймет он его или нет?

— Помнишь «Заколдованных»? — спросил Лен.

— Телешоу? — Элизабет Монтгомери, подумал Дэн, проверяя себя. — А что такое?

— Кто был тот парень?

— Какой парень?

— Муж Саманты.

— А что?

— Вчера вечером я смотрел канал «Ностальгия». Вспомнил всех, за исключением того, кто играл Даррина.

«Ловит меня на мелочах, — подумал Маркхэм. — Что ж, хорошо, я ему подыграю».

— Давай-ка вспомним. Тетя Клара и дядя Артур. Агнес Мурхед в роли Эндоры. Сирена, близняшка-злодейка. И муж, Даррин. Кажется, так его звали.

Лен задумчиво почесал реденькую макушку.

— Об этом я тебя и спрашиваю.

— Есть! Вспомнил! Дик Йорк.

— Нет. Он снимался в фильме «Наша мисс Брукс».

— Как он выглядел?

— Темные волосы, сальный взгляд. Средний рост. Гнусная улыбочка, как будто он всегда готов подложить свинью.

— Это он.

— Нет, подожди. Теперь точно вспомнил. Дик Кренна.

— Это он снимался в «Нашей мисс Брукс». Такой туповатый парень. Потом участвовал в сериале о каком-то сенаторе, мелькал в разных телешоу. И еще... в «Рэмбо».

— Точно. Дик Кренна.

— А в «Заколдованных» был Дик Йорк.

— Никоим образом! Только Дик Кренна! Потом его заменил какой-то другой актер. Другой Дик. Сарджент, по-моему. Проверь и увидишь.

— Обязательно.

На какое-то время Маркхэм почти поверил ему. А что, если это правда? Такая мелочь, как Йорк играет в «Нашей мисс Брукс», а Дик Кренна снимается в «Заколдованных». Он зарабатывает деньги, плюет на все, вступает в какую-то церковь на Востоке и умирает в 1980-е годы от эмфиземы. А Дик Кренна продолжает играть полицейских и сенаторов, а заканчивает в роли босса Сталлоне.

«Имеет ли все это хоть какое-то значение? Повлияло бы такое развитие событий на то, что произошло сегодня? Предположим, когда-то в кайнозойскую эру жили две бабочки. Одна умирает, другая живет и дает потомство. Это сказывается на обеспеченности пищей, химическом составе почвы, воздуха и тому подобного, а заканчивается тем, что на дорожных знаках английский язык уступает место иероглифам, а фалафель, менуда и рис вытесняют хот-доги, гамбургеры и жареную картошку. А я оказываюсь в таком месте, где никто не говорит на моем языке, где все законы, социальное поведение, нравы — необходимое для выживания — совершенно чужое. Я не вписываюсь в этот мир. Почему? А потому, например, что Дик Йорк и Дик Кренна, поменявшись ролями в каких-то телешоу, изменили историю. Глупость? Мелочь? Может ли такое быть?» Маркхэм опустил голову, чтобы не смотреть в окно. Сейчас лучше обойтись без этого.

— Ставлю пять долларов на то, что я прав, — произнес Лен, переключаясь на третью передачу.

— Я тебе верю.

— Нет, правда. Давай проверим по справочнику телеактеров.

— Ты, наверное, прав. — Надеюсь, что нет, подумал он, сжимая кулаки.

— Открой бардачок, — обратился к нему Лен.

— Зачем?

— Купил кое-что новенькое у «Эрона».

«Музыка, — подумал Маркхэм. — Вот что нам сейчас нужно».

— Что именно?

— Посмотри. У меня там «Эл и Зут». — Лен наклонился, и у бардачка «отвалилась челюсть».

Внутри лежало несколько дюжин кассет, так что места для чего-то другого уже не оставалось. Даже для дорожной карты. Хорошо, что они не восьмидорожечные, подумал Маркхэм. А кстати, куда подевались восьмидорожечные? Он заметил «Моторинг Элонг», концертную запись старых вещей Эла Кона и Зута Симса, в том числе и «Фанни Вэлентайн», и «Ярдберд Сьюит», и «Что сейчас нужно миру?». Коробка с кассетой легла на ладонь весомо и солидно, совсем как паспорт. Приятно, что еще можно послушать джаз. Дэн облегченно вздохнул.

— Ну что ж, ставь! Отличные вещи!

— На обратном пути, — сказал Маркхэм. — С кем они встретятся? Кто их ждет? Видимо, девушка, работающая вместе с ними, та, с веснушками и солнечной улыбкой. Реальность вернулась, и все стало на свои места.

— Кэти долго уже нас ждет?

— Пару часов уже. Она бы и не поехала, но дочка Бердуэлла все не дает ей покоя. Постоянно спрашивает, когда к ней приедут. Я задержался в магазине, пока все закрывал.

Часы на приборной доске, по-видимому, испортились, остановились на семи минутах четвертого. Дня или ночи? Что ж, по крайней мере дважды в сутки показывают точное время. Маркхэм посмотрел на наручные часы. Как быстро летит время!

— Когда закрывается хранилище?

— В шесть, — ответил Лен.

— Не успеем.

— Успеем. Проверим все и отправим Кэти домой. Пусть поспит.

— В шесть часов?

— Она любит вздремнуть перед обедом.

— Тебе и это известно?

— Не по собственным наблюдениям.

— Конечно.

— Нет, правда. У нее есть парень.

«А у тебя есть жена», — вспомнил Маркхэм.

— Что за парень?

— По-моему, какой-то поэт.

— Как раз то, чего не хватает миру. Еще одного поэта.

Впереди, держась края дороги, полз грузовик. Его борта дрожали. В кузове было пусто.

— Ревнуешь?

— Я?

— Между прочим, как Джин?

— Отлично, — хмуро ответил Лен. — Я сказал, что задержусь на работе и вернусь поздно. Надеюсь, Ева составит ей компанию.

Правильно, подумал Маркхэм. К ней-то и отправилась моя жена. Им есть о чем поговорить. Они, как Саманта и Сирена, постоянно строят какие-то тайные планы за спинами своих мужей, чтобы все вышло именно так, как им хочется. Независимо от того, кто играл Даррина — Дик Йорк или Дик Кренна. «Жена-колдунья». Комедия положений. Почему бы нет? Вымысел так же реален, как и все остальное.

— Он печатался?

— Кто?

— Этот поэт, парень Кэти.

— Завидуешь?

— Просто любопытно.